Занятий было много. Большое внимание уделялось физическому развитию и обращению с оружием. Мной занимались мало. Вся группа давно уже отрабатывала приемы в комплексе, а я работал на тренажерах, да в паре, отрабатывая простые элементы. На спарринги меня не звали. Сейчас на рукопашный бой очень часто ставили девушку против парня, также и в фехтовании. Это единственный контакт варийцев с варийками, который одобряли наставники. Я заметил, что девушки дерутся яростнее и лучше ребят. Даже здоровяка Натэра одна худенькая привлекательная брюнетка отделала хорошо. Наставница, которую, как я узнал, звали Шира, смеялась во все горло. Чемпиона Мунто, конечно, с девушками не ставили.

Они все развивались, а я топтался в низине. Мне было обидно. Даже во владении мечом они все были лучше. Меня учили простому, не спрашивая о навыках, я отрабатывал элементарные выпады, а ребята уже во всю дрались на тренировочных мечах.

Единственное, где меня отмечали, так это в выносливости, там я был на высоте. Бегал я быстрее любого из группы, мог долго держать высокий темп. Из–за этого ученики меня еще больше невзлюбили.

День тридцать седьмой.

В комнате жить стало совсем не выносимо. Вчера очередной раз я отказался спать на полу и меня снова побили ночью. Я решил проучить своих соседей, используя свои старые навыки.

Дождался, пока все уснут. Аккуратно спустился вниз. Подо мной спал здоровяк Натэр. Я выбрал его своей первой жертвой. По двум причинам выбрал именно его. Во–первых, он их неформальный лидер, а во–вторых, он спит с моей стороны, а это важно для замысла. Взял свою простыню и скрутил ее в веревку. Получилось толстовато, но сойдет.

Один конец веревки я завязал за перекладину кровати у его головы. Другой – закрутил в петлю. Быстрым движением закинул петлю на шею спящему здоровяку. Тот в ужасе открыл глаза. Рывком я затянул узел. Веревки вязать умею. Если бы не стал его бить в живот, он возможно бы и успел крикнуть. Но теперь он в ужасе задыхался, держась обеими руками за петлю. Когда жертву душат, она не будет размахивать руками.

Он хрипел, его товарищи ворочались, но спали. Шатающаяся кровать сейчас никак не потревожит других, а на этой он один. Я прислонился к его уху.

– Ты помнишь мое уродливое тело, красавчик Натэр? – шептал я. Моя рука коснулась его глаза, он в ужасе замотал головой – Я могу сейчас выдавить твой глаз, откусить твой нос или ухо…

Здоровяк задрожал. Я немного надавил на глаз, он застонал.

– Мне терять нечего Натэр, – злобно прошипел я. – Я итак урод, а ты еще можешь остаться красавчиком. Если ты меня еще хоть раз со своими дружками тронешь, я выдавлю тебе глаз. Я жил на Дэрне, я убивал там, чтобы выжить, мне ничего не стоит убить и тебя. Какой бы ты сильный и умелый боец не был. Ночью ты спишь, а я рядом, помни…

Он что–то прохрипел. Я понял, что между нами достигнуто взаимопонимание. Отпустил его, он не набросился в ответ. Эти комнатные мальчишки – трусы. Я их раскусил.

Следующий вечер. Конечно, мое психологическое воздействие на них не закончено. Натэр не сказал дружкам, что ночью произошло. Они продолжали меня тыкать.

– Орик, Дошен, – начал я, усаживаясь на свою кровать.

– Уродливый малек подал голос, – усмехнулся рыжий.

– Тебе, ублюдок слова не давали! – подхватил Дошен.

Я тихонько засмеялся. Здоровяк сидел тихо. Я заметил, как рыжий Орик посматривает на него в поисках поддержки.

– Ребята, сегодня я не сплю и вам двоим ублюдкам не советую, – начал я. Ко мне ринулся Орик – Дежурный!! – крикнул я.

– Заткнись урод, – прошипел рыжий, занося надо мной руку.

Ему было не очень удобно в таком положении атаковать, я сидел на втором ярусе, мог легко его лягнуть.

– Что там за шум! – заворчал солдат из коридора.

Шаги приближались. Рыжий смирно сел на свою нижнюю кровать, впиваясь в меня ненавидящим взглядом.

– Я с легкостью приму наказание, Орик, – прошептал я. – А ты? Нас всех посадят в карцеры. Мне там нравится. Потом еще и еще. Я наслаждаюсь одиночеством, а вы будете гадить под себя, вас выволокут, как Котоша. Ты Орик будешь весь в дерьме перед своими братьями и сестрами.

