Где-то в середине пятого раунда паренек в голубых трусах ошеломил противника увесистым ударом слева в челюсть. Сразу же за этим последовал прямой справа в голову.

— Сейчас упадет, — сказал Мик.

Похоже, что к этому и шло, но, когда паренек в голубых трусах кинулся вперед, тот, другой, в белых трусах, увернулся и повис на нем. Прежде чем рефери шагнул вперед, чтобы их развести, я успел заметить, что глаза у того, в белых трусах, остекленели и ничего не видят.

— Сколько времени осталось?

— Больше минуты.

— Вполне хватит, — сказал Мик. — Вот увидишь, твой уложит его вчистую. Хоть и маленький, а силен, как бык.

Не такие уж они были и маленькие. Юниоры-средневесы — значит, что-нибудь около 70 килограммов. Когда-то я наизусть знал все весовые категории, но в то время их было легко запомнить. Теперь категорий стало вдвое больше, да еще есть всякие юниоры и суперы, да целых три боксерских лиги, и каждая провозглашает своего чемпиона. По-моему, все это началось тогда, когда кто-то сообразил, что бои за чемпионское звание рекламировать проще, и сейчас дело идет к тому, что скоро никаких других вообще не будет.

Впрочем, бой, который мы смотрели, был уж никак не чемпионским и ничем не напоминал те эффектные шоу-чемпионаты, что устраивают в казино Лас-Вегаса и Атлантик-Сити. Если быть точным, то он проходил в похожем на склад здании с голыми бетонными стенами, стоящем на одной из почти не освещенных улиц Маспета — глухой промышленной окраины Куинса, что примыкает с юга и востока к бруклинским кварталам Гринпойнт и Бушвик и отделена от остальной части Куинса полукольцом кладбищ[1]. Можно прожить всю жизнь в Нью-Йорке и ни разу даже не попасть в Маспет, а можно проезжать по нему десятки раз, даже об этом не догадываясь. Застроенный складами, фабриками и безрадостными жилыми кварталами, Маспет вряд ли в скором времени станет приличным, благоустроенным районом, хотя кто его знает? Рано или поздно никаких других мест больше не останется, и тогда здешние полуразвалившиеся склады возродятся, превратившись в мастерские художников, а новое поколение домовладельцев примется сдирать с выстроившихся рядами типовых домишек обшивку из просмоленного картона и потрошить их изнутри. Вдоль тротуаров на Гранд-авеню высадят гинкго, а на каждом углу появится по лавке зеленщика-корейца.

Но пока что спортивный зал «Нью-Маспет» — насколько я знаю, единственное, что предвещает славное будущее этого района. Несколько месяцев назад на стадионе «Мэдисон-Сквер-Гарден»[2] закрыли на реконструкцию зал «Фелт-форум», и с начала декабря в «Ныо-Маспете» стали по четвергам устраивать боксерские соревнования, которые начинаются обычно около семи часов вечера с предварительных боев.

Этот спортзал меньше, чем «Фелт-форум», и не отличается излишней роскошью: голые стены из бетонных блоков, железная крыша и монолитный бетонный пол. Зал прямоугольный, и боксерский ринг устроен посередине одной из длинных стен, напротив входных дверей. С трех сторон ринг окружают ряды металлических складных стульев. Все стулья серого цвета, кроме первых двух рядов в каждом из трех секторов — там они кроваво-красные. На эти места пускают по приглашениям. А остальные места ненумерованные и стоят они всего пять долларов — на два доллара дешевле, чем билет в кинотеатр первого экрана в Манхэттене. Но даже несмотря на это, почти половина серых стульев в тот вечер была свободна.

