Пол Прай улыбнулся, закрыл дверь, бодро вышел на улицу и направился к салону-парикмахерской.

Он убедился, что с улицы видно все, что происходит в зале. Потом отправился в фирму, сдающую напрокат машины без водителя, взял себе быстроходный родстер[1], подъехал к фасаду парикмахерской, десять минут выстоял в двухрядной очереди и, улучив момент, притерся к обочине. Двадцать минут спустя ему удалось припарковаться именно там, где он хотел, — прямо перед витриной.

Миссис Монтроз была на своем рабочем месте — у маленького, хорошо освещенного столика. Время от времени она поглядывала на часы. Когда стрелка приблизилась к трем, девушка занервничала и стала еще чаще сверяться с часами.

Пол Прай наблюдал за ней, постукивая по рулю кончиками чувствительных пальцев, и улыбался.

В три десять молодой человек вошел в парикмахерскую, любезно кивнул мастерам, снял пальто и воротничок, вольготно расположился в переднем кресле и кивнул маникюрше.

Понаблюдав за ним, Пол Прай догадался, что маникюрша и есть подлинная причина, по которой молодой человек заглядывает в эту парикмахерскую.

Войдя в зал, он вначале заговорил с парикмахерами. Лишь поприветствовав всех до единого, он как бы невзначай повернулся к столику, за которым, разомкнув губы, сидела девушка с широко раскрытыми глазами. Его кивок был так нарочито равнодушен, что выдавал в нем некоторую напряженность.

Усевшись в кресло, он какое-то время рассматривал свои пальцы, будто раздумывая, стоит ли ему делать маникюр или нет. Потом кивнул девушке и откинулся на спинку.

Но когда девушка взяла его руку и стиснула ее, Пол Прай увидел, как пальцы мужчины сомкнулись в ответном пожатии.

Пол Прай кивнул — медленно, задумчиво — так кивнул бы завзятый театрал, увидев, что второй акт спектакля начался именно с той самой сцены, которую он предвкушал уже с конца первого. Кивок этот выражал удовлетворение и дотошный интерес.

Девушка больше не смотрела на часы.

Пол Прай сосредоточил все внимание на пальто, воротничке и шляпе, украшавших вешалку парикмахерской.

Вот парикмахер набросил на лицо клиенту горячее полотенце. Маникюрша поднялась, подошла к столику. Нервные пальцы запорхали над Маленькими чашками. Потом повернулась, подошла к вешалке, остановилась, быстро огляделась по сторонам, и вот уже ее изящно очерченная рука метнулась в карман пальто.

Пол Прай даже присвистнул от удивления. Нет, здесь и в помине не было неуклюжей суетливости любителя. Здесь чувствовалось искусное проворство профессионального щипача. Несомненно, девушка знала свое дело и за свою жизнь обчистила многих.

Кожаный бумажник, извлеченный из бокового кармана, перекочевал под полотенце, висевшее на ее руке. Девушка снова опустилась на маленький вращающийся табурет, стоявший перед клиентом, взяла его руку и мастерски, с усердием заработала пилочкой для ногтей и оранжевой спицей.

Пару раз она останавливалась, чтобы взять тот или иной инструмент, но все это время оставалась на виду, не покидала зал. Дважды ее руки скользнули под полотенце, расстеленное на коленях, — то самое, которым она накрыла бумажник. Она не шарила под ним, а просто на миг прятала руки под полотенце, и тут же, без промедления, вытаскивала.

Когда левая рука была уже обработана, девушка поднялась, поставила табуретку по другую сторону от стула клиента, еще раз обернулась к своему столику, потом остановилась возле вешалки — взмах полотенца, молниеносное движение.

Стрижка увенчалась бритьем. Мужчина сидел в кресле, выпрямив спину. Девушка наносила на его пальцы заключительные штрихи маникюра. Она смеялась, что-то оживленно говорила. Клиент не сводил с нее глаз. И глаза эти выдавали то, что он так мучительно пытался скрыть за маской непринужденности и безразличия с тех самых пор, как сюда вошел. Теперь не оставалось сомнения — он без ума от этой девочки.

Мужчина надел шляпу и пальто, в манере завсегдатая перекинулся парой слов с парикмахерами, тайком бросил на девушку пылкий взгляд и вышел из салона.

Пол Прай резко отъехал от обочины.

