Пришел король Мейгор.

Впервые после Рока Валирии дракон сражался с драконом в небе, в то время как битва шла и внизу.

Ртуть была вчетверо меньше Балериона – не ровня старшему и более свирепому дракону. Тусклые белые облачка ее огня поглощались и сносились огромными сгустками черного пламени. Затем Черный Ужас упал на нее сверху, его челюсти сомкнулись вокруг шеи драконицы, и старый дракон оторвал молодому крыло. Крича и дымясь, Ртуть рухнула на землю, и принц Эйгон вместе с ней.

Битва внизу была почти столь же короткой, но более кровавой. Как только Эйгон пал, повстанцы поняли, что их дело погибло, и обратились в бегство, бросая оружие и доспехи. Но их окружали вражеские войска, и бежать было некуда. К концу дня пали две тысячи людей Эйгона – против сотни убитых на стороне короля. Среди мертвых были лорд Алин Тарбек, Денис Сноу, бастард из Барроутона, лорд Джон Пайпер, лорд Роннел Вэнс, сир Виллам Уистлер… и Эйгон Таргариен, принц Драконьего Камня. Единственной заметной потерей среди людей короля оказался сир Давос Дарклин, которого лорд Корбрей убил своим мечом Покинутой. Еще полгода длились суды и казни. Королева Висенья убедила сына пощадить некоторых мятежных лордов, но даже сохранившие жизнь потеряли земли и титулы и были вынуждены дать заложников.

Сорок четвертый год от З.Э. в сравнении с предшествовавшими ему можно счесть мирным… но мейстеры, запечатлевшие эти времена в летописях, сообщают, что в воздухе все еще стоял тяжкий запах крови и пламени. Мейгор I Таргариен восседал на Железном троне, а вокруг него рос Красный замок. Но двор его был угрюм и безотраден, несмотря на присутствие трех королев… или, возможно, как раз по этой причине. Каждую ночь король призывал одну из жен в свою постель, но так и оставался бездетным. У него не было иных наследников, кроме сыновей его брата Эйниса. Подданные называли его Мейгором Жестоким и «братоубийцей», но только за глаза: сказать такое королю в лицо означало бы верную смерть.

В Староместе умер дряхлый верховный септон, и на его место избрали нового. Хотя и он не говорил ни слова против короля и его супруг, неприязнь между Мейгором и Святой Верой не проходила. Честных Бедняков ловили и убивали сотнями, снятые скальпы сдавали людям короля в обмен на вознаграждение, но в лесах, на межах и в глуши по всем Семи Королевствам прятались еще тысячи, непрестанно посылая проклятия всему дому Таргариенов. Одна из таких шаек даже провозгласила своего собственного верховного септона – бородатого мужика по прозванию септон Мун. И оставалась еще горстка Сынов Воина – их возглавлял сир Джоффри Доггетт, Рыжий Пес Холмов. Этот орден, объявленный вне закона и преданный анафеме, уже не имел достаточно людей, чтобы встретиться с королевской ратью в открытой битве. Потому-то Рыжий Пес рассылал своих воинов по стране под личиной межевых рыцарей – выслеживать и убивать верных слуг Таргариенов и «вероотступников». Их первой жертвой стал сир Морган Хайтауэр, покинувший орден: его жестоко зарубили на дороге в Медовую Рощу. Потом был убит старый лорд Мерривезер; следом за ним сын и наследник лорда Рована, потом престарелый отец Давоса Дарклина и даже Слепой Джон Хогг. Хотя за голову каждого из Сынов Воина и был назначен золотой дракон, простой народ по всей стране прятал и защищал рыцарей Веры, помня об их прошлых заслугах.

Вдовствующая королева Висенья на Драконьем Камне исхудала и иссохла, точно плоть истаяла у нее с костей. Вдова ее племянника, бывшая королева Алисса, также оставалась на острове вместе со своим сыном Джейхейрисом и дочерью Алисанной. Мейгор передал их матери на попечение, сделав узниками во всем, кроме названия, но принца Визериса, старшего из оставшихся в живых сыновей Эйниса и Алиссы, Мейгор призвал ко двору. Этот многообещающий юноша пятнадцати лет от роду умело управлялся с мечом и копьем и стал оруженосцем его милости… но при нем неотвязно, как тень, всегда был кто-нибудь из рыцарей Королевской гвардии – чтобы принц не ввязался в какую-либо интригу или заговор.

