«Какого рода людьми и в каких обстоятельствах были написаны наши «Герметики»? На этот вопрос можно ответить следующим образом. В Египте при Римской империи нашлись люди, изучившие до определенной степени греческую философию и, в частности, современный им платонизм, но не удовлетворившиеся простым принятием и повторением урезанных и иссушенных догм ортодоксальных философских школ и вознамерившиеся построить на основе доктрины Платона философскую религию, призванную лучше удовлетворить их потребности. Аммоний Саккас — египетский учитель Плотина — мог быть одним из тех людей, но были и другие, более или менее похожие на него. Те люди не вступали в открытую конкуренцию с уже заявившими о себе философскими школами и не пытались создать собственную новую школу, но тут и там кое-кто из таких «богоискателей» собирал по-тихому вокруг себя небольшой кружок учеников и старался донести до них истину, в которой он обрел собственное спасение. Обучение в таких маленьких кружках должно было быть главным образом устным, а не основано на написанных текстах. Оно могло заключаться в частных дружеских беседах учителя с каждым учеником отдельно или максимум с двумя-тремя учениками одновременно. Но время от времени учитель садился и записывал суть разговора, в котором объяснялся какой-то вопрос особой важности. И ученик после такой беседы с учителем мог записать все, что запомнил из нее, и вот записанный текст мог передаваться из рук в руки внутри одного кружка и из одного кружка в другой.
…Во-первых, уместно спросить, есть ли в «Герметиках» хоть что-то, взятое из туземной религии Египта. В том, что касается окончательных установок доктрины, то очень мало… Египетская составляющая гермесовой доктрины все еще остается сравнительно малой, а основная ее часть несомненно берет начало в греческой философии».
Читая вышеприведенные абзацы, я сразу же обратил внимание на сходство описываемой Скоттом эзотерической школы с рассказом Успенского о беседах Гурджиева в Москве. И все же я не мог понять, почему он был так уверен в том, что египетские учителя находились под столь сильным влиянием греческой философии. Если греки, в частности Платон, и разработали идею письменного философского диалога, то самые важные идеи в основе его философии были бесспорно египетскими.
Возможно, из-за теософических связей Дж. Р. С. Мида Скотт не упоминает его перевода (1906 г.) «Герметик» под названием «Трижды величайший Гермес». Мид был специалистом по древним церковным текстам и — подобно Скотту — свободно читал на греческом и латыни. Неизвестно, встречались ли два автора, но было бы любопытно послушать их обсуждающими «Герметики». В отличие от Скотта, Мид не считал «Герметики» неоплатоническими подделками, а чувствовал, как и я, что они были последними излияниями египетской традиции. Лучше, может быть, чем Скотт, сознавая внутреннее значение «Герметик», Мид приводит в их защиту статью французского автора Арто:
«Мы слышали о том, что Шампольон Младший озвучил формальное мнение в том смысле, что книги Гермеса Тризмегиста действительно содержали древнеегипетскую доктрину, следы которой можно обнаружить в иероглифах на египетских памятниках. Больше того, изучив эти отрывки, мы найдем в них теологию, достаточно совпадающую с доктринами, сформулированными Платоном в его «Тимей», совершенно обособленными от других школы Греции и поэтому считавшимися заимствованными Платоном из египетских храмов, которые он посетил для собеседования с их священниками».
Мид разрабатывает этот аргумент, углубившись в труды многих немецких толкователей и изучив ряд ложных доводов, к которым часто прибегали в прошлом для дискредитации «Герметик», прежде чем прийти к собственному выводу о том, что эти труды имеют величайшую ценность.
«Чем глубже изучаешь лучшие из этих мистических наставлений, отбрасывая всякую предубежденность и пытаясь чувствовать и думать в унисон с авторами, тем больше понимаешь, что приближаешься к порогу того, что вполне можно посчитать святая святых[29] самого лучшего в таинственных преданиях античности. Бесчисленны намеки на величие и безграничность, лежащие за этим порогом, — среди прочих бесценных вещей видение ключа к мудрости Египта, толкование апокалипсиса в свете солнечно чистого приобщения к разумному космосу.
