Интересно, как мадам Костромская сумела так изящно и элегантно вставить мне в задницу морковку и куда подавался этот чертов Макс?

Скорее всего, его, бедолагу, так же как и меня, везут в другом багажнике на казнь. Любопытно, а как они будут нас убивать? Наверное, выхлопными газами, слава богу, Костромская на этом собаку съела.

- Но почему так сразу убивать? Что у вас за мрачные мысли, господин Гончаров. Зачем ей нас убивать? Я скажу, что мы просто играли в сыщики-любители, и, глядишь, все будет в порядке. Она немного нас пожурит и отпустит.

- Дурак ты, Константин Иванович, когда на карту поставлены деньги, положение и власть, что для нее значат две вшивые жизни каких-то сомнительных кретинов. Отравит она вас и не поморщится. Может быть, сигаретку лишнюю позволит выкурить.

- Не скажи, господин Гончаров, а ключиков-то от ее квартиры при мне нет! Это ее насторожит, и она начнет всеми правдами и неправдами у меня их выманивать да выспрашивать, а я ей покажу кукиш, если не сказать большего. Потому как наша жизнь теперь напрямую зависит от этих драных ключей. Что же, товарищ Костромская, мы еще повоюем. Главное - чтоб ты нас сладко поила да гладко кормила весь период нашего пребывания в плену.

Машина замедлила ход, и я понял, что мы подъезжаем к конечному пункту назначения. Это меня не очень обрадовало, потому как перед массированным битьем хотелось еще немного подумать. Впрочем, надо полагать, времени для этого будет предостаточно, если меня не укокошат в первые же пять минут.

А тем временем иномарка, выйдя из крутого виража, плавно остановилась. Открылись дверки, и совершенно незнакомый тенорок деловито спросил:

- Екатерина Георгиевна, вы будете с ним говорить или мы его сразу отвезем?

- Я уже достаточно с ним поговорила, отвозите его в лес и там закопайте, - равнодушно поставила на мне крест Костромская. - Когда все сделаете, обязательно мне позвоните, а лучше заскочите на пару минут и все расскажите.

Она была в корне не права, но сказать ей этого я не мог, потому как ее церберы залепили мне ротовое отверстие скотчем. Единственное, что я мог сделать, так это постучать коленями о крышку багажника, что я и сделал.

- О, Екатерина Георгиевна, кажется, приговоренный просит последнего слова, - весело и звонко рассмеялся едкий тенорок.

- Ну открой, чего еще ему от меня надо? - раздраженно полюбопытствовала она.

Крышка моего гроба плавно поднялась, и меня ослепил яркий неоновый свет. Грубые руки бесцеремонно содрали скотч вместе со щетиной.

- Чего тебе, Гончаров? - склонилось надо мной ее искаженное злобой симпатичное личико.

- Добрый вечер, Екатерина Георгиевна. Вы что, намерены меня вот так запросто ликвидировать?

- Другого выбора ты мне не оставил, - коротко ответила она.

- Ну почему же, вы можете оставить мне жизнь в обмен на ключи от вашей квартиры. Ведь вы даже не знаете, кому я их передал, а передал я не только их, но и копию магнитной записи, и еще одну штучку, о которой я пока промолчу.

- Врешь ты все, Гончаров, блефуешь.

- Блефую я или не блефую, вопрос не в этом. Дело в том, что уже через полчаса вы начнете сомневаться в правильности вашего решения, начнете нервничать, испортится цвет лица, а мне бы этого не хотелось. Подумайте хорошо, операцию по устранению Губковского вы разрабатывали полгода, а я вас вычислил за день, а уж мое спонтанное убийство раскроет любой ребенок, тем более один мой товарищ все знает.

- Ну и подлец же ты, Гончаров, даже умереть спокойно не можешь. Жук, запри его в подвал, пока я не придумаю, под каким соусом подать его труп.

- Может... того, я попрошу его рассказать, куда делся Валерка?

- Да, и это тоже, только без синяков, ссадин и прочих явных следов насилия.

- Тогда он ничего не скажет, - разочарованно просипел Жук. - Хитрый, козел.

- А вы ко мне с лаской, - предложил я им свой вариант допроса. - С добрым словом. Доброе слово и кошке приятно. А уж коту тем более.

