Но гиацинтовые пряди

Над бледным обликом твоим,

Твой голос, свойственный Наяде,

Меня вернули к снам родным:

К прекрасной навсегда Элладе

И к твоему величью, Рим!

В окне, что светит в мрак ночной,

Как статуя, ты предо мной

Вздымаешь лампу из агата.

Психея! край твой был когда-то

Обетованною страной!

(1924)

Перевод В. Брюсова

15а. ИЗРАФЕЛИ

...И ангел Израфели, чье сердце

лютня и чей голос - нежней, чем голоса

всех других созданий бога.

Коран

Есть дух небесных келий,

"Чье сердце - лютни стон".

Нигде в мирах не пели

Нежней, чем Израфели;

Все звезды онемели,

Молчали, в сладком хмеле,

Едва запел им он.

Грезя в высоте,

Вся любви полна,

Покраснев, луна

Звуки те

Ловит через темь;

Быстрые Плеяды

(Коих было семь)

С ней полны услады.

И шепчут, в сладком хмеле,

Хор звезд, все духи в мире,

Что сила Израфели

В его напевной лире;

И он вверяет струнам,

Всегда живым и юным,

Чудесный гимн в эфире.

Но ангел - гость лазури,

Где строй раздумий - строг,

Любовь - предвечный бог;

И взоры светлых Гурий

Полны той красотой,

Что светит нам - звездой.

Да, там, в лазури ясной,

Ты прав, о Израфели,

Презрев напев бесстрастный.

Наш лавр, бард светлокудрый,

Прими, как самый мудрый!

Живи среди веселий!

С экстазами эфира

Твои согласны звуки.

Страсть, радость, скорбь и муки

Слиты с палящей лирой.

Молчите, духи мира!

Лазурь - твоя! у нас

Тоска, несовершенство;

Здесь розы, - не алмаз;

Тень твоего блаженства

Наш самый яркий час.

Когда б я жил,

Где Израфели,

Он, - где мне Рок судил,

Быть может, струны б не звенели

Его мелодией веселий,

Но смелей бы полетели

Звуки струн моих до области светил.

(1924)

Перевод В. Брюсова

16а. СПЯЩАЯ

То было полночью, в Июне,

В дни чарованья полнолуний;

И усыпляюще-росистый

Шел пар от чаши золотистой,

За каплей капля, ниспадал

На мирные вершины скал

И музыкально, и беспечно

Струился по долине вечной.

Вдыхала розмарин могила;

На водах лилия почила;

Туманом окружая грудь,

Руина жаждала - уснуть;

Как Лета (видишь?) дремлют воды,

Сознательно, в тиши природы,

Чтоб не проснуться годы, годы!

Вкусила красота покой...

Раскрыв окно на мир ночной,

Айрина спит с своей Судьбой.

Прекрасная! о, почему

Окно открыто в ночь и тьму?

Напев насмешливый, с ракит,

Смеясь, к тебе в окно скользит,

Бесплотный рой, колдуний рой

И здесь, и там, и над тобой;

Они качают торопливо,

То прихотливо, то пугливо,

Закрытый, с бахромой, альков,

Где ты вкусила негу снов;

И вдоль стены, и на полу

Трепещет тень, смущая мглу.

Ты не проснешься? не ужаснешься?

Каким ты грезам отдаешься?

Ты приплыла ль из-за морей

Дивиться зелени полей?

Наряд твой странен! Ты бледна!

Но как твоя коса пышна!

Как величава тишина!

Айрина спит. О если б сон

Глубок мог быть, как долог он!

Храни, о небо, этот сон!

Да будет святость в этой спальне!

Нет ложа на земле печальней.

О боже, помоги же ей

Не открывать своих очей,

Пока скользит рой злых теней.

Моя Любовь, спи! Если б сон

Стал вечным так, как долог он?

Червь, не тревожь, вползая, сон!

Пусть где-то в роще, древней, темной,

Над ней восстанет свод огромный,

Свод черной и глухой гробницы,

Что раскрывал, как крылья птицы,

Торжественно врата свои

Над трауром ее семьи,

Далекий, одинокий вход,

Та дверь, в какую, без забот,

Метала камни ты, ребенком,

Дверь склепа, с отголоском звонким,

Чье эхо не разбудишь вновь

(Дитя греха! моя любовь!),

Дрожа, заслыша долгий звон:

Не мертвых ли то слышен стон?

(1924)

Перевод В. Брюсова

17а. БЕСПОКОЙНАЯ ДОЛИНА

_Прежде_ мирный дол здесь был,

Где никто, никто не жил;

Люди на войну ушли,

Звездам вверив волю пашен,

Чтоб в ночи, с лазурных башен,

Тайну трав те стерегли.

Где, лениво скрыт в тюльпаны,

Днем спал солнца луч багряный.

Видит каждый путник ныне:

Нет покоя в той пустыне.

Все - в движенья, все - дрожит,

Кроме воздуха, что спит

Над магической пустыней.

Здесь ветра нет; но в дрожи лес,

Волна волне бежит в разрез,

Как в море у седых Гебрид.

А! ветра нет, но вдаль бежит

Туч грозовых строй в тверди странной,

С утра до ночи, - непрестанно,

Над сонмом фиалок, что стремят

В высь лики, словно женский взгляд,

И лилий, что дрожат, сплетясь

У плит могил в живую вязь,

Дрожат, - и с куп их, что слеза,

По каплям, вниз течет роса;

Дрожат; - что слезы, вниз, меж тем,

Спадают капли крупных гемм.

(1924)

Перевод В. Брюсова

18а. ГОРОД НА МОРЕ

Смотри! Смерть там воздвигла трон,

Где странный город погружен,

На дымном Западе, в свой сон.

Где добрый и злой, герой и злодей

Давно сошли в страну теней.

Дворцы, палаты, башни там

(Ряд, чуждых дрожи, мшистых башен)

Так чужды нашим городам!

Не тронет ветер с моря - пашен;

И воды, в забытьи немом,

Покоятся печальным сном.

Луч солнца со святых высот

Там ночи долгой не прервет;

Но тусклый блеск угрюмых вод

Струится молча в высь, на крыши

Змеится по зубцам, и выше,

По храмам, - башням, - по палатам,

По Вавилону-сродным скатам,

Тенистым, брошенным беседкам,

Изваянным цветам и веткам,

Где дивных капищ ряд и ряд,

Где, фризом сплетены, висят

Глазки, - фиалки, - виноград.

Вода, в унынии немом,

Покоится покорным сном;

С тенями слиты, башни те

Как будто виснут в пустоте;

А с башни, что уходит в твердь,

Как Исполин, в глубь смотрит Смерть.

Глубь саркофагов, капищ вход

Зияют над мерцаньем вод;

Но все сокровища дворцов,

Глаза алмазные богов,

И пышный мертвецов убор

Волны не взманят: нем простор.

И дрожь, увы! не шелохнет

Стеклянную поверхность вод.

Кто скажет: есть моря счастливей,

Где вихри буйствуют в порыве,

Что бури есть над глубиной

Не столь чудовищно немой!

Но что же! Воздух задрожал!