– Хочу стать вашей женой. И отправилась вместе с ним.

– Деньги я вам отдал безвозмездно, — сказал Юну хозяин.

– Благодаря вашим милостям я завершил траур и похоронил отца как должно, — возразил Юн. — Хотя я, Юн, и ничтожный человек, но теперь хочу трудиться не жалея сил, чтобы отплатить вам за вашу доброту.

– А что умеет ваша жена? — спросил хозяин.

– Умеет ткать, — был ответ Юна.

– Быть по-вашему, — согласился хозяин. — Пусть ваша жена соткет мне сто штук шелка.

Так жена Юна принялась ткать в доме хозяина и завершила урок за десять дней. Выйдя из хозяйских ворот, она сказала Юну:

– Я — Небесная Ткачиха[18]. Зная о вашей сыновней почтительности, Небесный Повелитель приказал мне помочь вам вернуть долг.

Сказала — и растворилась в воздухе. Куда девалась — неизвестно.

Некогда Хозяйка дворца Гоуи[19] совершила проступок и была приговорена к смерти. Когда она лежала в гробу, тело ее не смердело, напротив, было слышно благоухание на десяток ли. Поэтому ее погребли в кургане Юньлин[20]. Государь горько оплакивал ее. Подозревая, что она — человек не обычный, он вскрыл погребение и осмотрел его. В гробу было пусто, тела не было, осталась лишь пара шелковых туфель.

Еще говорят, что Чжао-ди, вступив на трон, хотел изменить место ее захоронения, но гроб оказался пустым, тело исчезло, остались только шелковые туфли.

Во время Хань жила некая Ду Лань-Сян, сама про себя говорившая, что она родом из Нанькана. А весной четвертого года под девизом Цзянь-е она навестила Чжан Чуаня, которому в ту пору было семнадцать лет. Едва его повозка оказалась за воротами, она велела служанке передать ему такие слова:

– Матушка моей хозяйки, когда родила ее на свет, предназначила ей сочетаться с вами. Может ли она не последовать почтительно этому приказу? Но она хочет, чтобы вы ваше имя изменили на Ши.

Новоявленный Ши позвал девушку показаться ему — на вид ей тоже было лет шестнадцать-семнадцать, и разговор их касался вещей все таинственных и отдаленных. С нею были две служанки, одну из которых звали Сюань-Чжи — Ветка Златоцвета, а другую — Сун-Чжи — Ветка Сосны. На золоченой повозке, запряженной синим буйволом, были приготовлены всяческие яства и напитки. И сочинены были стихи, гласившие:

Когда же пришло начало восьмой луны этого же года, она еще раз навестила его, и в написанных ею стихах говорилось[21]:

Достав три плода плюща — каждый размером с куриное яйцо, — сказала:

– Съешьте это — и вы не будете бояться волн и бурь, станете стойким в стужу и жару.

Два плода Ши съел, а один хотел оставить, но она настояла, чтобы Ши съел и этот последний, добавив при этом:

– Хотя я с самого начала и была предназначена вам в жены, но чувства наши так и не стали бескрайними. Мы с вами не соединялись целый год — таково было небольшое испытание для нас. Ныне же, когда на востоке в час мао появилась звезда Дайсуй, я должна была вернуться к вам и вас отыскать.

Когда Лань-Сян в этот раз низошла к Ши, он спросил ее:

– С какой молитвой можно призвать тебя на помощь?

– Молитвой об уничтожении бесов для излечения от болезней, — ответила она, — но молитвы похотливые пользы не принесут. Я, Сян, уничтожаю бесов при помощи снадобий.

Сянь Чао, по второму имени И-Ци, во время Вэй был помощником делопроизводителя в округе Цзибэй. В годы под девизом Цзя-пин он, оставшись как-то ночью один, увидел во сне святую деву, пришедшую и служившую ему.

– Я на Небесах была Яшмовой Девой, — сказала она про себя, — но сейчас родилась в округе Дунцзюнь в семье Чэнгун, и мне дано имя Чжи-Цюн. Я рано потеряла моих земных родителей, и Небо и Земля, оплакивая горечь моего сиротства, послали меня к вашей милости, чтобы я вышла за вас и служила вам как мужу.

Когда Чао видел этот сон, он испытывал блаженство, ощущал радость, дивясь ее необыкновенной красоте и облику, не виданному среди людей. Пробудившись от грез, он благоговейно вспоминал о ней, не понимая, здесь ли она или уже ушла.

Так прошло три-четыре ночи, и однажды она приехала к нему наяву в женской крытой повозке в сопровождении восьми служанок, облаченная в тончайшие вышитые одежды. Прелестная лицом и изящная телом, она напоминала летящую небожительницу. Сказала, что ей семьдесят лет, но выглядела как пятнадцати- или шестнадцатилетняя. В ее повозке нашелся сосуд с вином и пять чашек, покрытых сине-белой глазурью. Питье и яства были причудливы. Расставив посуду и разлив сладкое вино, она пила и ела вместе с Чао.

– Я — Яшмовая Дева с высоких Небес — получила приказ служить вам, — сказала она ему, — не говоря даже о ваших достоинствах, вы так растрогали меня той ночью, что мы должны теперь стать мужем и женой. Выгоды это вам не даст никакой, но и вреда тоже принести не может. Так или иначе, для ваших поездок вы всегда будете иметь легкую повозку и сытую верховую лошадь, для пропитания — дивные яства из дальних стран и на платье сможете получать любые ткани, какие душе угодны. Правда, я — бессмертная и не могу родить вам сына, но мне зато неведома ревность, и я не буду мешать вашему стремлению к соединению с другой женщиной.

Они стали мужем и женой. Она преподнесла ему стихи, где в числе других были такие строки:

В этих строках — самое главное из того, о чем говорилось в ее стихах, всего же в них было не менее двухсот слов, и целиком выписать их здесь невозможно. И еще она приложила комментарии к «Переменам» в семи цзюанях, где были и «Знаки» и «Символы», и соотносилось все это с «Толкованиями», отчего объяснения иероглифов приобретали глубокий смысл. По этой книге можно было гадать и о счастье и о беде, подобно тому, как это делают по «Великому таинству»[22] Ян-цзы или по «Книге о Срединности»[23], написанной Сюэ. Чао сумел вникнуть в смысл наставлений всех этих книг и использовал их в гаданиях о будущем.