Такую низкую цену здесь назначили в расчете на то, чтобы в зале было занято как можно больше мест и болельщики, которые будут смотреть отсюда бокс по кабельному телевидению, не догадались, что соревнования устраиваются только ради них. Спортзал «Нью-Маспет» — порождение кабельного телевидения: его построили, чтобы обеспечивать программами Эф-би-си-эс, только что открытый спортивный кабельный канал, который пытается закрепиться в центральных районах Нью-Йорка. Автобусы Эф-би-си-эс уже стояли у входа, когда мы с Миком в самом начале восьмого приехали сюда, и в восемь часов началась трансляция.

Сейчас шел к концу пятый раунд последнего предварительного боя, а паренек в белых трусах все еще держался на ногах. Оба боксера были чернокожие, оба — местные, из Бруклина: одного представили как уроженца Бедфорд-Стайвесанта, другого — как жителя Краун-Хайтса[3]. У обоих были короткие стрижки и правильные черты лица, и роста они были одинакового, хотя тот, что в голубых трусах, на ринге казался ниже, потому что дрался в низкой стойке. Хорошо, что трусы у них были разного цвета, иначе их было бы трудно различать.

— Он не должен был его выпустить, — сказал Мик. — Парень был уже почти готов, а он его не сумел добить.

— Тот, в белых трусах, хорошо держится, — сказал я.

— У него глаза были стеклянные. Как его зовут — того, что в голубых? — Он заглянул в программку со списком боев. — Маккэн. Дал ему уйти Маккэн.

— Он делал с ним, что хотел.

— Верно, и ударов было много, только поставить точку не смог. Я много таких видел: противнику от них достается, а уложить его не могут. Не знаю почему.

— У него еще три раунда.

Мик покачал головой.

— Свой шанс он упустил, — сказал он.

Мик оказался прав. Оставшиеся три раунда Маккэн выиграл с большим перевесом, но ни разу за все это время нокаутом и не пахло, как тогда, в пятом. Когда прозвучал финальный гонг, они на мгновение приникли друг к другу в потном объятии, а потом Маккэн побежал в свой угол, торжествующе подняв перчатки. Арбитры с ним согласились. Двое из них сочли, что он выиграл все раунды, хотя третий присудил победу в одном парню в белых трусах.

— Пойду за пивом, — сказал Мик. — Тебе что-нибудь взять?

— Пока нет.

Мы сидели в первом ряду серых стульев справа от ринга, если смотреть от входа. Отсюда я мог следить за дверьми, хотя на самом деле почти не сводил глаз с ринга. Пока Мик пробирался к буфету в дальнем конце зала, я взглянул в сторону входа и на этот раз увидел знакомого — высокого чернокожего в хорошо сшитом темно-синем костюме в тонкую полоску. Когда он подошел ближе, я встал, и мы пожали друг другу руки.

— Я так и подумал, что это вы, — сказал он. — Я уже заходил на пару минут глянуть, как дерутся Бердетт и Маккэн. Посмотрел — и вижу: не иначе как это мой друг Мэттью сидит там на дешевых местах.

— Здесь все места дешевые.

— Что правда, то правда. — Он положил руку мне на плечо. — Мы и познакомились тогда на боксе, верно? В «Фелт-Форуме»?

— Правильно.

— Вы были с Красавчиком Дэнни Беллом.

— А ты — с Санни. Не помню фамилии.

— Санни Хендрикс. Вообще-то ее имя Соня, только никто никогда ее так не зовет.

— Садись к нам, — сказал я. — Я тут с приятелем, он пошел за пивом, но почти весь ряд свободен. Если только ты не брезгуешь сидеть на дешевых местах.

Он усмехнулся:

— У меня есть место. Там, у синего угла ринга. Я должен подбадривать своего парня. Вы ведь помните Кида Баскома?

— Еще бы. Он дрался в тот вечер, когда мы в первый раз встретились, — отколотил какого-то итальянца, не помню кого.

— Никто не помнит.

— Я помню одно — он из него всю душу вытряс ударами по корпусу. А сегодня Кид не дерется? В программе его нет.

— Нет, сошел. Уже года два, как повесил перчатки на гвоздь.