Призрак, что сиганул с крыши, негромко свистнул, и из-за угла тотчас показалась старуха. На бегу она сдернула старенькое пальтишко с платком и из старухи превратилась в долговязого курчавого парня. Вдвоем они затащили охранников вовнутрь, а через некоторое время курчавый снова вышел, открыл ворота, и вскоре во двор заехала голубая машина.

- Какая машина? - прервал ее Лихачев. - Опишите, пожалуйста, подробней.

- Ну как вам сказать... Я в них плохо разбираюсь... Ну такая, знаете... Лет двадцать назад на таких машинах ездила "Скорая помощь". Как бы фургончик. Так вот, эта была такая же, но только без окошек. Вы понимаете меня.

- Кажется, понимаю. Вы, случаем, ее номеров не разглядели?

- Я старалась, но ничего рассмотреть не смогла. Они были какие-то размытые.

- Ясно, продолжайте дальше.

- Так вот, машина эта подъехала задом к крыльцу, но опять-таки не к ступеням, а с другой стороны. Из нее тотчас выпрыгнул водитель и, открыв заднюю дверцу, выкатил оттуда тележку. Потом вместе с тележкой и курчавым парнем они скрылись в дверях стоматологии. Если бы у меня был телефон, то я обязательно бы вам позвонила. Вы уж извините, но просто так кричать во все горло я побоялась. Они же нынче вон какие! Им человека убить - что рюмку водки выпить.

- Я вас понимаю и нисколько не осуждаю, продолжайте.

- Ну а тут и продолжать-то нечего. Минут через пять они на своей тележке вывезли сейф, погрузили его в машину и уехали.

Потом, уже под утро, на крыльцо, пошатываясь, вышел охранник, тот, на которого прыгали сверху. Он постоял несколько минут, огляделся и вернулся в помещение. Сколько он там пробыл, сказать затрудняюсь, но только вышел он, когда было еще темно. Вышел не один, а с товарищем, голова которого была перебинтована. Он усадил раненого на ступеньки, сам же побежал за дом, откуда вскоре выехал на машине. Погрузив бедолагу, он тут же газанул, а вернулись они только через час. Что там было потом, я не знаю, потому что приняла снотворное и уснула прямо в своей коляске. Это все, что я могу вам рассказать. Товарищ капитан, я очень вас прошу - пусть все это останется между нами. Я действительно их панически боюсь".

- Вот такие сведения мне удалось добыть, - выключая диктофон, подытожил Лихачев. - Второй раз идти и опрашивать Мейера без вашего указания я не решился.

- Ладно тебе извиняться, - отмахнулся Требунских. - И без того ты проделал колоссальную работу. Что же получается? А получается то, что нашим мальчишечкам, если это они побывали в стоматологии, есть что скрывать. Скорее всего, они до сих пор пребывают в полной уверенности, что охранники мертвы. Как ты думаешь, Геннадий?

- Логично! Иначе они бы их пристрелили, - согласился Потехин. - Им есть что скрывать. Равно как и доктору Мейеру. Нет у него никакого настроения сообщать нам правду. Подумать только, у него уперли сейф, чуть не убили охранников, а он веселится и напевает: "А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо!"

- Ну, тут-то несложно, тут и безголовому барану понятно. Хранил зубник в своем сейфе теневые документы и деньги.

- Да уж, деньги - это непременно. Документами никого, кроме налоговиков, не соблазнишь. Налетчики твердо знали, что в сейфе сегодня ночью их поджидает хороший куш.

- Вот и я о том же, - откинувшись в кресле, задумчиво проговорил Требунских. - А помимо денег, там могло и золотишко заваляться. У него ведь работают техники, а техник без золота - все равно что гаишник без жезла. Но кто им мог слить нужную информацию? А кто им предоставлял все данные по машинам? А, Гена? Может быть, это одно и то же лицо?

- Вполне возможно. Чего ради им менять осведомителя.

- Ну и отлично. Давайте-ка мы с вами пока послушаем Петрова. Капитан, не в службу, а в дружбу - приведи к нам этого мерзавецуса грандиозуса.

- Смотри-ка, Гена, - подходя к окну, удивился начальник. - Снег посыпал.

