Раздался негромкий бой часов. Беллок вздохнул и, взглянув на наручные часы, спросил: — Чего мы ждем, Дитрих?

Дитрих, непроизвольно понизив голос, ответил:

— Как только фюрер освободится, он примет нас, Беллок. Или ты думаешь, что ему больше делать нечего, как вести с тобой беседу о каких-то музейных безделушках?

— Музейных безделушках, — с явным презрением повторил Беллок, глядя на немца. Неучи, подумал он. Как же мало они понимают историю! Верят во всякую чепуху; возводят свои монументальные арки, маршируют на парадах, не понимая простой вещи — величие истории заключается не в этом. Его нельзя создать. Никакие грандиозные мероприятия тут не помогут. Вот Ковчег — другое дело. Одна мысль о нем приводила француза в трепет.

Необходимость сидеть и ждать, пока этот немецкий замухрышка снизойдет до разговора с ним, раздражала Беллока. Ведь раскопки в Египте идут уже полным ходом. И потом, что важного может сообщить ему Гитлер? Абсолютно ничего. Скорее всего, разразится речью, как обычно. Что-нибудь о величии третьего рейха и о том, что Ковчег должен по праву принадлежать Германии.

Чушь какая! Ковчег никому не принадлежит. Если он действительно обладает какой-то силой, то тем более нельзя, чтобы он попал в руки к этому маньяку, а значит, он, Беллок, должен быть тем человеком, который первым вскроет эту святыню.

Он вздохнул и нетерпеливо поерзал на стуле. Затем встал, подошел к окну и бросил рассеянный взгляд на горы, думая о своем. Он представлял себе, как откинет крышку, заглянет внутрь, увидит остатки каменных скрижалей, которые Моисей получил на горе Синай.

И тогда исполнится мечта всей его жизни: не может быть более высокой награды, чем Ковчег завета.

Он отвернулся от окна и увидел, что Дитрих пристально рассматривает его.

Немец заметил странный блеск в глазах Беллока, легкую презрительную улыбку на губах, словно что-то развеселило француза, какая-то забавная мысль, понятная ему одному. Этому человеку нельзя доверять, решил он, но это дело Гитлера. Фюреру нужны лучшие из лучших, а значит, ему требуется Рене Беллок.

Часы пробили четверть. В коридоре, ведущем в глубь резиденции, раздались шаги. Беллок с надеждой повернулся к двери, но шаги удалились от их комнаты и затихли. Француз негромко выругался.

— Сколько еще ждать? — спросил он.

Дитрих пожал плечами.

— Можешь не отвечать, — продолжал Беллок. — У фюрера такое чувство времени, которое нам, простым смертным, недоступно, я правильно понимаю? Он живет по собственным внутренним часам, так? Время течет для него по другим законам? — Беллок сделал рукой неопределенный жест и усмехнулся.

Дитрих смущенно поерзал на стуле, уверенный, что комната прослушивается и Гитлер слышит весь этот бред.

— Для тебя, по-видимому, нет ничего святого, Беллок?

— Я бы ответил тебе, но боюсь, не поймешь?

Они замолчали. Беллок вновь повернулся к окну, досадуя, что столько времени потеряно даром. Ему давно уже надо быть в Египте, на раскопках. Новости распространяются быстро, скоро все будут знать о том. Что немцы ведут раскопки недалеко от Каира.

Он взглянул на Дитриха.

— Ты так и не объяснил мне, кстати, как ты собираешься добыть медальон от жезла Ра. Не мешало бы и мне знать.

— Об этом позаботятся, — ответил Дитрих. — Мы послали людей.

— Каких людей? Там есть хоть один археолог?

— Нет, но…

— Опять твои головорезы, Дитрих?

— Они профессионалы.

— А как твои профессионалы, не будучи археологами, узнают, что они отыскали подлинный диск, а не подделку?

Дитрих улыбнулся.

— Главное — знать, где искать. Тогда вопрос — что искать, отпадает сам собой.

— Равенвуд не из тех людей, кого легко запугать.

— Кто говорит о запугивании?

— Никто, — отрезал Беллок, — но лично я вовсе не против решительных мер, если это действительно требуется. Я не брезгливый человек, скорее наоборот.

