– Господи, Биттон! – воскликнул он. – Как ты здесь оказался? – Затем поспешил пожать руку сэру Уильяму.

– Не важно, – бесстрастно отозвался сэр Уильям. – Спасибо, Мейсон. Где… он?

Встречавший заглянул ему в лицо. У генерала Мейсона были седые усы и борода эспаньолкой, намокшая от сырости. Его смуглое лицо было изборождено морщинами, которые образовывали густую сетку вокруг ясных, твердо смотрящих глаз. Несколько мгновений он смотрел на сэра Уильяма немигающим взором, слегка склонив голову. На всем пространстве Тауэра не раздавалось ни звука. Только с Темзы доносился жалобный скрип барж.

– Держишься молодцом, – скупо одобрил генерал Мейсон друга, отпуская его руку. – А это…

– Старший инспектор Хэдли. Доктор Фелл. Мистер Рэмпоул… Генерал Мейсон, – представил всех сэр Уильям короткими кивками. – Где он, Мейсон? Я хочу его видеть.

Генерал взял его за руку:

– Ты, конечно, понимаешь, что мы не могли трогать тело до прибытия полиции. Он находится там, где его обнаружили. Мы правильно поступили, мистер Хэдли?

– Совершенно правильно, генерал… Не покажете ли вы нам дорогу? Благодарю. Однако боюсь, нам придется оставить его там, пока не приедет полицейский врач и не осмотрит тело.

– Ради бога, Мейсон, – глухо пробормотал сэр Уильям, – кто… Я хочу спросить, как это случилось? Кто это сделал? Это какое-то безумие…

– Не знаю. Знаю только то, что мы видели. Ну успокойся же! Может, тебе сначала выпить?

– Нет, нет, благодарю. Не беспокойся, я в порядке. Как его убили?

Дрожащей рукой генерал Мейсон провел по усам и бородке. Это было единственным проявлением его волнения.

– Насколько я могу судить, это стрела арбалета. Из груди торчит около четырех дюймов, а острие выходит с другой… Прости. Ты сам хотел подробностей. У нас есть несколько арбалетов в оружейной комнате. Она пронзила ему сердце. Смерть была мгновенной, Биттон. Он ничего не почувствовал.

– Вы хотите сказать, – вклинился в разговор старший инспектор, – что в него выстрелили…

– Или закололи стрелой, как кинжалом. Последнее предположение более вероятно. Пойдемте взглянем на него, мистер Хэдли, а потом перейдем в мой судебный зал, это вон там. – Он кивнул в сторону стоящей позади него башни. – Я использую расположенное там помещение для охраны в качестве… как вы это называете… комнаты допроса.

– А как насчет посетителей? Мне сказали, что вы приказали никому не выходить.

– Да. К счастью, сегодня плохая погода, и посетителей музея не очень много. И нам также повезло, что лестница у башни Изменников скрыта густым туманом. Думаю, проходившие не заметили его. Насколько я знаю, пока о трагедии никому не известно. Посетителей задержали на выходе и сообщили, что произошел несчастный случай. Мы постарались, чтобы они не волновались, пока вы не поговорите с ними. – Он обернулся к стражнику: – Скажите начальнику стражи, чтобы он замещал меня, пока я не вернусь. Выясните, записал ли мистер Далри имена и адреса всех посетителей… Сюда, джентльмены.

Впереди стлалась прямая как стрела дорога с твердым покрытием. Налево, недалеко за длинной аркой, под которой они стояли, Рэмпоул разглядел неясные очертания еще одной башни. Примыкающая к ней стена возвышалась параллельно дороге. И вдруг Рэмпоул вспомнил. Эта стена по левую руку была защитной стеной внутренней крепости и представляла собой квадрат внутри внешнего квадрата, образованного наружными стенами. Справа от них тянулась внешняя стена, упираясь в причал. Таким образом, между стенами образовывался проход шириной в двадцать пять-тридцать футов, который тянулся во всю длину территории со стороны реки. Из тумана выступали разделенные одинаковыми интервалами высокие фонари с газовыми светильниками, и Рэмпоул различал очертания голых ветвей деревьев.

