Она выдвинула встречное предложение:

– Девять.

– Пять, – не сдавался Магистр.

– Девять, – как попугай повторяла она.

– Шесть.

– Восемь человек – и это мое последнее слово. Либо соглашайся, либо… – Она постучала наманикюренным пальцем по аккуратно заполненному прошению в Ложу. – … я открою этот ящик Пандоры.

– Будь ты проклята! – гаркнул он.

– Я и так проклята, иначе, почему Светлые меня наказывают постоянным общением с тобой?

Дамиан поднялся, подошел к столу, за которым продолжала стоять Магистресса, протянул ей ладонь. Та скрепила договор рукопожатием. Восемь из девяти – хороший результат, потому что она, по правде говоря, рассчитывала, самое большее, на пятерых.

– У меня есть пара мест на втором и третьем Круге, – крепко держа ее ладонь, осклабился Третий Лорд-демон. В широкой улыбке снова обнажились крепкие зубы – сплошь клыки.

Второй и третий Круг?! Флоранция не смогла скрыть удивления. Невероятно, стоило подумать, что дело в кармане, как он тут же обвел ее вокруг пальца, облапошил, как балаганный фокусник. А впрочем.

 Прости, кажется, в нашей сделке нет ни слова о Круге, специальности и прочих деталях, – с деланным сожалением сказал он. – Что, собственно, дает мне право поступить с этими восемью несчастными по собственному усмотрению. Я ведь сказал, что ни за что не пожертвую новичками. Но ни одна живая душа не

упрекнет меня в неумении держать слово. Сегодня же отдам соответствующие указания. – Продолжая держать в плену ладонь Магистрессы, Дамиан разбросал стопку с письмами по столу, наугад выбрал одно и швырнул его в корзину для мусора. Остальные сгреб в свою громадную лапищу. – Думаю, это и есть наши счастливчики, дадим же восторжествовать справедливости. Надеюсь, ты уже поставила их в известность насчет возможности перепоступить в Дра’Мор? Будет крайне досадно, если всем этим чистым душам такая рокировка покажется оскорбительной.

Он галантно чмокнул ее в тыльную сторону ладони и, наконец, выпустил. Затем отступил, поднес конверты к лицу и с шумом втянул ноздрями их запах.

– О, набожный эльф, благородный отпрыск сиротского приюта, дочь земли. – Он на миг запнулся, после чего его губы вытянулись в плотоядную усмешку, – девственница. Эльхайм сделал настоящий подарок моим воспитанникам. Будет досадно, если кто-то из восьми в свете разницы мировоззрений не сочтет возможным согласиться на зачисление в Дра’Мор.

Он наклонился через стол, намереваясь сграбастать петицию Ложе, но Магистресса опередила его и спрятала документ в ящик стола, который нарочито медленно закрыла ключом.

– Думаешь, облапошил меня, Дамиан?

– Думаю, сегодняшнее твое поведение обнажило новые грани характера. Те, о существовании которых я не подозревал. Когда будешь прижимать к груди эту писульку, подумай о том, что рано или поздно тебе придется прийти ко мне за помощью. И попытайся угадать, каким будет ответ?

Он галантно поцеловал ее ослабевшие пальцы, а затем несколькими быстрыми взмахами начертал в воздухе пиктограмму. Невидимые нити налились искрами, завибрировали, в лицо Флоранции пахнуло раскаленным воздухом. Через мгновение о присутствии Магистра напоминали лишь запах серы и стремительно догорающие остатки пиктограммы. Женщина устало опустилась в кресло. Эту битву она записала себе в актив, что бы там ни болтал рогатый стервец.

Новый учебный год может оказаться настоящим испытанием для Равновесия. И дай-то бог, чтобы им всем хватило благоразумия сохранить его нерушимым.

Глава вторая

Любовь, которой ты никогда не дарила,

Я дарю её тебе, Незаслуженно, на самом деле, Но сейчас, ты ничего не можешь сделать. Поэтому спи в своем единственном воспоминании

Обо мне, возлюбленная Мать

© Akira Yamaoka, «Room of Angel»

– Спасибо, что выбрали нашу булочную, – выдала дежурную благодарность Марори и присоединила к ней бумажный пакет, полный еще теплой сдобы.

