От Иссы нас отделял только один ряд поредевших воинов. Ее лицо покрывалось синевою и перекосилось от страха. На губах показалась пена. Казалось, она была парализована от ужаса. Теперь дрались только юноша и я. Все остальные пали в бою, и я сам едва не погиб от грозного удара, если бы какая-то рука не схватила сзади моего противника и не сдавила бы его локтя с такой силой, что меч упал возле меня. Краснокожий юноша подскочил и проткнул моего противника, прежде чем тот успел прийти в себя. В тот момент, когда этот человек свалился, я обернулся и взглянул в глаза той, чья быстрая рука спасла меня от удара: это была Файдора, дочь Матаи Шанга.

– Беги, мой принц! – вскричала она, – дальше биться с ними бесполезно. Все уже убиты на арене, все, кто вел наступление на трон, убиты, кроме тебя и этого юноши. Лишь среди скамей осталось несколько ваших бойцов, да и те вместе с рабынями скоро будут перерезаны. Прислушайся – почти не слышно боевого клича женщин: все перебиты! На каждого из вас приходится десять тысяч черных в стране перворожденных. Постарайся пробиться в открытое поле к озеру Корус. Твоя могучая рука бойца может еще проложить себе путь к Золотым Скалам, и садам храма святых жрецов. Там расскажи о своих приключениях и, может быть, вы найдете способ вместе освободить меня. Беги, пока остается хоть какой-то шанс на спасение бегством!

Это, однако, не входило в мою задачу; к тому же я не усматривал существенной разницы между святыми жрецами и перворожденными.

– Долой Иссу! – воскликнул я и снова кинулся в бой вместе с юношей. Два черных пали под нашими ударами, и мы очутились лицом к лицу с богиней. Когда мой меч поднялся, чтобы пронзить ее, ее оцепенение вдруг прошло, и она пустилась в бегство, пронзительно вопя. Прямо за ней в подмостках трона внезапно разверзлась глубокая пропасть. Она бросилась в это отверстие вместе с юношей, я последовал за ними. На ее крик сбежались гвардейцы и кинулись на нас. Я получил удар в голову. Я пошатнулся и упал бы, если бы юноша не подхватил меня. Затем он повернулся, чтобы дать отпор разъяренной толпе, обезумевшей от оскорбления, нанесенного их богине, и как раз в этот момент Исса скрылась в черной глубине, разверзшейся передо мной.

Я на миг задержался здесь, но первый же натиск стражников заставил меня попятиться на шаг или два. Моя нога искала твердой опоры, но встретила лишь пустое пространство. Я попал в яму, поглотившую Иссу. На один момент я зацепился за ее край, а затем вместе с юношей покатился навзничь в черную пропасть.

Мы попали на гладкий скат; отверстие над нами захлопнулось столь же чудесно, как оно открылось, и мы благополучно скатились в скудно освещенное помещение, расположенное значительно ниже арены.

Первое, что я увидел, как только поднялся на ноги, было злобное лицо Иссы, глядевшей на меня сквозь тяжелую решетчатую дверь в конце комнаты.

– Безумные смертные! – вскричала она пронзительным голосом. – Вы дорого поплатитесь за ваше святотатство! Вы останетесь здесь в темноте и смраде среди трупов ваших же соучастников до тех пор, пока, обезумев от одиночества и голода, не станете пожирать кишащие червями останки человека!

Голос Иссы смолк. В следующий момент она исчезла, а тусклый свет, озарявший камеру, превратился в кромешную тьму!

– Миленькая старушонка! – раздался возле меня насмешливый голос.

– Кто это говорит? – спросил я.

– Это я, твой товарищ, который имел сегодня честь сражаться бок о бок с величайшим из воинов, когда-либо носивших оружие на Барсуме!

– Слава богу, что ты жив! – воскликнул я. – Я так боялся за последствия после того удара, который был нанесен тебе в голову!

– Он только оглушил меня, – ответил юноша. – Простая царапина!

– Возможно, что было бы лучше, если бы он оказался решающим, – сказал я. – По-видимому, мы очутились здесь в завидном положении с блестящей перспективой умереть от голода и жажды.

