— Я не знаю, что они сделали с ней и с другими женщинами.

— Придется посмотреть. — Морган нахмурился.

— Нет. Я пойду одна, — поспешно проговорила Фелиситэ, снова устремив взгляд на струйки крови, продолжавшие стекать из раны, которую Морган зажимал потемневшими пальцами. — Вам лучше присесть.

Он приподнял бровь и ответил с едким сарказмом:

— Ты очень заботлива, но ты напрасно переживаешь. Прошло уже порядочно времени. И я вполне могу потерпеть еще немного.

— Я обойдусь там без вас.

— Как хочешь.

Завернувшись в покрывало, Фелиситэ соскользнула с кровати. Лицо Моргана хранило замкнутое, непроницаемое выражение. Девушка бросилась к гардеробу, достала халат, быстро накинула его и переступила через упавшее покрывало. Только сейчас она обратила внимание, что сандалии из мягкой кожи до сих пор оставались на ее ногах, зашнурованные на икрах. Это открытие почему-то заставило ее густо покраснеть. Стараясь не смотреть на Моргана, она быстро вышла из спальни.

В гостиной стоял сундук, где хранились разные тряпки. Фелиситэ задержалась, подняла тяжелую крышку и вытащила моток бинтов, нарезанных из остатков старой, но чистой простыни. Поджав губы, она вернулась в спальню и, бросив моток на кровать рядом с Морганом, вновь выбежала вон.

Когда она торопливо спускалась по лестнице, удары, которые привлекли ее внимание, сделались еще громче. Похоже, они доносились со двора, скорее всего, из комнаты, где спала Ашанти. Вскоре Фелиситэ убедилась, что ее предположение оказалось верным. Окунувшись во влажную темноту ночи, она быстро добежала до спасительного навеса, наклонив голову, стараясь уберечься от дождевых потоков, все еще стекавших с крыши. Дверь в комнату служанки была подперта деревянным брусом, с помощью которого обычно запирали на ночь помещения для рабов, хотя в доме ее отца этого не делали уже много лет.

Фелиситэ отодвинула брус, распахнула дверь и при свете сальной свечи увидела, как Ашанти отшатнулась и замерла в оцепенении, пока наконец не узнала хозяйку.

— Мадемуазель! — воскликнула она, бросившись навстречу Фелиситэ и вцепившись ей в руку. — Я так волновалась, что чуть не сошла с ума.

— Все в порядке, — ответила Фелиситэ дрогнувшим голосом.

— Эти люди… Они набросились на меня в темноте, затолкали сюда и заперли дверь. Я слышала, как вы меня звали, но ничего не могла сделать. Скажите, что случилось? Что на этот раз учинил мсье Валькур?

Фелиситэ в нескольких словах поведала обо всем служанке, даже не удивившись, что та догадалась, кто устроил нападение.

— Вы говорите, полковника ранили? Сильно?

— Он утверждает, что нет, — ответила Фелиситэ сдавленным голосом, — но там, наверху, столько крови.

— Где он? Ему надо помочь. — Ашанти вышла вместе с хозяйкой и огляделась по сторонам, прежде чем отправиться следом. Внезапно выражение ее лица изменилось.

— Мадемуазель, почему вы в халате? И ваши волосы… ваши руки…

— Это… это была ошибка. — Слова сами сорвались с губ. Фелиситэ не понимала, почему она сейчас стала выгораживать Моргана.

— Вас не ранили? — спросила Ашанти, вглядываясь в лицо хозяйки потемневшими от беспокойства глазами. — Скажите, что он с вами сделал, это жестокое ненасытное чудовище? Как он с вами поступил?

— Полковник решил, что я тоже помогала нападавшим. Он…

— Я не про полковника. Ведь это мсье Валькур отделал вас так. — Служанка приблизилась к ней вплотную, разглядывая ее лицо и руки.

Фелиситэ рассеянно потерла ушибленный висок в том месте, где ударилась о лестничные перила. Как бы трудно ни было ей подобрать нужные слова, служанке придется все объяснить. Едва заметно кивнув, она принялась рассказывать Ашанти, как было дело.

Служанка с сочувствием дотронулась до плеча хозяйки, когда наконец разобралась, что к чему.

— Идемте, мадемуазель, давайте поднимемся наверх. Я заварю вам настойку из ромашки и уложу вас в постель.

— Но там же полковник.

