И порождение Хаоса замерло, затихло, опустилось на колени свесив голову. Марори осторожно соскользнула на пол. Короткая стычка взглядов и оглушающее: «Подчиняюсь» в голове.

А потом Сатис рассыпался в пепел.

Девушка какое-то время стояла оглушенная. Схватка еще бушевала в ее крови, а в сознании медленного и неуверенно формировалось понимание: она победила. Сколько бы так простояла, не знала и сама, но внимание привлек появившийся Крэйл. Согнувшись пополам, он опирался на поваленную колону, тяжело дышал и прижимал руку к животу. Он порывался поднять голову, но каждый раз та тяжело падала ему на грудь. Марори собиралась обрушить на него сначала тысячу ругательств, потом – две тысячи благодарностей, но выдавила из себя лишь какую-то глупою банальщину.

– Крэйл? – Она подошла ближе, присела на корточки. – Ты ранен? Дурацкий, трижды дурацкий вопрос. Да он едва живой!

– Ерунда, – прохрипел Шаэдис. И медленно, как срубленное дерево, обрушился на нее. Пальцы Марори тут же утонули в насквозь мокрых от крови лохмотьях его одежды.

Светлые, на нем места живого нет!

Девушка подставила ему плечо. Крэйл только выглядел худым, на деле же оказался невероятно тяжелым и долговязым. Она едва могла идти.

– Крэйл Шаэдис, потерпи немножко, – шептала она. Не ему – себе. Шанатар если и не находился в полной отключке, то был близок к ней и вряд ли слышал хоть слово.

В голове вертелось так много мыслей, что она попросту заперла их на воображаемый ключ. До более подходящего момента. Сейчас главное не дать шанатару умереть. Позвать на помощь нельзя – на крик тут же сползутся все недобитые порождения Хаоса. Кто знает, какие еще раритеты остались на свободе, и как много их тут расхаживает. Нужно отвести Крэйла в безопасное место. Лазарет подошел бы, но для этого нужно сначала спуститься на первый этаж, а оттуда по подземному переходу в соседний корпус. Простая задача, отягощенная двумя серьезными обстоятельствами.

– Только попробуй окочурится, Шаэдис, – приговаривала она на ходу и периодически останавливалась, чтобы перевести дух и как бы ненароком проверить, есть ли у «ноши» пульс. – Ты должен выздороветь, потому что у меня к тебе есть несколько серьезных вопросов. Ты же последний из редких, ископаемый Принц-из-чего-то-Там. Я запрещаю тебе умирать, слышишь?

Когда они кое-как спустились на первый этаж, в теле Марори не осталось ни единой мышцы, которая бы не болела. Впереди оставался коридор, который теперь казался бесконечной дистанцией на выживание. А Крэйл тем временем подавал все меньше признаков жизни.

– Давай ты еще немножко потерпишь, Шаэдис? Здесь осталось-то ничего – раз плюнуть, за час одолеем.

Он едва заметно дернул головой.

– Марори Милс, – прошелестел так тихо, что она сперва приняла его слова за собственные шаркающие шаги. – Если Эашу. Я ему.

Что именно шанатар собирался сделать для Эашу, ему не дал сказать собственный тяжелы кашель. После этого изо рта Крэйла вырывались разве что хрипы.

В лазарет она буквально на четвереньках вползла, таща Крэйла на себе, как навьюченный мул. Внутри было не протолкнуться от стонущих дра’морцев. Марори несколько раз попросила о помощи, но снующие тут и там санитарки даже не обратили на них внимания. Пришлось брать быка за рога, то есть – хватать за руку спешащую с полным подносом шприцев Ирри Данва.

– У меня тут еле живой Крэйл Шаэдис, – прямо в лицо медсестре, прошипела она, – и отфутболить нас не получится, потому что я здесь камня на камне не оставлю, если понадобится.

Ошалевшая горгулья несколько секунд таращилась на зарвавшуюся студентку, потом увидела валявшегося на полу Крэйла – и принялась за дело. Вместе они оттащили шанатара на носилки, а оттуда – в операционную. Оказывается, такая была и в Дра’Море, на случай, если придется срочно реанимировать нерадивых или невезучих студентов.