Мужчина дошел до угла. Прай выбрал какую-то старенькую колымагу, точно рассчитал дистанцию и дал газ. Раздался удар, заскрежетало железо кузова, возмущенно завопил водитель. Пол Прай вылез из своей машины и стал осматривать битую машину, кляня ротозея — водителя колымаги.

Чтобы чем-то подкрепить свои обвинения, он кинулся на тротуар, схватил там за грудки свежевыбритого и наманикюренного прохожего и потащил на место аварии. Вокруг постепенно собиралась небольшая толпа.

— Вы же все видели. Вы видели, как он выскочил впереди меня! — настаивал Пол.

Свежевыбритый человек явно чувствовал себя неловко.

— Ну не то чтобы видел… Я просто услышал шум, потом смотрю — две машины столкнулись. Но сразу после удара старенький автомобиль стоял вон там, а вы — здесь.

— Ну и что? — вскипел пострадавший водитель. — Этот парень меня стукнул. Да вон полицейский. Он мигом во всем разберется.

Пол протянул руку выловленному им очевидцу:

— Оставьте вашу визитную карточку, и можете идти. Здесь, на улице, спорить без толку. Если дело дойдет до суда, я позову вас свидетелем. Если нет — никто вас не побеспокоит. Я ведь не против заплатить разумную сумму и уладить это дело. Просто не хочу, чтобы меня ободрали как липку. Оставьте вашу карточку, как добросовестный свидетель.

Мужчина понимающе кивнул и с облегчением улыбнулся. Рука со свежим маникюром скользнула во внутренний карман пальто и появилась оттуда с бумажником. Из бумажника он достал визитную карточку.

«Р. С. Фенниман, оптовый продавец ювелирных изделий», — прочел Пол, а в нижнем левом углу: «Представлен Самюэлем Бергеном».

Судя по адресу, концерн, который занимался оптовой торговлей ювелирными изделиями, находился всего за четыре квартала от места происшествия. Пол Прай быстро взглянул на карточку, кивнул и повернулся навстречу важно шествовавшему полицейскому.

— А ну-ка хватит, — рявкнул тот. — Тут и дел-то всего — крыло оторванное. Пробку-то зачем устраивать? Вы, двое, подайте к обочине! Живее. А вы, ребята, езжайте своей дорогой. Что, никогда битого крыла не видели?

Водитель колымаги стал оправдываться:

— Я хотел оставить все как есть, чтобы вы видели — этот парень меня стукнул. Я как раз заворачивал за угол, высунул из окна левую руку, скорость была не больше… — Ладно, ладно! — оборвал его полицейский. — Я все понял. Но движение задерживать не надо. Забирайтесь в машины, давайте задний ход — чтобы их тут не было. Крыло все равно уже слетело. Может быть, его еще можно будет поставить на место. Подавай назад свой родстер. Назад, назад! Газуй. Вот так. А ты подбери свое крыло. А теперь идите сюда, ребята, будем разбираться, что здесь случилось. Только подождите секунду — я отлажу движение. Налево пока нельзя, мистер. Езжайте в ту сторону, пока мы не расчистим угол. Вот так… Нет, мэм… только прямо. Ну а теперь поговорим с вами, бедолаги. Так кто виноват?

— Пожалуй, я, сэр, — покорно сказал Пол Прай.

— Вот оно что… А сколько стоит крыло?

— Ну, — начал было водитель колымаги, — у меня шина порезана и… — Ты это брось, — оборвал его полицейский. — Давай все по порядку. Тебе оторвали битое крыло. Начнем с того, что это старый хлам. Сколько ты за него хочешь?

— Двадцать долларов, — не задумываясь выпалил пострадавший.

Полицейский хмыкнул.

— Я заплачу, — согласился Пол Прай с подозрительной поспешностью.

— Ладно, — сказал офицер. — Дело твое. А вообще-то всей это машине красная цена — сорок долларов. Но Пол Прай и не подумал лезть в карман.

— Ну, давай раскошеливайся, — нетерпеливо напомнил водитель колымаги.

Пол потупил глаза.

— У меня с собой нет, — пробормотал он виновато.

— Ну вот, так я и думал, — процедил водитель.

— У него есть машина, — сказал полицейский.

— Ну да, драндулет, который он взял напрокат. Залог, что он там оставил, пойдет на починку его собственного крыла, — сказал разгневанный водитель колымаги.