- А что еще хочет кот? - язвительно прохрипел второй мордоворот, знакомый мне по лифту. - Может быть, тебе еще шампанское в постель подать?

- Не откажусь, но лучше двести граммов водки и кусок хорошо прожаренной свинины. У меня тогда улучшается настроение и развязывается язык.

- А вот этого ты не хочешь? - сунул он мне в нос никелированный ствол.

- Перестань, Леонид, - остановила его Костромская, и я был с ней солидарен. - Отведите его на кухню и накормите. Пусть поест в последний раз, - ляпнула она совершенную глупость и этим испортила все впечатление.

Грубо вытряхнув из багажника, они поволокли меня к ступенькам двухэтажного коттеджа и далее через весь холл, втолкнув в большую и красивую кухню. Усадив меня на массивный металлический стул, Жук отстегнул мою правую руку, а левую прицепил к этому самому стулу. Ничего умнее он придумать не мог, подумал я, ожидая, когда передо мной выставят яства и все то, что к ним прилагается. Грубые люди, напрочь лишенные галантности. Они, как собаке, кинули мне кусок копченого мяса и поставили полбутылки водки. После чего сели за другой столик и достали колоду карт.

- А где же столовые приборы? - возмущенно спросил я. - Вилка, нож и стакан?

- Жри так, - равнодушно ответил хрипатый. - Смертникам ножи не положены.

- Леонид, зайди ко мне, - раздался из динамика голос Костромской, и я с грустью понял, что она уже приняла какое-то решение, с которым, как мне показалось, я буду абсолютно не согласен. На всякий случай надо поскорее уничтожить провиант.

- Заколебала, шалава трехмандатная, - швыряя на стол карты, раздраженно вскочил хрипатый. - Стерва, нигде от нее покоя нет.

- Иди, Ленчик, иди, - ехидно пропищал Жук. - Я с ней позавчера за двоих отпахал. К Таньке пришел и ничего не могу.

- Да пошел бы ты... - сплюнул хрипатый и захлопнул дверь. Это был шанс, и терять его я не имел права. Внутренне напрягшись, я сморщил нос и, брезгливо отшвырнув недоеденное мясо, тревожно спросил:

- Да вы что?! Вы что, спите с ней?!

- Заткнись, козел, чего мясом швыряешься? Больше ничего не получишь. Тебе-то какая разница, спим мы с ней или не спим.

- Никакой, - согласился я и сделал несколько откровенных рвотных позывов.

- Ты чего?

- Ничего, идиоты, - старательно ополаскивая водкой рот, отмахнулся я. Ты знаешь, откуда я и почему за ней охочусь?

- Нет, а что?

- А то, что я из московского профилактического центра "АнтиСПИД", а ваша начальница заражена палочкой особо страшной формы гипертрохиального геморровлагалищного иммунопарацетамона. Давно вы с ней кувыркаетесь?

- Б-бо-ольше месяца, - побледнел Жук.

- Значит, у вас между пальцами ног уже должны появиться характерные синюшные пятна. Писец вам, господа, да и женам тоже хана.

- Убью суку!!! - заревел он, в едином порыве сдергивая с ноги ботинок, и, как только он подтащил свою растопыренную ступню к носу, я старательно и со вкусом опустил пустую бутылку на его безмозглый череп.

Теперь действовать нужно было быстро и четко. Первым делом я нашел у него в кармане ключи и, освободившись от наручников, накинул их на моего глупого стражника. Потом вытащил у него из-под мышки пистолет и, подтянув тряпичное тело к батарее, приковал его второй парой. И только после этого с деревянным молотком для отбивки мяса я затаился за косяком двери и позволил себе немного передохнуть.

Прошло больше минуты, прежде чем я услышал решительный перестук шагов. Приведя свое оружие в состояние боевой готовности, я весь напрягся, собираясь вложить в удар всю силу своей ненависти. И удар состоялся. Макс молча и послушно повалился на пол. Не выдержал даже его неандертальский череп. Это просто счастье, что он был в мохнатой шапке, в ином случае летальный исход был бы неминуем. После выплеснутого на него стакана холодной воды Ухов открыл мутные глаза и равнодушно спросил:

- Иваныч, ты что, рехнулся?

- Вставай, сейчас не время извиняться, надо затушить второго охранника.