Довольная клиентка сграбастала покупку. Марори с облегчением перевела дух – наконец-то эта бесконечная очередь закончилась. Каждый день одно и то же: наплыв клиентов к утренней выпечке, потом небольшая передышка перед обеденной волной и массовый наплыв клиентов в конце рабочего дня. И так – целый год. Мягко говоря, не совсем то, о чем она мечтала. Стоило ли учиться на «отлично», не спать ночами ради высшего балла в группе, чтобы закончить накрахмаленным чепчиком и передником? От очевидности ответа внутренний голос гаденько захихикал.

Пользуясь передышкой, Марори переложила часть выпечки на свободный поддон в витрине, а освободившийся поднос отнесла на кухню, где мать вымешивала новую порцию теста. Рядом с ней крутилась Клара – старшая сестра. Как и Дарэл, она была темноволосой, рослой и источала недюжинное здоровье. Полная противоположность бледной, болезненной Марори, которой невесть от кого в роду достались волосы цвета пастельной фуксии. Ни мать, ни покойный отец не любили разговоров на эту тему, из чего Марори давно сделала вывод, что и семейное дерево благополучных Милсов не миновали ураганы дрязг.

– Подай-ка мне муку, – попросила мать.

Марори послушно поставила на стол кадушку, откуда Налия Милс зачерпнула несколько ложек и снова энергично принялась за дело. Клара как могла подражала матери, компенсируя недостаток мастерства избытком старания.

– Кексы с изюмом и ржаные сырные палочки разобрали еще теплыми, – сообщила Марори.

Мать выразительно выгнула бровь: «Кто бы сомневался?»

– Кексы готовила Клара, – вслух похвалила Марори, отчего та довольно заулыбалась. Она никогда не скрывала, что готова расстелиться ковром, лишь бы заслужить материнскую похвалу.

– Я старалась, мам.

Клара никогда не отличалась острым умом, скорее наоборот – большая часть предметов старшей школы давалась ей туго. Марори, младше ее на два года, приходилось втолковывать сестре способы решения уравнений, особенности произношения эльфийского наречия, разъяснять исторические и политические последствия Разлома веры. Только благодаря этому Клара все-таки закончила старшую школу и обрадовала мать намерением поступить в кулинарный колледж. Закончила его в прошлом году и даже получила наградную медаль из замороженного в Материи шоколада. С тех пор Клара дневала и ночевала на кухне, недвусмысленно демонстрируя желание продолжить, когда придет время, семейный бизнес.

Перезвон дверных колокольчиков оповестил о приходе покупателя. Марори поправила чепчик и вернулась в магазин. Около витрины крутилась группа молодых чертей, разодетых, как водится, во всякий непонятный хлам. Они громко переговаривались, спорили, кто проголодался сильнее, и смеялись. Четыре штуки, а шума как от сотни.

– Добро пожаловать, – поприветствовала Марори, – чего желаете?

Тот, что был за главного, самый болтливый, с выступающими нижними клыками, облизнулся. То еще зрелище. Марори пришлось окаменеть, чтобы не выдать своего отвращения.

– Самую сладкую булочку, – сказал черт, без зазрения совести разглядывая девушку с ног до головы.

Старая песня – подобные ему гости заходили в булочную чуть ли не каждый день. Попадались и такие, кто буквально раздевал глазами. Вряд ли преследуя цель охмурить невзрачную продавщицу, а так, дабы не терять квалификацию. К таким взглядам привыкаешь, будь по ту сторону прилавка хоть черт, хоть человек. По большому счету – неважно, черт – не черт, если, конечно, не вздумает действительно клеиться, тем более в период линьки, о чем красноречиво говорили колтуны в шерсти на его руках. Марори сделала вид, что не поняла намека, и терпеливо порекомендовала взять кексы или рогалики с вишневым кляром. Дружки умника не упустили случая высмеять его неудачные заигрывания. Они сгребли почти все, что осталось от утренней выпечки, а уходя, клыкастый ухажер пообещал заглянуть вечером. Врет, конечно: о быстротечности чертячьей памяти не слышали только глухие.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: