— Я-то думал, что я гость, — ухмыльнулся Кинг, — а оказывается, я — заключенный.

— Таково желание короля, — ответствовал принц, — тебе бы, парень, следовало быть более благодарным за те милости и почести, что ты удостоился.

— Фью-ю-ю! — присвистнул Кинг, когда Бхарата Рахон покинул комнату. — Какое счастье от тебя отделаться. Чем больше я тебя вижу, тем больше понимаю, почему Фоу-тан предпочла Господина Тигра принцу Бхарате Рахону.

Оглядывая комнаты, Кинг заметил, что они выходят в королевский сад — поистине дивное место, он уже не удивлялся, что Фоу-тан так любит свой дом.

Его размышления были прерваны приходом двух рабов: один из них принес теплую воду для мытья, а второй — одежду, подходящую для королевского гостя. Они ему сказали, что им велено быть к его услугам до тех пор, пока он будет оставаться во дворце, и что один из них будет постоянно ждать его приказаний в коридоре. Воду раб принес в двух глиняных сосудах на коромысле, а мыться можно было в дальней комнате в глиняной чаше таких размеров, что в ней спокойно помещался человек. Были принесены щетки, полотенца и всевозможные предметы туалета.

Кинг разделся и влез в чащу. Один из рабов принялся поливать его теплой водой, в то время как второй начал неистово тереть его двумя щетками. Мытье вышло вполне героическое, но после него Кинг почувствовал себя бодрым и посвежевшим.

Когда рабы были удовлетворены результатами растирания, они вывели его из чаши на мягкий ковер, где умастили его с ног до головы и втирали масло до тех пор, пока оно полностью не впиталось в кожу. По завершении этой процедуры они еще смазали его какой-то сладко пахнущей жидкостью. Пока водонос опорожнял чашу и выносил воду, второй раб помогал Кингу облачиться в новую одежду.

— Я Хамар, — прошептал он, когда водонос вышел. — Я принадлежу Фоу-тан, она мне доверяет. Она послала тебе вот это как знак, чтобы ты тоже доверял мне.

Он вручил Кингу тоненькое колечко дивной работы. Оно висело на золотой цепочке.

— Носи его на шее, — сказал Хамар. — Во многих местах в Пном Дхеке оно обеспечит тебе безопасность. Сильнее только власть короля.

— Она ничего не передавала? — спросил Кинг.

— Она просила сказать тебе, что не все так благоприятно, как она надеялась, но чтоб ты не терял надежду.

— Передай ей мою благодарность, если сможешь, — попросил Кинг, — и скажи, что ее слова и подарок подбодрили меня.

Вернулся второй раб, и поскольку Кингу больше ничего не было нужно, он отпустил их.

Едва они ушли, как явился молодой человек в великолепном придворном облачении.

— Я Индра Сен, — отрекомендовался посетитель. — Бхарата Рахон прислал меня проследить, чтобы ты не испытывал ни в чем недостатка во дворце Бенг Кхера.

— Похоже, Бхарате Рахону не по душе принимать рядового, — с улыбкой сказал Кинг.

— Да, — согласился молодой человек. — Именно таков он и есть. Иногда у Бхараты Рахона такой вид, будто король — он. Конечно, он надеется когда-нибудь стать королем, потому что говорят, что Бенг Кхер твердо решил выдать Фоу-тан замуж за него, а поскольку у Бенг Кхера нет сына, то Фоу-тан и Бхарата Рахон будут править после смерти Бенга Кхера, да не допустят того боги.

— Не допустят чего? — спросил Кинг. — Не допустят смерти Бенга Кхера или того, чтобы правили Фоу-тан и Бхарата Рахон?

— Все до одного будут служить Фоу-тан преданно, верно и с радостью, — парировал Индра Сен, — но я не знаю никого, кому бы нравился Бхарата Рахон, и есть опасность, что он в качестве мужа Фоу-тан сможет заставить ее делать то, что в другом случае она бы никогда не делала.

— Странно, — проговорил Кинг, — что в стране, где король может иметь много жен, у Бенга Кхера нет сына.

— У него много сыновей, — пояснил Индра Сен, — но сын наложницы не может стать королем. А королева у Бенг Кхера была одна, и когда она умерла, он не захотел взять другую.

— А если бы Фоу-тан не нашлась и Бенг Кхер умер, Бхарата Рахон все равно стал бы королем?

— В таком случае принцы бы выбрали нового короля, но это не был бы Бхарата Рахон.

