А ругался я не из-за денег. Меня встревожило то, что я неожиданно оказался за рулем машины с пустым баком. Дело в том, что я не так уж часто ворую машины. Я даже нечасто сижу за рулем, а когда случается брать машину напрокат для загородной поездки на уик-энд, то работяги фирмы «Олинс» передают ее мне с полным баком. Я могу проехать половину пути до Вермонта, прежде чем мне в голову придет мысль о бензине. Но этой ночью я ехал не в Вермонт, а всего лишь в Форест-Хиллз, куда достаточно просто можно было бы доехать и на метро. Именно так я и поступил несколько дней назад, когда совершал поездку в целях проведения предварительной рекогносцировки. Сегодня же я не мог воспользоваться при возвращении домой услугами метро, поскольку избегаю общественного транспорта, если в руках у меня полно чужих вещей.

Поэтому, обнаружив «понтиак» на Семьдесят четвертой улице, я воспринял его как подарок судьбы. Для меня проникнуть в автомобиль фирмы «Дженерал моторс», к которым относится и «понтиак», легче, чем в любой другой. Проще и с запуском двигателя без ключа зажигания. Эта машина имела к тому же знаки, предупреждающие, что за рулем новичок, а поэтому эксцентричное вождение не вызвало бы недоумения или возмущения. Наконец, владелец вряд ли сразу же заявил бы об угоне, обнаружив это. Он припарковал машину возле пожарного гидранта, и поэтому решил бы, что «понтиак» отбуксирован полицейской службой на штрафную площадку за парковку в запрещенном месте.

Джесси Аркрайт жил в Форест-Хиллз-Гарденз. Сейчас Форест-Хиллз – приятный, респектабельный микрорайон для людей среднего класса, расположенный к югу от Флешинг-Медоуз, в самом центре района Куинс. Здесь почти в каждом доме, по крайней мере в трех из четырех, найдется женщина, играющая в маджонку, если, конечно, она не находится на собрании «Общества следящих за своим весом». Форест-Хиллз-Гарденз – это замкнутая территория внутри другой замкнутой территории больших размеров. Это небольшое, престижное место, где проживает зажиточная буржуазия. Здесь все дома трехэтажные, с фронтонами и черепичными крышами, все лужайки тщательно подстрижены, все кустарники аккуратно выровнены, как солдаты в строю. Улицы, принадлежащие местным властям, содержатся в безукоризненном порядке, и на них запрещена парковка автомобилей.

Сюда, на тихие улицы Форест-Хиллз, совершаются частые набеги из менее престижных районов. Подъезжает автомобиль, из него стремительно выскакивают молодчики, чтобы, сбив с ног местную матрону, столь же стремительно броситься обратно к машине и умчаться прочь, но уже вместе с ее сумкой из крокодиловой кожи. Патрульные машины местной полиции объезжают эти улицы круглосуточно, чтобы свести подобные происшествия до минимума. Это, конечно, не Беверли-Хиллз, где каждый пешеход волей-неволей попадает в подозреваемые, но и здесь безопасность достаточно надежна.

Еще выше она в Копервуд-Кресент, квартале, имеющем форму элегантного полукруга, где массивные здания из камня и кирпича раскинуты на обширных лесных участках. Среди жителей Копервуд-Кресент есть наследник владельца судоходной компании, двое крупных мафиози, владелец нескольких муниципальных похоронных бюро и еще две-три дюжины таких же благополучных граждан. Одна из патрульных машин местной полиции занимается только тем, что обеспечивает безопасность квартала Копервуд-Кресент, а также примыкающих к нему четырех столь же престижных улиц: Айронвуд-плейс, Сильвервуд-плейс, Пьютервуд-плейс и Ченсери-драйв.

И если Форест-Хиллз – мягкое подбрюшие всего района Куинс, то Копервуд-Кресент – рубин на его пупке.

Мне ничего не стоило отыскать этот рубин. Во время предыдущей поездки я обошел весь район, вооруженный карманным атласом и деловой папкой-скоросшивателем. Человек с такой папкой никогда не кажется не на своем месте и не может вызывать подозрений. Я отыскал Копервуд-Кресент тогда, и я отыскал его сейчас; лишь слегка сбавив скорость «понтиака», я проехал мимо дома Джесси Аркрайта, огромного светящегося особняка, построенного в стиле Тюдор. На каждом из трех этажей этого дома в среднем окне горел свет.

