– Большинство женщин не захотели бы брать домой то, что напоминало бы им о времени, когда они скрывались от похитителя детей, – сказал Чарльз, зажигая спичку.

Большинство женщин – кто это? Анна? Но она благоразумно не стала спрашивать об этом. Она знала, что у нее будет более постоянное напоминание об этом, чем несколько свечей, если то, о чем она думает, окажется реальностью.

– Я не принадлежу к большинству женщин!

– Да, – пробормотал он, – это я понимаю.

– Именно поэтому ты держишься от меня на расстоянии и так холоден? Ты пытаешься отнести меня к какому-либо типу?

Ее вопрос удивил его. Но в то же время она была права. Создавалось впечатление, что он ищет, а он действительно отчаянно старался отыскать путь к тому, чтобы отдалиться от нее.

Он пристально смотрел на нее при мерцающем свете свечи. Ей было интересно, был ли он поставлен в тупик ее вопросом и не знал, что ему ответить, или старался найти какие-то слова, чтобы не причинить ей боли.

Она старательно устанавливала свечи в треугольный подсвечник. Холод в кухне, темнота и молчание со стороны Чарльза делали тишину еще более тягостной. Чарльз был сзади, а потом приблизился к Джейн, чтобы зажечь новую спичку. Она почувствовала, что он подошел вплотную к ней и касался ее то грудью, то бедрами. У нее замирало дыхание, и она пыталась сосредоточиться на свечах.

Чарльз зажег одну.

– Очень жаль, что мы не одни, – прошептал он, наклоняя голову, чтобы поцеловать ее сбоку в шею. Прикосновение его губ ошеломило ее, в ней что-то защемило.

Джейн замерла. Впервые после их занятий любовью он касался ее так интимно, и она ломала голову почему. Может быть, от смятения, подумала она. Он не хотел отвечать на ее вопрос. Она не знала, огорчаться ей или вздохнуть с облегчением.

– Тебе не следовало делать этого…

– Не следовало делать чего? Целовать тебя?

– Чарльз… – Она закрыла глаза, пытаясь придумать причину, чтобы оттолкнуть его. – Похоже, что позднее мне будет трудно спать с тобой в одной кровати.

Он зажег вторую свечу и запустил руку ей под свитер, чтобы отыскать грудь.

– Позднее я намерен заняться с тобой любовью.

Она перестала дышать, когда ему удалось пальцами забраться внутрь чашечки ее лифа. Поло еле холодного и отчужденного обращения с ней эти действия повергли ее в удивление.

– То, что ты купил презервативы, не значит, что ты должен делать что-нибудь.

– Что я должен делать? – сказал он, нащупывая большим пальцем сосок ее груди. – Занятие любовью с тобой не входит в мои обязанности.

– Ведь это из-за меня Луиза и Хэнк оказались у нас в доме. Я знаю, что ты сам никогда бы этого не захотел, а после того, как я заставила тебя в прошлую ночь… – Тут у нее перехватило дыхание.

– Заставила меня? – удивленно спросил он, нежно лаская сосок, который напрягся, а ее лифчик неожиданно стал тесным и неудобным. Чарльз высвободил руку и повернул Джейн к себе лицом, чтобы взглянуть ей в глаза. – Заставила меня? – переспросил он.

Ее грудь трепетала от возбуждения и желания.

– Ну хорошо, но ведь ты постоянно твердил «нет»!

– Мне нравится заниматься любовью с тобой, – улыбнулся он и страстно поцеловал ее. – Дорогая, для меня это был наилучший секс за последние двадцать лет! Почему, черт возьми, ты думаешь, что я избегал тебя? Я обещал самому себе, что мы не будем вступать в интимные отношения, и не нарушал этого обещания. Но в ту ночь я отказался от него! Я надеялся, что если я буду держаться от тебя на расстоянии, то смогу забыть, что произошло между нами. Но когда я вошел к тебе в комнату сегодня утром со свитером, то почувствовал себя, как наркоман, постоянно жаждущий наркотиков.

Я хотел упасть с тобой на кровать и забыть обо всем и лишь приносить радость друг другу. Разве я не говорил тебе, что если это произойдет один раз, то будет повторяться вновь и вновь?

– Но это не повторялось снова и снова… – вырвалось у нее, и она слишком поздно поняла, что она сказала. Чувствуя, как у нее загорелись щеки, она опустила голову.