— Значит, его женитьба на Фоу-тан — единственная надежда стать королем?

— Да, это единственная надежда.

— А Бенг Кхер благосклонен к его сватовству? — продолжал Кинг.

— Бенг Кхер находится под каким-то странным влиянием Бхараты Рахона, — объяснил Индра Сен. — Король всем сердцем склоняется к свадьбе Фоу-тан и Бхараты Рахона, а поскольку он стареет, то хочет, чтобы она была поскорее. Хорошо известно, что Фоу-тан против этого. Она не хочет выходить замуж за Бхарату Рахона, но если во всем остальном король ей уступает, то в этом он тверд как алмаз. Однажды Фоу-тан уже убежала в джунгли, чтобы избежать замужества, и до сих пор неизвестно, каков будет конец, потому что наша маленькая принцесса, Фоу-тан, обладает волей и разумом, а король — ну, он король.

В течение трех дней Индра Сен исполнял обязанности хозяина. Он показал Кингу дворцовую территорию, водил его в храмы и в город, на базарную площадь, на многочисленные рынки. Они вместе смотрели танцы апсар во дворце храма; но ни разу за эти дни Кинг не видел ни Фоу-тан, ни Бенг Кхер не посылал за ним. Дважды Хамар передавал ему короткие устные послания от Фоу-тан, но это были лишь слова, которые к тому же можно было доверить чужим, хотя и верным устам, и что совершенно не устраивало влюбленного.

На четвертый день Индра Сен не пришел, как обычно, утром. Хамар тоже не появлялся. Явился только второй раб — невежественный неразговорчивый малый, которого нипочем не удавалось вовлечь в беседу.

Кинг ни разу не выходил из своих покоев без Индры Сена, но хотя Бхарата Рахон предупредил его, чтоб он не вздумал выходить без разрешения, Кинг это всерьез не принял, отнеся предупреждение на счет мерзкого характера кхмерского принца. К тому же Индра Сен являлся прежде чем представилась необходимость или возможность выйти одному, кроме того, молодой сановник никогда не проявлял иного отношения к Кингу, как к какому-то нежеланному, он всегда вел себя с ним, как с уважаемым и приятным гостем. Поэтому у Кинга ни разу не создалось впечатления, что он не может выйти когда захочет. Он подождал Индру Сена какое-то время и решил пройтись по королевскому саду, предупредив раба, постоянно ожидавшего приказаний за дверью, что если Индра захочет, то может найти его там. Но когда он открыл дверь, то увидел в коридоре не раба, а двух здоровенных воинов: они моментально повернулись и перегородили выход скрещенными копьями.

— Из комнат выходить нельзя, — резко сказал один из них: это был четкий приказ, который явно не полагалось обсуждать.

— А почему? — осведомился американец. — Я гость короля и хочу прогуляться по саду.

— У нас приказ, — ответил воин. — Вам не разрешено выходить из ваших покоев.

— Получается, я не гость короля, а его пленник.

Воин пожал плечами.

— У нас приказ, — сказал он, — больше нам ничего не известно.

Американец вернулся в комнату и закрыл дверь. Что все это значит? Он подошел к окну и принялся размышлять, глядя в сад. Он мысленно восстановил каждое свое действие и слова с момента прибытия в Пном Дхек, ища, чтобы такое могло случиться, что отношение к нему так изменилось; но ничего не обнаружил. И он пришел к выводу, что это результат события ему не известного. Ясно было лишь, что все это связано с его любовью к Фоу-тан и решимостью Бенг Кхера выдать дочь замуж за Бхарату Рахона.

Время шло. Молчаливый раб принес еду, но ни Хамар, ни Индра Сен не появлялись. Кинг мерил шагами свои покои как тигр в клетке. Он часто останавливался около окон, завидуя свободе в саду по сравнению с ограниченным пространством в его комнатах. В тысячный раз он принимался изучать помещение, ставшее его тюрьмой. Росписи и драпировки, покрывавшие свинцовые стены постоянно вызывали у него интерес и любопытство, но сегодня из-за вынужденного пребывания среди них он почувствовал, что они ему надоели. Знакомые сцены, запечатлевшие королей, жрецов и танцующих девушек, замершие солдаты, чьи копья и стрелы всегда неподвижны сегодня производили на него удручающее впечатление. Их действия навсегда заторможены и остановлены художником, что усугубляло его беспомощное состояние в заключении.