Подобное величие и подобные таинства обладают силой и красотой, которые не удается испохабить самой беспардонной передачей текстов через неизвестные руки, и они все еще остаются узнаваемыми, хоть облаченными в тряпье, оставшееся от их когда-то прекрасных одежд, для тех, у кого есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать».
Мид был прав. «Герметики» на самом деле являются сборником изумительных произведений. Впервые читая их, я поразился тому, насколько глубоко они затрагивают личность и насколько они современны. Их философия не абстрактна, в отличие от философии Платона и Аристотеля, обращается к реальной, хоть и тайной начальной традиции величайшей древности. Философские дебаты не были для них вопросом открытой дискуссии, а процессом, с помощью которого учитель доводит до своих учеников знания, необходимые для их собственного религиозного развития. Они учат, что самой важной целью в жизни является достижение личного гностицизма, то есть познание богоданных вещей. Все остальное представляется подготовкой к тому моменту просвещения, когда обучающийся сам воспримет божественную истину о познаваемости Бога. В соответствии с «Герметиками», первым, кто достиг этого, был бог Гермес, основатель этой школы.
«Поскольку Мастер, сотворивший вселенную, не пожелал быть узнанным, все было окутано невежеством. Решив же обнаружить себя, он вдохнул в определенных богоподобных людей страстное желание познать Его и даровал их умам больший свет, чем у них уже был в груди, с тем чтобы они сначала возжелали искать еще не известного Бога, а затем были в силах найти Его. Но это — Гор, мой дивный сын[30] — будет недоступно смертным, если они не воспитают человека, чья душа отзовется на божественные Силы неба. И таким человеком был Гермес, тот, который овладел знанием всех. Гермес видел все вещи, понимал то, что видел, и был способен объяснить другим то, что понимал сам (но не оглашал истину полностью), поскольку открытое им он записывал на вощеных дощечках и надежно прятал написанное, умалчивая большую часть, которую могли бы искать все грядущие поколения».
Как это случилось, описывается в первой книге «Корпус Герметикум» — «Поймандрес» (на английском: «Пастырь людей»). Гнозис был открыт Гермесу, когда он испытал своеобразное состояние пребывания вне тела.
«Однажды, когда я задумался над вещами и мои мысли воспарили высоко, а мои телесные чувства были заторможены сном, но не сном людей, отягощенных перееданием или телесной усталостью, мне показалось, что ко мне пришло существо огромной, безграничной величины, назвавшее меня по имени и сказавшее мне:
«Что ты желаешь услышать и увидеть, изучить и узнать с помощью размышления?» — «Кто ты?» — спросил я. «Я, — сказал он, — Поймандрес Мозг Верховной власти». — «Я бы хотел узнать, — сказал я, — о вещах, как они есть, и понять их природу, а также познать Бога. Вот о каких вещах я хочу услышать». Он ответил: «Я знаю, чего ты хочешь, ибо на самом деле я всюду с тобой; держи в голове все, что ты желаешь узнать, и я сообщу тебе».
Дальше в этой главе описывается, как вселенная была сотворена Богом из первичного вещества, из которого он сделал и души. Эти чистые души поначалу, похоже, жили с Богом в высшей сфере, иными словами, в области творения за пределами времени, пространства и обусловливающего влияния планет:
«Но Разум, Творец всего, тот, кто есть Жизнь и Свет, породил Человека, Существо, подобное Себе. И нашел удовольствие в Человеке, как в Его собственном Отпрыске, ибо на Человека было очень приятно смотреть, поскольку он был подобен своему Отцу. И тогда Бог имел повод найти наслаждение в Человеке, ибо это была форма самого Бога, в которой Бог нашел наслаждение. И Бог передал Человеку все вещи, которые были сотворены».