В конце улицы Копервуд-Кресент я свернул резко налево, на Белнап-Коут. Это был спокойный тупик длиной в квартал, находящийся в стороне от маршрута полицейской патрульной машины, охраняющей все эти Копервуд-Айронвуд-Сильвервуд-Пьютервуд-Ченсери. Я припарковал машину у края тротуара, между двумя большими дубами, и заглушил двигатель, вынув свой обводящий проводок из гнезда зажигания.

Парковка на улице разрешена только в определенных местах, где есть соответствующий знак. Это предотвращает загромождение улиц машинами в дневное время. Неправильно припаркованные машины полиция увозит, но это происходит лишь днем. Ночью этим никто не занимается. Я оставил машину в тупике и направился назад, на Копервуд-Кресент. Если патрульная машина и объезжала район, то я ее не заметил, как и вообще кого бы то ни было.

В доме Аркрайта светились все те же три окна. Без каких-либо колебаний я дошел до конца улицы по проезду, расположенному справа от дома, и направил луч своего карманного фонарика-карандаша в окно гаража. Сияющий «ягуар-седан» стоял в одном из отсеков гаража. Второй отсек был пуст.

Хорошо!

Я прошел к боковой двери. Под звонком на дверном косяке находилась металлическая пластинка размером в квадратный дюйм с прорезью для ключа. Внутри горел красный свет, показывающий, что сигнализация включена. Будь я господином Аркрайтом, имеющим соответствующий ключ, я бы вставил его в прорезь и выключил сигнализацию. С другой стороны, попробуй я вставить вместо нужного ключа что-то другое – тут же завыли бы сирены, и сигнал тревоги поступил бы на ближайший полицейский участок.

Прекрасно!

Я позвонил в дверь. Конечно, отсутствие второй машины в гараже и включенная сигнализация говорили о том, что дома никого нет, но береженого Бог бережет. Наименьшая вероятность влипнуть – у того взломщика, который напоминает парня, одновременно с подтяжками носящего еще и брючный ремень. На всякий случай. Я уже пользовался этим звонком в свой прошлый визит с той самой деловой папкой, в которую заносил ответы на свои бессмысленные вопросы по поводу состояния несуществующих канализационных труб. Как и тогда, я услышал четырехзвучную трель колокольчика, звенящего в большом старом доме. Я приложил ухо к тяжелой двери и тщательно прислушался. И когда стихло эхо от звонка, в доме воцарилась тишина: ни шагов, ни каких-либо других признаков жизни. Я позвонил еще раз, и вновь ответом мне было молчание.

Хорошо!

Я снова прошел к задней части дома. Какое-то время я просто стоял и наслаждался окружавшим меня покоем. Воздух был непривычно чист и прозрачен. С моего места не было видно луны, но над головой мерцали мириады звезд. Тишина вокруг вселяла благоговение. Бульвар Куинс находился всего в нескольких кварталах, но никакого шума уличного движения не было слышно. Наверное, его приглушали деревья, не позволяя шуму распространяться за пределы залива.

Мне казалось, что я нахожусь за сотни миль от Нью-Йорка, а особняк Аркрайта, как будто возникший из готического романа, стоит в глубоком раздумье на вересковом поле, по которому бродит шальной ветер.

Однако у меня самого времени на раздумье не было. Я натянул свои резиновые перчатки – очень плотные, с вырезанными для удобства работы ладонями – и направился к кухонной двери, чтобы осмотреть ее.

Слава Господу за сигнализацию, предупреждающую о взломе, противоударные замки и надежные системы безопасности! Все они призваны обескураживать воров-любителей, одновременно внушая гражданам приятное ощущение безопасности и благополучия. Без них они были бы вынуждены прятать свое добро в сейфах. Кроме того, современные средства охраны превращают взлом в испытание, в профессию для избранных, каким я всегда его и считал. Если бы это было доступно любому болвану с неуклюжими пальцами, то какое же тогда от него удовольствие?