- Вот-вот, - недовольно проворчал Потехин. - С этой работой не заметишь, как зима пройдет. То волками рыщем по улицам, а то по неделям не выходим из кабинетов. Как бурлаки на Волге, тянем и тянем свою лямку.

- Подожди немного, отдохнем и мы. А вот и наш долгожданный гость, обернувшись к входящим, нахмурился полковник. - Проходите, Петров, садитесь и рассказывайте.

- А мне вам рассказывать нечего, - пристально оглядел он присутствующих. - Это я бы хотел выслушать ваше объяснение. На каком основании и по какому праву меня до потери сознания избивают в собственной машине, связывают, а потом кидают в клетку вместе с наркоманами, хулиганами и ворами. Предупреждаю, я буду жаловаться.

- Жалуйтесь, это ваше право, но зачем? - устало спросил Требунских. Вы только напрасно потеряете время, а что касается вашего содержания в обществе хулиганов и воров, то оно вам подходит как нельзя более кстати, потому что вы и есть самый настоящий и подленький вор. Тот, кто ворует у своих, в уголовном мире называется крысятником. Очень точное, на мой взгляд, определение.

- Прекратите оскорбления, - зашелся в праведном гневе Петров. - Всему есть предел, а если вы думаете, что, нацепив мундир с погонами, вы стали неприкосновенным, то, должен вас огорчить, вы глубоко заблуждаетесь. Управа найдется и на вас.

- Благодарю за предупреждение, но это излишне. Вам попросту нет надобности искать на меня управу. Вы немного опоздали, мы вас опередили. Мы вас вычислили, следили за вами от самого кладбища и все прекрасно видели своими глазами.

- Что, что вы видели? - багровея мордой, вскричал Петров. - Что вы могли видеть? Как я взял пассажиров и отвез их на берег Волги? Как потом поехал к своему знакомому в Солнечное? Если это преступление, то я вообще молчу.

- Петров, время позднее, мы устали как собаки, может быть, хватит валять дурака? Могу вас обрадовать, обо всех ваших проделках, начиная с декабря прошлого года, нам честно и подробно рассказал ваш подручный Александр Седов.

- Что за чушь вы несете? Никакого Седова я не знал и не знаю.

- Пусть будет так. Завтра мы устроим вам очную ставку, с ним и с теми рыбаками, чьи машины вы сегодня угнали. А еще вы повстречаетесь с рабочими своего знакомого дедушки. Вы не дурак и должны понимать, что выгораживать вас им нет никакого смысла. Они-то могут отбрехаться, мол, знать не знали, какие машины мы перекрашиваем, а вот вам, как бы вы ни старались, казенного дома не миновать. Кстати, где вы работаете или хотя бы официально числитесь?

- Какое это имеет отношение к кражам... - Споткнувшись о собственную оговорку, он на секунду замолчал, а после как ни в чем не бывало заявил: - Я честно работаю на одном и том же месте уже десять лет и нахожусь у шефа на хорошем счету. Я техник-геодезист строительной фирмы "Частный дом".

- Похвально, - ухмыльнулся Потехин. - А почему вы не были сегодня на работе?

- Взял нечто вроде отгула. Нам часто приходится работать по воскресеньям.

- Понятно, - с видимым сожалением отозвался полковник. - На сегодня все. Вадим Андреевич, отведите его в апартаменты и по возможности предоставьте задержанному отдельную камеру.

Глава 6

Ухов нарисовался в тот момент, когда я уже перестал его ждать. Извинившись перед Милкой за позднее вторжение, он заговорщицки недвусмысленно дал понять, что ему есть о чем рассказать и имеется про что выпить. Дабы не тревожить покой горячо любимой жены и дочери, мы с тестем затащили его в кабинет. Его экспрессивный рассказ с элементами самолюбования был пронизан мельчайшими подробностями о головокружительных погонях, драках и необыкновенной прозорливости как его лично, так и господ офицеров. Продолжался он никак не меньше часа. Закончив свой детективный роман, он в знак особого доверия передал мне портрет трупа, обнаруженного нами сегодня утром.

Пуще всего в его рассказе мне не понравились сообщенные им характеристики и оценки моей деятельности, равно как и угрозы с предупреждением, направленные в мой адрес со стороны командования криминальной милиции. Наверное поэтому, когда он, наконец, выдохся и закончил, я задал ему наивный, но предельно каверзный вопрос:


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: