— Потому что я хочу, чтобы ты помнил.

— Семью, которая бросила меня?

— Нет, мальчика, которым ты был, и мужчину, которым ты все еще можешь быть.

— Кто сказал, что я хочу помнить? — сказал я тихо, наклоняясь к ней, чтобы она могла смотреть мне в глаза, несмотря на темноту. Я услышал тихий щелчок, когда Лука отпустил предохранитель. Я ухмыльнулся. — Ты хочешь, чтобы я стал лучше. Почему бы тебе не начать с человека, который целится мне в голову?

Она прижала браслет к моей груди, и я наконец взял его.

— Возможно, однажды ты найдешь кого-то, кто будет любить тебя, несмотря на то, кем ты стал, и она заставит тебя захотеть стать лучше. — она отступила. — До Свидания, Фабиано. Лука хочет, чтобы ты знал, что в следующий раз, когда приедешь в Нью-Йорк, заплатишь за это жизнью.

Мои пальцы сжали браслет. Я не собирался возвращаться в этот Богом забытый город ни по какой другой причине, кроме как вырвать его из окровавленных рук Луки.

Г Л А В А 3

Ф А Б И А Н О

Возвращаясь в Вегас, всегда хотелось вернуться домой. Я прожил в Неваде почти пять лет. Когда я только приехал, я не думал, что продержусь так долго. Пять лет. Так много изменилось с тех пор, как отец хотел меня убить. Прошлое было прошлым, но иногда воспоминания возвращались, и они были хорошим напоминанием, почему я обязан Римо своей верностью и жизнью. Без него я был бы давно мертв.

Возможно, я должен был предвидеть это после того, как испортил свою первую работу в качестве посвященного Чикагского подразделения. Мне выпала честь патрулировать коридоры в день свадьбы моей младшей сестры Лилианы. Я был взволнован, пока не встретил своих сестер Арию и Джианну с их мужьями Маттео и Лукой, а также Лилиану и кого-то, кто определенно не был человеком, за которого она вышла замуж.

Я сразу понял, что они везут Лилиану с собой в Нью-Йорк, и я также знал, что как член команды, я должен был остановить их. У меня еще не было татуировки, так как мое посвящение не было завершено, но я уже дал клятву наряду. Мне было всего тринадцать. Тогда я был слабым и глупым, и позволил Арии уговорить меня отпустить их. Я даже позволил им прострелить мне руку, чтобы это выглядело убедительно для всех. Чтобы все выглядело так, будто я пытался их остановить.

Данте Кавалларо не наказал меня. Он поверил в мою историю, но в тот день отец списал меня со счетов, как списал дочерей, которых не мог контролировать. И вот тогда все и началось. Когда все придет в движение, это приведет к тому, что первый член отряда станет частью Каморры.

После моей испорченной первой работы я только наблюдал со стороны, считаясь слишком молодым, чтобы быть реальной частью снаряжения. Мне было четырнадцать, я хотел угодить Данте и отцу, но не смог.

После того, как Альфонсо оставил меня на территории братвы, я должен был умереть. Русские забили бы меня до смерти, а если бы не они, то кто-нибудь другой.

Я понятия не имел, как выжить на улице или в одиночку. Но Римо знал. Он родился бойцом. Это было у него в крови, и он показал мне, как сражаться, как выживать, как убивать.

Он позволил мне жить в убогой квартире, которую он делил со своими тремя братьями. Он приносил нам еду на деньги, которые он выиграл в боях проходящие в клетках, и я отплачивал ему лояльностью и яростной решимостью стать солдатом, в котором он нуждался, чтобы помочь ему убить ублюдков, которые претендовали на территорию, которая была по праву его.

Когда мы прибыли в Рино, часть территории Каморры, почти четыре месяца спустя, я больше не был избалованным мальчиком. Римо и Нино выбили это из меня в тренировочных боях, научили меня драться грязно. Но больше всего Римо показал мне, чего я стою.

Мне не нужен был наряд, не нужна была должность, преподнесенная мне на блюдечке с голубой каемочкой. Мы с Римо должны бороться за то, чего хотим. Вот оно: цель и кто-то, кто видел мою ценность, когда никто другой не мог.

Когда мы впервые ступили на землю Каморры, они все еще были в смятении, так как их Капо был убит человеком по имени Гроул. Нового Капо еще не было, но многие сражались за место.

Римо, Нино и я провели следующие месяцы, сражаясь в Рино, зарабатывая деньги и в конечном итоге побеждая в каждом бою, пока даже самый новый Капо в Лас-Вегасе не начал обращать внимание. Вместе мы отправились туда и убили всех, кто был против Римо. И когда он, наконец, стал Капо, я стал его силовиком, звание, которое я не унаследовал, звание, за которое я заплатил кровью и шрамами. Звание, которым я гордился и которое буду защищать до самой смерти, как защищал Римо.

Татуировка на моем предплечье, отмечающая меня как созданного человека, из Лас-Вегасской Каморры, была глубже, чем кожа. Никто и ничто не заставит меня нарушить клятву, данную Капо.

Я сделал глубокий вдох. В воздухе висел запах смолы и жженой резины.

Знакомый. Бодрящий.

Вдалеке горели яркие огни Лас-Вегаса. Зрелище, к которому я привык. Дом.