– Посмотри на меня, дорогая, – сказал он поднимая ее голову, но глаза Джейн были закрыты.

– Должно быть, ты думаешь, что я изголодалась по сексу… – сказала она, отрицательно качая головой.

Он снова поцеловал ее, глубоко и страстно проникая на этот раз языком ей в рот.

– Я думаю, что ты ослепительная и такая желанная, что, если бы Хэнка и Луизы не было в соседней комнате, я отнес бы тебя в кровать прямо сейчас.

Она чувствовала, что разрывается между тем, что она должна была сделать – покинуть Чарльза, – и тем, что ей хотелось сделать – принять предложение, что остающееся у них время они будут заполнять горячей страстью. Она окажется одинокой и несчастной, когда Чарльз уйдет из ее жизни, но она не могла сейчас отказаться от него.

Он зажег еще одну свечу. Отбросив картонный пакетик от бумажных спичек, Чарльз обнял одной рукой ее за шею, а другой обхватил бедро. Она прижалась к нему и обвила его шею руками, продолжая испытывать наслаждение от высказанного им замечания.

У нее слегка кружилась голова. Никто никогда еще не говорил ей, что она была лучше всех в чем-нибудь, с тех пор как она выиграла марафон, когда ей было двенадцать лет. Глядя пристально в глаза Чарльза, пытаясь понять, не поддразнивает ли он ее, она спросила:

– Наилучший секс для тебя за последние двадцать лет?

– Абсолютно! – проговорил он, уткнувшись носом ей в шею.

Она закрыла глаза и попыталась отмахнуться от вопроса, который тревожил ее. Включается ли сюда секс с Анной? Возможно, он не считал ее, потому что с женой это не секс, а занятие любовью. Она решила немного нажать на него.

– Даже хотя этот секс был безрассудным, и глупым, и…

– Ослепительным, дорогая!

Наконец она кивнула головой, отбросив все свои сомнения, возможность забеременеть и реальный факт, что позднее у нее останутся только эти воспоминания о Чарльзе.

Она крепче прижалась к нему.

Он улыбнулся и наклонил голову.

Глаза ее закрылись, а губы приоткрылись.

Чарльз хотел просто чмокнуть ее, но либо поцелуй слишком затянулся, либо напряжение достигло опасной черты. Какая бы причина ни была, его губы жадно целовали ее. Она тихо застонала, а ее руки крепко обняли его за талию. Воспоминания о том, как эти же руки расстегивали пуговицу на его джинсах и были готовы вырвать молнию, мгновенно разбудили его плоть, и ему до боли захотелось овладеть ею.

Чарльз расстегнул лифчик Джейн, освободил ее груди и поиграл ими, как бы взвешивая на своих ладонях. Ему хотелось увидеть ее кожу при свечах и посмотреть, как под его поцелуями напрягаются и встают пики ее грудей. Она нетерпеливо прижималась к нему, а ее пальцы тянулись к молнии на его джинсах.

– Эй, вы там! Вы что, заблудились? – донесся голос Хэнка из гостиной.

Джейн отпрянула от Чарльза, как будто ее застали, когда она занималась чем-то греховным. Она в испуге взметнула руки к своим высвобожденным грудям, удивляясь, что позволила ему зайти столь далеко.

– Не волнуйся! Помни, что для них мы супружеская пара.

– Мы сейчас придем! – крикнула она в ответ и, быстро обернувшись к Чарльзу, прошептала: – Что ты делаешь? – Ее руки пытались поправить лифчик.

– Я? Пытаюсь снять твой лифчик!

– Ш-ш-ш, им все слышно! – проговорила Джейн, пытаясь надеть лифчик.

– Я хочу еще разок поцеловать тебя!

Она отрицательно затрясла головой, пытаясь застегнуть сзади лифчик.

– Еще один раз, и я буду вести себя хорошо! Джейн с недоверием посмотрела на него.

Не обращая на нее внимания, он высвободил ее руки из-под свитера и с новой силой притянул ее к себе.

– Мы будем через несколько минут, – крикнул он. – Мы в середине бурной любовной игры!

– Чарльз! – укоризненно вырвалось у нее, когда она услышала смешки, и испуганно оглянулась, чтобы убедиться, не подсматривают ли за ними Коуэны. К счастью, хихаканье донеслось из гостиной.

– Видишь, – рассудительно заметил Чарльз, – они понимают!