– Где же мы находимся?

– Под ареной, – ответил я. – Мы свалились кувырком в яму, поглотившую Иссу в тот момент, когда она была почти в наших руках.

Мой товарищ тихо засмеялся, затем ощупью сквозь черный, как чернила, мрак он отыскал мое плечо и, притянув мое ухо к губам, прошептал:

– Это страшно удачно, лучше и не надо! Видишь ли, в тайниках Иссы существуют такие секреты, о которых и она сама не подозревает!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Год тому назад мне пришлось с другими рабами работать над восстановлением этих подземных галерей; тогда мы открыли целую систему древних коридоров и камер, стоявшую запечатанной бог знает сколько веков. Черные, руководившие ходом работ, обследовали эти коридоры, взяв нескольких из нас с собой для выполнения работ. Я был среди них и прекрасно знаком со всей системой.

– Эти коридоры тянутся на многие мили; над ними раскинуты сады и возвышается храм. Тут совсем близко есть один проход, ведущий вниз. Он соединяется с участками, расположенными еще ниже, и выходит к каналу, по которому можно выйти к Омину.

– Если нам удастся незаметно пробраться к подводной лодке, то мы можем снова выйти в море, на котором много островов, совершенно не посещаемых черными. Мы проживем там в течение некоторого времени, и кто знает, может быть, откуда-нибудь явится возможность для бегства?!

Он произнес это тихим шепотом, очевидно, из опасения, чтобы его не подслушали уши шпионов; я отвечал ему точно так же.

– Друг мой, нужно вернуться на Шадор, – сказал я шепотом. – Там черный Ксодар. Мы должны попытаться бежать вместе. Я не покину его.

– Да! – сказал мальчик. – Друга покинуть нельзя. Лучше снова попасть в плен, чем решиться на такое дело!

Сказав это, он взял меня за руку и быстро повел вперед, ощупывая путь кругом себя и часто останавливаясь, чтобы убедиться, что он не заблудился в боковых проходах. Теперь мы стали спускаться по очень крутой наклонной плоскости.

– Скоро, – сказал мой спутник, – будет светло. На нижних уровнях мы встретимся с пластами той же фосфоресцирующей породы, которая освещает Омин.

Никогда не забыть мне этой прогулки по подземным галереям Иссы; она была полна для меня своеобразной прелести, возбуждения и риска. Трудно передать таинственное очарование этих древних, темных, давно заброшенных коридоров! Предметы, которые тьма скрывала от моего взора, не могли наполовину таить в себе столько чудес, как те картины, которые рисовало мое воображение. Перед моими умственными очами проходили древние народы этого умершего мира. Они оживали, предавались труду, играм, интригам, таинствам, жестокостям, исступленно боролись против неудержимого натиска бесчисленных орд, пришедших с высохшего морского дна и шаг за шагом теснивших первых властелинов планеты в эти таинственные последние убежища, где им удалось укрыться за непроницаемой стеной суеверия.

Кроме зеленых людей на Барсуме имелись три главные человеческие расы: черная, белая и желтая. Когда воды на Барсуме высохли, и обнажилось бесплодное дно моря, жизнь на планете превратилась в сплошную борьбу за существование. Орды дикарей, когда-то вытесненные в пустынные солончаковые степи, теперь, в свою очередь, стали нападать на черных, белых и желтых людей. Усыхающие моря заставляли их постоянно покидать укрепленные города и вынуждали к более или менее кочевому образу жизни, при котором они разделились на менее крупные общественные единицы. Былые победители вскоре стали жертвами жестоких племен зеленых людей. Результатом этого явилось частичное смешение черных, белых и желтых людей, а это, в свою очередь, дало нынешний прекрасный тип красного человека.

Я всегда предполагал, что все следы первоначальных рас исчезли с поверхности Марса; однако за последние четыре дня я убедился в существовании белых и черных. Может быть, в каком-нибудь удаленном уголке планеты еще существовали остатки древней расы желтых людей?

Мои размышления были прерваны тихим восклицанием юноши.