— Кровь? Но, Йенс… твоя рубашка… Йенс, она вся будет…

Он поцеловал ее, чтобы успокоить.

— Лежи спокойно, — прошептал Йенс и лег между ног Лорны, их сердца бешено колотились и Ожидании предстоящего.

— Йенс, — прошептала Лорна, сжимая его плечи.

— Успокойся.

— Йенс… ох…

— Будет немного больно… извини… извини…

Йенс тихонько подался вперед, соединяя их тела и души.

У Лорны перехватило дыхание, она выгнулась там, что заныло между лопаток. Йенс лежал не двигаясь, глядя в лицо Лорны, боясь причинить ей боль. Наконец она постепенно расслабилась, открыла глаза и увидела над собой Йенса, опирающегося на сильные руки.

— Все в порядке? — спросил он. Лорна перевела дыхание и кивнула.

— Мне хотелось бы, чтобы ты сейчас лежала на прекрасной перине, — сказал Йенс, начиная двигать телом, — на мягкой подушке, а рядом лежали цветы из сада, может быть, даже та самая живокость, которую ты принесла мне тогда, и одна или две розы для аромата. Я бы положил их на твои волосы и увидел, что они бледнеют перед красотой твоего лица. Лорна… сладкая моя, дорогая Лорна… теперь мы так близки с тобой, как только могут быть близки два человека, и вся наша жизнь изменится теперь, после этой минуты.

Лорна пыталась держать глаза открытыми, но они сами закрылись от наслаждения.

— Мне кажется, — шептала она, тяжело дыша, — что я буду самой счастливой… женщиной в мире… если у меня будет твой ребенок… и я… ох Йенс, — жадно хватая ртом воздух, она выгнулась под ним, запрокинув назад голову. — Ох, … Йенс ох… о-о-о-а-а-ах…

В эту самую секунду Йенс отпрянул назад, кончив на свою рубашку, испачканную ее девственной кровью, в надежде, что ей не придется страдать из-за него. А потом, опустошенный, опустился на высоко вздымающуюся грудь Лорны. Он слышал ее дыхание и биение сердца. Их сердца бились друг против друга, пальцы Лорны, не останавливаясь, гладили его волосы. Рядом с ними мерцали угли потухшего огня.

Над ними возвышался остов яхты.

Все вокруг, в том числе и тишина этого вечера позднего лета, хранило их тайну. Они думали о будущем, о неизбежном скором расставании, о силах, которые будут пытаться разлучить их, о невозможности разлуки после всего случившегося.

— Я снова буду заниматься этим с тобой, — сказала Лорна. — Снова буду заниматься этим неприличным, но таким чудесным, невероятным делом, прекрасно осознавая, что может произойти в результате этого. Значит, я стану плохой?

Йенс приподнялся над Лорной и заглянул в ее прекрасные карие глаза.

— Ты теперь моя, совсем моя, и это крепче, чем брачные обеты и любые клятвы. Как я смогу расстаться с тобой, когда тебя увезут назад в город?

— Тес… — Она зажала ему рот ладонью. — Не говори об этом. Этого не произойдет до заморозков. Значит, у нас есть еще по крайней мере пять недель. Может быть, шесть, если повезет.

— До середины октября. Вы обычно в это время возвращаетесь в город?

Лорна кивнула с печальным видом.

— Но я не хочу сейчас говорить об этом. — Она сильнее прижалась и нему, в этом движении уже сквозило отчаяние. — Прошу тебя, Йенс, давай не будем говорить об этом.

— Хорошо, не будем. — Он погладил Лорну, ему показалось, что в глазах у нее слезы, хотя в сарае было слишком темно, чтобы увидеть это. — Лежи спокойно. — Йенс нырнул в темноту, нашел несколько деревяшек и бросил их в печку. Подождав, пока они разгорятся, он надел брюки, застегнул их, но не натянул подтяжки. Потом вернулся к Лорне и приподнял ее одной рукой. В свете оранжевых языков пламени Йенс сел рядом с Лорной и погладил ее лицо.

— Я думаю, тебе следует знать… — Ему было очень трудно говорить такие вещи, даже несмотря на их совсем недавнюю близость, но такова была отнюдь не романтическая сторона жизни.

— Что знать?

Йенс глубоко вздохнул и сказал то, что должен был сказать.

— Если у тебя не будет месячных, то ты должна будешь сразу сказать мне об этом. Обещай мне.

— Месячных?