В пространстве между стенами гулко раздавалось эхо их шагов. Справа появились освещенные окна небольшого помещения, где продавались почтовые открытки; впереди маячила фигура дворцового стража в высоком головном уборе. В сопровождении генерала Мейсона они прошли по дороге около ста ярдов. Затем Мейсон остановился и показал куда-то вправо:

– Это башня Святого Фомы. А под ней – ворота Изменников.

Все выглядело крайне зловеще. Саму башню почти не было видно из-за громадных ворот, над которыми она была сооружена. Ворота Изменников представляли собой длинную приплюснутую каменную арку, напоминающую вытяжной колпак над каким-то жутким камином в толстой стене. Шестнадцать широких каменных ступеней спускались с дороги вниз, к большой, покрытой плитами площадке, которая когда-то была руслом Темзы. Первоначально ворота открывали доступ в Тауэр по воде – река втекала внутрь на уровне верхней ступени – и от причала баржи проходили под аркой. Здесь были древние барьеры, закрытые из-за ветхости: створки тяжелых ворот из дубовых бревен с вертикально наложенными металлическими брусьями, с дубовой решеткой, возносящейся над ними до самого верха арки. Причал Темзы был сооружен за ними, и все нижнее пространство теперь было сухим.

Впервые увидев столь мощные сооружения, Рэмпоул был потрясен их грозным видом. И ему понадобилось восстановить эти детали в уме, потому что гигантская арка была скрыта туманом. Он едва разбирал страшные заостренные копья, которые увенчивали решетчатые ворота, и смутный рисунок самой решетки. Лестничный спуск за окружающей его железной оградой был заполнен плотным клубящимся туманом.

Генерал Мейсон достал из кармана электрический фонарь, включил его и направил луч света на землю. У ограды неподвижно стоял стражник, и генерал повел лучом в сторону.

– Встаньте у ворот Кровавой башни, – приказал он, – и никого сюда не подпускайте… Ну-с, джентльмены, думаю, нам нет необходимости перелезать через ограду. Сегодня я уже спускался туда.

Не успел луч его фонаря скользнуть вниз по ступеням, Рэмпоул испытал внезапный приступ тошноты. Судорожно сжимая мокрые прутья железной ограды, он слышал неровный, учащенный стук собственного сердца. Грудь сдавило, он и» мог свободно вздохнуть и инстинктивно старался не смотреть вниз. Но против воли его блуждающий взгляд упал на несчастную жертву…

Тело погибшего лежало на правом боку, головой почти касаясь нижней ступени. Его положение заставляло предполагать, что оно скатилось с самого верха лестничного пролета. На Филипе Дрисколле был костюм из плотного твида с короткими брюками, заправленными в гольфы, и башмаки на толстой подошве. Костюм светло-коричневого цвета в широкую полоску сейчас стал почти черным из-за влажности. Но смотревшие вряд ли обратили на это внимание. Луч фонарика сместился, и они увидели несколько дюймов тускло блеснувшей стали, торчащей слева из грудной клетки. Крови из раны вытекло совсем мало.

Тело лежало лицом вверх, и грудь была слегка приподнята, показывая торчащую из сердца стрелу. Из-под опущенных век виднелась белая полоска глазного яблока. На белом, восковом лице застыло глуповатое выражение, из-за чего оно не казалось страшным, если бы не странный головной убор.

Складной цилиндр во время падения ничуть не помялся. Он был слишком велик для Филипа Дрисколла. Напялили его ему на голову или просто набросили, но цилиндр спускался почти до самых глаз, чудовищно приплюснув уши. Зрелище белого лица, прижатою щекой к каменной ступени, с цилиндром, ухарски сдвинутым на один глаз, исторгло из груди сэра Уильяма скорее болезненный стон, чем проклятие.

Генерал Мейсон выключил фонарик.

– Видите? – спросил он в упавшей на них темноте. – Если бы эта шляпа не выглядела так неестественно, я бы не стал ее снимать и тогда не увидел бы на подкладке ваше имя… Мистер Хэдли, вы хотите сейчас осмотреть тело или подождете врача?

– Дайте, пожалуйста, ваш фонарик. – Старший инспектор включил его и повел лучом по сторонам. – Как вам удалось его найти, генерал?

– Можно сказать, тут произошла целая история, и ее первой части я свидетелем не был, – отвечал заместитель управляющего. – Об этом вы сможете услышать от людей, которые видели его, когда он появился здесь еще днем.