В этих частях города, недалеко от Сьерра-Виста драйв насилие было общим языком . Мой любимый язык.

Длинный ряд гоночных машин выстроился вдоль парковки закрытого Бульварного Молла. Это была отправная точка незаконной уличной гонки, проходящей сегодня вечером.

Некоторые водители приветственно кивали в мою сторону, другие делали вид, что не замечают меня. У большинства из них еще оставались долги, но сегодня я пришел не за ними. Им не о чем было беспокоиться.

Я направился к Кейну, одному из организаторов гонки. Он еще не заплатил того, что должен, и эту сумму нельзя было игнорировать, хотя он и был прибыльным активом.

Большая часть денег, которые мы зарабатывали на незаконных уличных гонках, поступала от ставок. У нас была съемочная группа, которая снимала гонки и помещала их в закрытый форум в даркнете; каждый, у кого было кодовое слово, мог наблюдать. Эта часть бизнеса была довольно новой.

Римо основал расы, когда захватил власть. Римо не придерживался старомодных правил, которые связывали экипировку и семью; правил, которые заставляли их медленно приспосабливаться. Он всегда искал новые способы заработать на Каморре больше денег, и ему это удавалось.

Взревели несколько двигателей, насыщая воздух парами бензина. До старта оставалось всего несколько минут. Но я пришел не смотреть гонку. Я был здесь по делу.

Я заметил свою цель рядом с нашим букмекером Гриффином, невысоким парнем. Рябое лицо Кейна исказилось, когда он увидел меня. Похоже, он подумывал о побеге.

— Кейн, — вежливо сказал я, останавливаясь перед ним. — У Римо пропали деньги.

Он сделал шаг назад и поднял руки.

— Я скоро ему заплачу. Обещаю.

Обещаю. Клянусь. Завтра. Пожалуйста. Слова, которые я слышал слишком часто.

— Хм, — пробормотал я. — Скоро это не было твоим сроком.

Гриффин выключил айпад и извинился. Его интересовали только финансовые аспекты нашего бизнеса. Грязная работа прогнала его.

Я взял Кейна за рукав рубашки и оттащил в сторону, подальше от стартовой линии. Не то чтобы меня заботило, наблюдает ли кто-нибудь за мной, но мне не нравилось ощущать во рту дым и грязь, когда машины начнут ехать.

Я оттолкнул от себя Кейна. Он потерял равновесие и упал на спину. Его глаза метались из стороны в сторону, словно он искал, чем бы себя защитить.

Я схватил его за руку, вывернул ее и сломал запястье. Он взвыл, прижимая повреждённую руку к груди. Никто не пришел ему на помощь. Они знали, как обстоят дела. Люди, которые не платили свои долги, получали от меня визит, и сломанное запястье было одним из лучших результатов.

— Завтра я вернусь, — сказал я ему.

Я указал на его колено. Он знал, что это значит.

Слева, у стартовой линии, я заметил знакомое лицо с черными кудрями. Адамо, младший брат Римо. Это определенно было не то место, где он должен был быть в это время ночью. Ему было всего тринадцать, и он уже был пойман в гоночной машине. Очевидно, то, что Римо потерял над ним контроль, не заставило его увидеть причину.

Я подбежал к нему, и к двум старшим парням рядом с ним, которые выглядели так, как будто они были не к добру. Как только они заметили меня, они бросились прочь, но Адамо знал, что лучше этого не делать.

— Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть в постели? Утром тебе в школу.

Он скучающе пожал плечами. Слишком прохладно для правильного ответа.

Я схватил его за воротник. И его глаза наконец встретились с моими.

— Мне не нужно образование. Я стану богатым человеком и буду зарабатывать деньги на незаконном дерьме.

Я отпустил его.

— Не помешает поработать мозгами, чтобы незаконное дерьмо не привело тебя в тюрьму. — я кивнул в сторону своей машины. — Я отвезу тебя к Римо.

— Ты не закончил школу. И Римо с Нино тоже. Почему я должен делать это дерьмо

Я легонько шлепнул его по затылку.

— Потому что мы были заняты возвращением Лас-Вегаса. Ты только занят тем, чтобы попадать в беду. Теперь двигайся.

Он поморщился, потирая затылок.

— Я могу дойти до дома один. Меня не нужно подвозить.

— Значит, ты можешь попытаться прокрасться незаметно? — я снова кивнул в сторону машины. — Этого не случится. Теперь вперед. У меня есть дела поважнее, чем нянчиться с тобой.

— Например? Избиение других должников?

— Помимо всего прочего, да.

Он поплелся к машине и практически бросился на пассажирское сиденье, затем закрыл дверь с такой силой, что я испугался, что он повредил мягкий механизм закрытия. С тех пор, как он достиг половой зрелости, он был совершенно невыносим, и он был трудным даже до этого.



Я услышал болезненные вздохи, как только ступил в игровой зал заброшенного казино, служившего нам тренажерным залом. Я остановил Адамо, положив ладонь ему на грудь. Мне следовало догадаться, что Римо не один. Плохие новости всегда приводили его в спортзал для тренировки.

— Ты будешь ждать здесь.

Адамо скрестил руки на груди.

— Я не в первый раз вижу, как Римо кого-то избивает.