Дитрих кивнул. В коридоре опять раздались шаги, дверь открылась, и на пороге появился адъютант в черном мундире, который Дитрих, в глубине души, недолюбливал. Вошедший ничего не сказал, лишь кивком головы пригласил следовать за собой.

Беллок направился к двери. Что ж, посетим святая святых резиденции этого жалкого замухрышки, возомнившего себя исторической личностью. Интересно, когда-нибудь до него дойдет, что реальная история пребывает не здесь, а лежит, схороненная, в египетских песках?

Дитрих тоже двинулся к двери. Нервничает, даже побелел весь, заметил француз, и такой важный, будто собрался на собственные похороны.

Беллок презрительно усмехнулся.

Непал

Самолет летел над заснеженными склонами гор, то, исчезая в молочных полосах глухого тумана, то вновь выныривая из скопления густых облаков, укутывающих вершины горных хребтов белым морозным покрывалом, настолько плотным и неподвижным, что даже зимние ветра не могли его развеять.

Запутанный маршрут, решил Инди, выглядывая в окно, — и довольно утомительный: через всю Америку в Сан-Франциско, потом самолетом Пан Американ до Гонконга, оттуда на какой-то летающей этажерке до Шанхая, и, наконец, теперь путь лежит в Катманду.

Инди представил себе застывшую ледяную мрачность Гималаев и зябко поежился. Неприступные скалы, неизведанные пропасти и обрывы, вечный снег, скрывающий все вокруг — казалось бы, невозможное место для обитания, однако люди там живут, работают, любят. Он захлопнул журнал Абнера Равенвуда, который читал во время полета, и, бросив вокруг взгляд, дотронулся рукой до внутреннего кармана куртки, нащупав внушительную пачку денег — аванс от военных США, переданный ему Маркусом

Броди. Там было более 5 тысяч долларов. Если Абнер его так и не простил, эта сумма здорово пригодится — придется подкупить старика. Равенвуд, скорее всего, сидит без денег, так как уже многие 7годы нигде официально не преподает, а чтобы чиновники от науки выделили фонды на проведение исследований и раскопок, требуется непрестанно трясти своей нищенской сумой перед их глазами, чего Абнер, конечно, не делает. 5 тысяч — таких денег Равенвуд и в руках никогда не держал. Целое состояние, подумал Инди, у даже стало не по себе: обычно он с деньгами не очень-то церемонился, получил — истратил, а тут такая сумма.

Он прикрыл глаза. Интересно, Марион все еще живет с отцом? Вряд ли, решил он. Она уже выросла и, скорее всего, уехала куда-нибудь, возможно, даже вышла замуж и переселилась в Америку. А если нет? А если она все еще там, что тогда? И неожиданно он поймал себя на мысли, что ему совсем не хочется глядеть Равенвуду в глаза.

Впрочем, прошло столько лет. Все изменилось.

Однако Абнер такой упрямец. К тому же, если твой коллега, вернее даже, твой ученик, соблазняет твою дочь — то это нешуточное оскорбление, и забыть его нелегко. Инди вздохнул. Ну почему он не может противостоять своей слабости? Крутить любовь с ребенком. Но, по правде говоря, она тогда совсем не выглядела ребенком, скорее маленькой женщиной. Ни взглядом, ни внешностью она никак не напоминала подростка.

Ладно, забудем об этом.

Сейчас и так забот хватает. Непал — это только первый шаг на пути в Египет.

Первый, и очень ответственный.

Самолет начал снижаться, вначале едва заметно, затем — резко пошел вниз. Уже стали видны среди заснеженного безмолвия неясные огоньки города. Колеса, наконец, коснулись земли, и машина покатилась по взлетно-посадочной полосе. Завизжали тормоза, и через минуту они остановились у местного аэровокзала — длинного барака, который, судя по всему, еще совсем недавно был простым ангаром. Инди встал, собрал бумаги и книги, вытащил из-под сиденья сумку и двинулся к выходу.

Он не заметил человека в плаще, последовавшего за ним. Этот пассажир сел в самолет в Шанхае и всю дорогу не отрывал от Инди взгляда.

Всем, всем любителям Индианы Джонса. Хотите почитать книги никогда не выпускавшиеся на русском языке на этом сайте? Пришлите сколько можете. E-mail: alexermk.sochi.rambler.ru@rambler.ru. Всего необходимо 3тыс. руб. для заказа книг из Америки.