Смутившись, Лорна стянула лиф, прикрывая грудь.

— Если будет задержка, то это может означать, что ты ждешь ребенка, и тогда ты должна сразу прийти ко мне и рассказать об этом. И мы вместе подумаем, что делать. Обещай мне.

— Обещаю.

Некоторое время они сидели молча, представляя себе подобную ситуацию и надеясь, что этого не случится. Лорна медленно застегнула сорочку. Когда осталась незастегнутой одна верхняя пуговица, Йенс отвел в сторону ее пальцы и завязал синюю ленточку. Его пальцы были слишком толстыми и грубыми для тонкого гладкого шелка. Покончив с этим, они сидели, глядя в лицо друг другу, но каждого тревожили собственные печальные мысли.

Йенс взял Лорну за руки.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Я хочу жениться на тебе, но надо немного подождать. Если я сейчас попрошу у отца твоей руки, то он просто вышвырнет меня вон. Но если все пойдет так, нам я планирую, то в следующем году у меня будет собственное дело, я буду строить яхты, а значит, смогу содержать тебя. Но согласишься ли ты жить на доходы корабела, Лорна?

Лорна в изумлении уставилась на него.

— Да, — пробормотала она, словно выходя из транса. — Да! — воскликнула Лорна и обняла его обеими руками — Ох, Йенс, я так боялась, что ты не скажешь об этом. Я подумала, что, может быть… что, может быть, после того, что мы сейчас сделали… я не знаю, что подумала.

Йенс слегка отстранил ее от себя, чтобы видеть ее лицо.

— Ты подумала, что после этого я могу повести себя так, как будто ничего не случилось?

— Не знаю. У меня промелькнула такая мысль, когда мы тихонько лежали рядом… мне не хотелось бы так лежать ни с одним другим мужчиной. Да я бы и не смогла после того, что было у нас с тобой. Но если бы ты не заговорил о женитьбе, то что тогда?

— Но я же говорю. Лорна Барнетт, ты выйдешь за меня замуж после того, как моя яхта выиграет гонки, я обзаведусь собственным делом и многие заказчики обеспечат нам приличную жизнь?

Лицо Лорны засияло от радости.

— Да, выйду. И ничто и никто меня не остановит. Ни отец, ни мать, ни мистер Тейлор Дюваль, ни все эти социальные предрассудки, которые вбивали мне в голову. Потому что мы обязательно должны быть вместе. Тем более после сегодняшнего вечера.

— Лорна… — он прижал ее к себе. — Я буду работать день и ночь для тебя, и пусть я, возможно, никогда не стану таким богатым, как твой отец, но я обеспечу тебе достойную жизнь, вот увидишь.

— Я знаю, что у тебя получится, Йенс.

Они сели и взялись за руки, улыбаясь друг другу.

— Теперь тебе лучше одеться и вернуться в дом до приезда твоих родителей.

— Когда я тебя снова увижу?

— Не знаю.

— Завтра. Я приведу Фебу посмотреть яхту.

— Остов — это еще не яхта.

— Да, остов. Я приведу Фебу, ладно?

— Ладно. Но не обещаю, что смогу сдержаться и не выдать нашу тайну. Я могу обнять тебя и поцеловать, несмотря на то, что здесь будет Феба.

Лорна шутливо шлепнула его по груди.

— Не посмеешь. Ты будешь вести себя примерно, как сегодня утром.

— Мне будет очень трудно.

— Вот и хорошо, — поддразнила Лорна и погладила его по нижней губе указательным пальцем.

Потом ее рука скользнула вниз на грудь Йенса. Время шло, они знали, что им предстоит расстаться, но тянули каждую минуту, держась за руки, словно невинные дети, восхищаясь друг другом, готовясь и предстоящей разлуке.

— Тебе нужно идти, — тихонько произнес Йенс.

— Я знаю.

— Позволь мне помочь тебе одеться.

Йенс поднял ее на ноги, Лорна откинула волосы в сторону, и он застегнул сзади все пуговки. Когда одежда Лорны была приведена в порядок, Йенс обнял ее за талию.

— Лорна, что касается Дюваля…

Она отпустила волосы и повернулась к нему.

— Я немедленно поговорю о нем с моей матерью. С папой немного сложнее, поэтому я начну с мамы и подведу ее к мысли, что он мне не подходит. И чем скорее они поймут, что я не собираюсь выходить за него замуж, тем лучше.

На лице Йенса появилось довольное выражение.