– Он не должен умереть, он ископаемый шанатар, – приговаривала Марори, пока Ирри Данва осторожно, но настойчиво, выводила ее за дверь.

– Он в надежных руках, – уверяла горгулья, – пойдем, тебя саму нужно заштопать.

Манипуляционную отвели девушкам, парней принимали в кабинете терапии. Горгулья усадила Марори на кушетку, помогла ей раздеться. Вокруг места, куда приложилась пятерня абалиса, одежду пришлось обрезать, а запекшиеся в ране лоскуты размачивать антисептиками.

– У тебя будет шрам, – сказала Ирри Данва, сочувственно глядя на щеку Марори, – я зашью аккуратно и сделаю компрессы, но он будет долго заживать и все равно останется след.

– Крэйл выживет? – Состояние собственного лица Марори не беспокоило. Было бы что портить, в конце концов. – Он помог мне, и из-за меня ему так досталось.

– Доктор позаботится об айре Шаэдисе.

Звучит не слишком убедительно.

– Он сказал, что ему нельзя прикасаться к моей крови, – скорее самой себе, чем возившейся с ее ранами Ирри Данва, сказала Марори. – Почему?

– Уверена, что хочешь услышать это от меня, а не от него самого?

Марори уже открыла рот сказать, что она просто хочет знать, не важно от кого – и передумала. Крэйл выживет. Обязан выжить хотя бы для того, чтобы лично обо всем ей рассказать. Хватит секретов и недоговорок.

– Я думаю, Крэйл сам мне все расскажет.

Судя по одобрительной улыбке, ответ Ирри Данва устроил.

– Сейчас будет больно, – предупредила горгулья, выуживая из кейса с хирургическими инструментами тонкую ярко-голубую иглу, потом протянула пациентке пузырек, – вот, выпей.

Марори послушно приняла пузырек, на дне которого плескалось что-то мутное, порцией на один глоток.

«За инициацию», – отсалютовала про себя и проглотила все до капли.

«…принято решение об отчислении айры Марори Милс из Дра’Мора без возможности восстановления и…»

Она осторожно сложила черный пергамент, как две капли воды похожий на тот, что принес весть о ее внеплановом зачислении. Пять минут назад Аситаро швырнул ей его под ноги, снабдив коротким: «Твой смертный приговор, простокровка». Чтобы хоть как-то скрыть клеймо, он нацепил на лоб повязку, из-за которой стал похож на доходягу с треснувшей башкой.

Прошло пять дней с момента разрыва Круга. Пять дней, которые Марори провела между комнатой и перевязочной. Из-за случившегося администрация приняла решение на время приостановить учебный процесс: учебный корпус оцепили и запечатали охранными сигилами, там велось служебное расследование. Старшие курсы назначили ответственными за проверку территории и отлов порождений Хаоса, которых все еще было достаточно, чтобы каждый день не обходилось без травм разной степени тяжести. К счастью, летальных случаев больше не было.

Первокурсникам поручили наведение порядка в захламленных аудиториях. Часть студентов-некромантов трудилась в лазарете на подхвате у медицинского персонала. Среди тех, кто принял на себя первый удар в ночь разрыва Круга, было семь тяжело раненных, двое из которых скончались на второй и четвертый день. Остальных, кто был в состоянии ходить своими ногами, до конца недели отправили на отдых выздоравливать.

Весь Дра’Мор работал как отлаженный механизм. Каждый винтик знал свое место, каждая шестеренка крутилась в нужном направлении.

И все ждали, что покажет расследование.

Потому что на руках виновных было ни много ни мало, а жизни четверых студентов, и всей группы Первого круга Потрошителей, которые вместе с Мастером вошли в Хаос – и больше оттуда не вышли. Нашлись отчаянные смельчаки, которые предлагали собрать мобильную подготовленную группу и пойти спасать застрявших, но Магистр распорядился наглухо запечатать все спуски в подземелья Дра’Мора. Первый круг и Мастера объявили «временно отсутствующими», но все понимали, что они бы не продержались в Хаосе и пары часов.