— Если все случилось так, как вы рассказали, он не причинит вам вреда, — попыталась успокоить ее Ашанти.

Фелиситэ бросила на служанку быстрый взгляд.

— Я его не боюсь! Мне только хочется выставить его из дома, а он не желает уходить.

— Может… — начала Ашанти, а потом, запнувшись, быстро закончила, — может, будет лучше, если он останется?

— Зачем? О чем ты говоришь? — спросила Фелиситэ, стараясь разглядеть лицо негритянки в тусклом неровном свете свечи, горящей в комнате позади них.

— Не обращайте внимания. Идемте, позвольте мне вам помочь.

Фелиситэ чувствовала себя совсем измученной и разбитой. Дождевые капли постепенно промочили ее халат насквозь. Ветер, пронизывавший тонкую материю, обжигал разгоряченное тело девушки неприятным холодом и ее зазнобило.

— Мне сейчас нужно только вымыться.

— Я об этом позабочусь, ~ пообещала Ашанти и направилась к лестнице, подождав Фелиситэ у входа, чтобы пропустить ее вперед.

Морган надел только бриджи. С хмурым видом он стоял у зеркала на туалетном столике, одной рукой прижимая к ране кусок материи, а другой тщетно пытаясь обернуть свободные концы бинта вокруг плеча. Заметив в дверях Фелиситэ, он лишь взглянул в ее сторону, но не произнес ни слова. Девушка прошла вперед, пропуская в комнату Ашанти.

Служанка окинула Моргана долгим внимательным взглядом и опустила глаза. С ничего не выражающим лицом она прошла за портьеры в туалетную комнату, взяла небольшой медный таз и принесла его в комнату. Затем сняла с умывальника льняное полотенце, заодно захватив драгоценный кусочек мыла и склянку с ароматным крахмалом. Положив все это рядом с тазом, Ашанти повернулась к кровати. Быстро сняв испачканные простыни и завязав их в узел, она удалилась, унося его под мышкой.

Фелиситэ по-прежнему стояла неподвижно. Ей хотелось вновь возвратиться на законно принадлежавшую ей территорию, и в то же время бежать, оставив свои владения Моргану Мак-Кормаку. Она с удивлением глядела на его сапоги, лежавшие рядом с кроватью, на жилет и рубашку, небрежно брошенные поперек стула, как будто он имел право раскидывать по ее комнате свои вещи. Это раздражало Фелиситэ и вызывало у нее тревогу, особенно когда она вспоминала о его отказе покинуть дом и о намеке на то, что он может его присвоить.

Халат, который она надела, завязывался тесемками у воротника, однако спереди его полы едва сходились. Соединив их вместе, девушка приблизилась к окну. Дождь почти перестал, Вышедшая во двор Ашанти бросила в дверь прачечной грязные простыни. До этого она, должно быть, успела выпустить вторую служанку и повариху из их комнаты. Фелиситэ увидела, как они вдвоем показались из кухни, о чем-то разговаривая и оживленно жестикулируя, в то время как Ашанти направилась туда, чтобы развести огонь и согреть воду. Смену обстоятельств жизни хозяйки она восприняла с удивительным спокойствием. Признавая бесполезность истерик, Фелиситэ тем не менее не ожидала от служанки такого фатализма. Ей казалось, что Ашанти не возражает против случившегося только потому, что речь идет о полковнике Моргане Мак— Кормаке.

Ашанти пыталась ее предупредить. Фелиситэ не могла точно вспомнить слова служанки, но та подчеркивала, что ей следует сохранять осторожность, как будто предчувствуя последствия. Однако Фелиситэ не представляла, как еще она могла повести себя при сложившихся обстоятельствах. Окинув спальню мрачным взглядом, она перегнулась через подоконник, чтобы закрыть ставень.

Позади Морган негромко выругался и швырнул моток бинтов на туалетный столик. Обернувшись, Фелиситэ увидела, что он держит окровавленную тряпку, которую до этого прижимал к плечу, не зная, куда ее положить.

— Вот сюда, — сказала она, указав на фарфоровый кувшин и чашку для мытья рук, стоящие на умывальнике.

Морган швырнул тряпку в чашку, бросил на девушку косой тяжелый взгляд и вернулся на прежнее место.

— У тебя, наверное, найдется иголка с ниткой?

— Конечно. Зачем вам?

— Края этой чертовой раны надо как-нибудь стянуть. Стоит мне поднять руку, как она опять начинает кровоточить.