На какое-то время в 44 году от З.Э. представилось, что король в скором времени обретет столь желанного наследника. Королева Алис на радость всему двору объявила, что понесла дитя. Великий мейстер Десмонд предписал ее милости, отяжелевшей наследником, оставаться в постели. Он сам ухаживал за ней с помощью двух септ, повитухи и сестер королевы – Джейн и Ханны. Мейгор также настоял, чтобы и другие его жены прислуживали беременной королеве.

Тем не менее, на третий месяц пребывания в постели у леди Алис началось сильное кровотечение из лона, окончившееся выкидышем. Король Мейгор пожелал увидеть мертворожденное дитя и к своему ужасу узрел не мальчика, но чудовище с искривленными конечностями и огромной головой без глаз.

– Это не может быть мой сын, – гневно взревел король.

Засим его горе обратилось яростью, и Мейгор велел без промедления казнить и повитуху, и септ, ухаживавших за королевой, а заодно и великого мейстера Десмонда, избавив от казни только сестер Алис.

Говорили, будто бы Мейгор восседал на Железном троне с головой великого мейстера в руках, когда королева Тианна явилась к нему с вестью: короля обманули. Дитя было не от его семени. Видя, как ко двору возвратилась королева Сериса, женщина старая, безрадостная и бездетная, Алис Харровей преисполнилась страха, что и ее постигнет та же судьба, если она не подарит королю сына. Посему она обратилась к своему лорду-отцу, деснице короля. В те ночи, когда король делил ложе с королевами Серисой или Тианной, Лукас Харровей посылал в постель своей дочери мужчин, чтобы сделать ей ребенка. Мейгор отказывался в это верить. Он назвал Тианну ревнивой бесплодной ведьмой и швырнул в нее головой великого мейстера.

– Пауки не лгут, – ответила госпожа над шептунами, и вручила королю список.

В нем числились имена двадцати мужчин, которые будто бы изливали свое семя в лоно королевы Алис. Старые и молодые, пригожие и неказистые, рыцари и оруженосцы, лорды и слуги, даже конюхи, кузнецы и певцы – десница короля, как казалось, раскинул свои сети широко. У всех была лишь одна общая черта: они уже прежде доказали свою мужскую силу, став отцами здоровых детей.

Под пытками сознались все, кроме двоих. Один из сознавшихся, отец двенадцати детей, даже сохранил золото, уплаченное лордом Харровеем за услуги. Дознание провели так скоро и в такой тайне, что лорд Харровей и королева Алис не ведали о подозрениях короля до тех пор, пока к ним не вломились рыцари Королевской гвардии. На глазах Алис, которую вытащили из постели, убили ее сестер – они пытались защитить королеву. Ее отца, который в это время производил осмотр Башни десницы, сбросили с крыши, и он разбился о камни внизу. Схватили также сыновей, братьев и племянников Харровея. Их сбросили на пики, которыми был утыкан сухой ров вокруг Твердыни Мейгора. Кто-то умирал часами; а слабоумный Хорас Харровей промучился, как говорят, несколько дней. Двадцать прелюбодеев из списка королевы Тианны в скором времени присоединились к ним, а затем еще дюжина мужчин, которых назвали первые двадцать.

Наихудшая смерть была уготована самой королеве Алис, которую отдали на растерзание сестре по браку Тианне. Об этой смерти мы говорить не будем, ибо о некоторых вещах лучше всего умолчать и забыть. Достаточно будет сказать, что умирала она почти две недели, а сам Мейгор неотступно находился рядом, наблюдая за агонией. Труп королевы разрубили на семь частей и водрузили их на пиках над семью городскими воротами, где они и оставались, пока не сгнили.

Сам король Мейгор покинул Королевскую Гавань: он собрал могучее войско из рыцарей и латников и выступил на Харренхолл, чтобы завершить уничтожение дома Харровеев. Гарнизон великого замка у Божьего Ока был невелик, и кастелян, племянник лорда Лукаса и двоюродный брат покойной королевы, открыл ворота при приближении короля. Капитуляция его не спасла; его милость предал мечу весь гарнизон, а также всех мужчин, женщин и детей, в ком была хоть капля крови Харровеев. Затем он выступил на город лорда Харровея на Трезубце, где проделал то же самое.