суп выдернутый наголо!..
— лом продыравливающий икону!
Построение: растянутый бульдог (растянутый куб!), воткнутый еж (нож), марширующий баталион телят(!) и снова — каша разливная и перепоротая
Корова стоя читает газету. Ноги — четыре перпендикуляра. Бритва языка подкашивает тяжелого быка — поэзия определяется графически! (Только при разборе я заметил что в рукописи после четвероногих слов по четыре вопросит, и восклиц. знака!)
Каждое построение протыкается, проткнуто (проклято):
Созвучныя слова. Общность их и в пострении, которое выражается одним рисунком (—11): поверхность сливок на тарелке, рядом, — стоящие жестянки и модница Яблоня повисла — а может река Висла или висячая — и на берегу яблоко-ня, а повыше гладильной скрижалью заушающий Никола Угодник —
— не подходи, а то выгладит!
В страхе бегут «дезертировавшие меридианы» — сухощавные поджарые спортсмены, растянутые в бесконечность (лежачие бегут)
Три названия перпендикуляра:
1) кличка «трезвый» (человек)
2) Николай Угодник (дух)
3) Дезертировавшие мердианы (вселенная)
«Птица тройка! Кто за ней угонится»?!.
Наконец то Щедрин дождался, что (мы) стали к нему перпендикулярны — смотри его «будьте перпендикулярны» (сравни: «я очень вам перпендикулярен»)…
Воткнутый под прямым углом кинжал классической трагедии не трогает современного сердца: он кажется холостым чертежом. По Аристотелю красота доканчивалась гибелью. Акробатические выдумки старого искусства не были сами но себе достаточно интересны, почему публика верить могла в основательность танца только посте сломанной шеи: это ее убеждало и восхищало!..
Веселье достигалось привешенным черепом
— Кубок — череп!
Грубость вкуса, воспитанная старым искусством, требует искренности лирика и гибели в трагедии. Мы живом в варварское вромя, когда «дело» ставится выше «слова», а у Терентьева: «цветут какаисты Бревна смехом» воткнутая нога (кинжал) — цветет сама (интересно осуществить все это на сцене!), а что делается с продырявленным евнухом — для композитора не видно, — сажаем мудрецов на кол, устраивая громоотвод жизни
В драмах Зданевича дан кинемотограф перпендикуляров — ежеминутно встает и падает:
В «Янко» частокол-разбойников, косая блоха и распяленный Янко, испускающий вяло «фью».
В пьесе «Асел напрокат» вертикальные женихи с невестой (Зохной) и горизонтальный осел. К концу все ложатся в слезах наземь.
В третьей дра (!) «Остров Пасхи» безпрерывныя смерть и воскрешение из пяти лиц, эффект выщербленного забора и спортивная комбинация пяти пальцев в сырное лицо смерти…
У-у — глухой рев книзу и затем резкий период кверху (а) — раскрывшаяся пасть.
Опять «хлопасть»
Дальше: «гва-гва» — лягушачьи трели и ввак.
— графичность вопросительного знака — кружение в военной пляске ("вопросительный крючочек" — выражение Пушкина)
— шипенье брызги чахи, хлопанье лопнувшей камеры на всю Европу
«Заюская гугулица» — (Фавни: юсь, выусить как шерсть, молюски) — тонкая как волос блондинки, как математика. Гугулица — дикое у-у гу, — чудище на тонкой плюсне-ножке…
1 Свороченные головы — мочедан (чемодан), шрамное лицо, мрачья физиономия и др.
2 Двухглавые слова — я не ягений, зудовольствие.
3 Сломанное туловище — мыслей (ударение на е).
4 Троичные в брюхе — злостеболь (злость и боль), брендень (бред, дребень, раздробленный день). Вчимдела.
5 Мохнатыя слова — беден, как церковная лектриса (притягивает крысу), пеечка (мягкое, круглое, пенистое), случайка и др.
6 Третья нога — летитот (летит от) во сне на Козерога.
7 Однорельсные — жизь (вместо: жизнь), нра (нравится), глав, зав, ври д.
8 Трехрельсные — циркорий (вставная буква р)
9 Свыжатой серединой — сно (вместо сон).
Еще возможны композиции: из разных кривых лучистая, симультане, пятнистая и пр.
— Легкость (вертикальная фраза) и тяжесть (хржуб).
В заумных словах, освобожденных от груза смысла, наибольшая сила и самостоятельность звука, крайняя легкость (фьят, фьят; мечтаяиный пюнь) и крайняя тяжесть (дыр-бул-щыл, хряч, сарча кроча, хо-бо-ро, хружб).
Чередование обычного и заумного языка — самая неожиданная композиция и фактура (наслоение и раздробление звуков) — оркестровая поэзия, все сочетающая