– Сегодня ночью тебе конец малек, – злобно прошипел Орик.

– Это вам двоим конец, если кто–то из вас уснет, – тихонько усмехнулся я. – Я эту ночь не собираюсь спать, и вам не советую. Кто уснет тому изуродую морду. Я урод, мне обидно, что я среди вас один такой…

Орик с Дошеном еще поворчали и начали укладываться. Я же остался сидеть на кровати. В комнате темно, но мой силуэт видно четко, я тоже вижу их лежащих на кроватях. Они моргают, это я тоже вижу, не спят.

Я был беспризорником, ночевал, где попало и умею спать не только лежа, но и сидя, даже стоя. Сейчас я в сидячем положении. Они видят, что я сижу, не могут рассмотреть моих закрытых глаз, слишком темно. Но мой силуэт сейчас вселяет им ужас.

Проснулся глубокой ночью. Эти двое спали. Нет у них силы воли! Я аккуратно спустился вниз.

– Я не сплю! – вдруг послышался испуганный шепот со второго яруса.

– Малек ублюдок, ложись на место! – прошипел Орик низу.

Они оба не могут до сих пор уснуть! Я злобно захихикал и вернулся на кровать, вскоре вновь уснул в сидячем положении. Утром включился свет, я открыл глаза. Ребята были уставшие и напуганные. Они не выспались.

На следующую ночь я повторил трюк. На этот раз ночью ребята все же уснули. Я спустился вниз. Бесцеремонно скинул спящего Дошена, и со всей силы стукнул по голове Орика. Началась потасовка, прибежал дежурный. Нас всех четверых отправили досыпать в карцер.

Дали двое суток.

Естественно я отсидел нормально. Дошен тоже вроде вышел бодрый, а вот остальные двое явно пострадали. Особенно здоровяк Натэр, еще сутки и он бы сошел с ума. Сейчас выглядел хуже всех.

Внутри меня все ликовало и торжествовало. Теперь для вас, ублюдки настанет действительно Дэрна за куполом.

Вечер после освобождения. Рыжий продолжал огрызаться, он все не унимался. Ведь у него был синяк на пол лица от моего кулака. Я улыбался ему в ответ, кивая «толи еще будет ребят».

– Орик, тебе что–то не нравится? – усмехнулся я.

Тот хотел дернуться ко мне, но почему–то передумал. Дошен с Натэром лежали, отвернувшись к стенке. Или это была проверка моей реакции, дернусь ли я в ответ, подамся назад, зажмурюсь или как–то иначе отреагирую. Если бы я так сделал, то это явный признак, что боюсь его.

Он начал укладываться и осыпать меня тихой бранью.

– Ты сегодня на полу спишь Орик, – сказал ему я.

Он усмехнулся и отвернулся к стене. А я сел на кровати.

– Малек, мы тебе ноги и руки переломаем сегодня ночью, смотри не усни, ублюдок, – прошипел он из–за плеча.

Уже «мы», это хороший знак. Эти двое молчат и радуются, что я их не трогаю. Скоро посеем раздор в коллективе, это следующий шаг.

– Сегодня спать не собираюсь и тебе не советую, ублюдок Орик, – прошептал я и захихикал.

Он ничего не ответил на мое оскорбление. Прогресс пошел. Через полчаса он, делая вид, что спит повернулся. И естественно увидел меня, сидящего на кровати.

– Спи урод, – прошептал он. – Или я встану, и ты ляжешь на пол.

– Вообще–то место там твое, – усмехнулся в ответ я. – Как уснешь, тебя туда переложу. Синяк не болит? Туда я намерен еще пару раз стукнуть…

Я заметил, что Дошен, лежащий на втором ярусе напротив, тоже не спит. Но и в разговор не встревает.

– О Великий Квазар, – прошипел Орик, он, конечно, хотел оставить за собой последнее слово. – Кто нам прислал этого уродливого малька?!

– Что там за разговоры, ублюдки?! – заорал в коридоре дежурный. Мы притихли.

Я проснулся под утро. Орик спал, как убитый. После карцера усталость взяла верх. Спустившись вниз, я подкрался к рыжему.

– Не надо Сирус, давай прекратим все это, – простонал позади здоровяк Натэр. Он был все еще плох после наказания. Тем лучше. Он уже назвал меня по имени.

– Натэр, не я это начал, к тебе претензий нет, – ответил я шепотом, не оборачиваясь.