Надо будет перетащить это кресло в вагончик! Удобное, мягкое, хочется уснуть прямо в нем. Так устал за сегодняшний день…

Встряхнулся. Нельзя задерживаться! Нужно искать коробку! Фильтры не вечны.

Стал искать. Она была под креслом, как и сказал командир. Схватив ее, вылез в пробоину и помчался обратно.

Почти над головой пронесся катер. Страх пронзил все мое тело, как и холод. Я трясся и бежал, бежал и трясся. Затылок, где была резинка от маски зудел, возникло ощущение, что туда уже смотрит креалимская винтовка. Я был готов бросить любые свои затеи, швырнуть эту чертову коробку, отдать все свои драгоценные фильтры, лишь бы меня отпустили. Хотел жить, очень хотел. Катер умчался в сторону колонии. Ему до меня дела не было.

Теперь нахлынуло беспокойство за командира. Странно, мне было совершенно наплевать на остальных. За это зол на себя.

Обратно мчался без остановки … Вдруг увидел бегущего мне на встречу Манса. Он истошно кричал. А внутри у меня что–то оборвалось. Впереди показались густые черно–красные клубы дыма. Горела наша свалка!

Я остановился и замер. Они нашли его. Друг махал мне, указывая рукой в сторону. Я понял, что нужно скрыться, пока нас не поймали. Возможно, донесли, тот же Горак, он нас знает. Теперь меня ищут хозяева, чтобы убить. Побежал в сторону, куда показывал Манс. Вскоре мы уже вместе рвались прочь. Они убили командира, горечь застилала глаза. Я споткнулся и упал, покатился по песку. Все пропало… Сижу и реву, как мелкий пацан. Локти горят, коленка ноет. Боль ничто, а вот смерть это все.

Манс сел рядом. Он не видел меня таким никогда, таким слабым и размякшим. Ему было страшно, а я не мог взглянуть другу в глаза. Мне было важно, что он спасся.

– Они не убили его, – услышал я сквозь собственные рыдания голос друга. – Я видел, как хозяева уносили его…

– Да? Он жив? – поднял заплаканные глаза на Манса, тот кивнул.

На нем лица не было, мы потеряли свой дом, свои вещи, все нажитое за все эти годы. Смешно звучит, что бездомные потеряли дом, вернее то, что считали домом. Опять спать на улице и под блоками генератора. В колонии мало теплых мест для бездомных, они все заняты. Придется снова драться, спать по очереди, бояться, что ткнут в спину.

– Он успел сказать кое–что, – пролепетал Манс. – Точнее прокричать, когда его вели, я слышал, прятался рядом, и это он кричал тебе, Сирус.

– Что? Что кричал?!

– Коробка сигнал, найди, – ответил Манс и многозначительно замолчал.

– И все?

– Он повторял только это, – сказал Манс и, встав с песка поднял коробку, которая лежала позади меня. Я выронил ее, когда падал.

– Коробка сигнал, найди, – повторил я задумчиво.

– Что будем делать? – промямлил Манс, протягивая мне коробку. – Надо идти в колонию, просить дядю Кайма, чтобы укрыл, скажем, что пилот угрожал нам и держал в плену. Он поверит!

– Нет! – возмутился я. Для меня было дико даже предположить подобную версию. – Про пилота ни слова Манс, даже не намекай.

– Хорошо! – ответил тот обиженно. – Не думай, что не уважаю его, просто ему уже ничем не помочь, он у хозяев.

– А вот не правда! – сказал я и вскочил. – Я ему помогу! Он просил найти коробку, я нашел. Он сказал, что коробка это сигнал. В коробке сигнал! Нужно найти по коробке что – то, что искал пилот. Он на этой планете искал что–то, я уверен. Почти нашел и его сбили. Это что–то где–то рядом с нашей колонией!

– Ты такой умный Сирус, – усмехнулся Манс, приподнимаясь следом. – Ты не знаешь, как пользоваться этой коробкой…

– Разберусь! – возразил в ответ, рассматривая коробку в руках. – Тут должны быть кнопки или замочек, как–то она открывается.

– Тише! – обрубил Манс и пригнулся.

Я сделал тоже самое. К нам кто–то приближался со стороны свалки. По звуку от стука сапог я понял, что это могли быть только хозяева! Мы бросились на утек.

На бегу я засунул коробку за пазуху. Холодная сталь коснулась разогретого тела. Бежать стало неудобно, но иначе ее увидят посторонние и будут задавать вопросы. Мы бежали к дяде Кайму.

Впереди показалась колония «Дэрна три». Белые двухэтажные дома из пластика и металла, крыша каждого это одна сплошная солнечная батарея. Дома одинаковые стоят в четыре ряда. Все строго и симметрично. Затем ряды прекращаются, дальше идет шахта номер два, потом снова ряды домов и по центру огромный комплекс – генератор, дальше снова ряды домов, затем шахта номер один, следом – ряды. Некоторые дома выполняют административную функцию, есть дом – мед пункт, есть хозяйственные и обслуживающие дома. Через каждые четыре дома стоят колодцы, источники воды, на окраинах их меньше, в центре колонии больше. Вокруг генератора четыре посадочные площадки. Каждая может вместить не более трех–четырех катеров.

Население колонии около десяти тысяч человек, из них около двух тысяч беспризорные дети. Треть населения не работоспособна. Если норму добычи не выполняют, то креалимцы забирают часть инвалидов. Куда они их увозят, не знает никто. Бывает так, что колония пополняется людьми. Их привозят хозяева, такое бывает редко. Но я помню несколько случаев. Обычно это работоспособные семьи. Администратор колонии в тесном контакте с хозяевами, он отвечает за трудоустройство всех, в том числе и новых людей. Не смотря на строгое отношение хозяев к выполнению работ людьми, детей креалимцы не трогают. Поэтому развелось много беспризорников, чьи–то родители умерли от радиации, купол не защищает на все сто процентов, это известно всем, чьи–то нарушили закон хозяев и были убиты.

Дом дяди Кайма был почти на окраине колонии. Нам действительно не куда было идти. У генератора сейчас наверняка катера хозяев. А больше теплых мест на улицах колонии нет.

Мы прошли по улочке. Все как всегда. Люди чем–то заняты. В основном все уже разбрелись по домам. Никому не было дела до того, что горит свалка у них под носом. Никому не было дела до нас.

Я постучал в белую пластиковую дверь. Манс мялся позади. Он недавно провинился перед дядей Каймом, стащив что–то из его дома. Искренне надеялся, что дядя его не выгонит.

Дверь открыла Крина. Я оцепенел при виде этой голубоглазой красавицы. Она была одета в теплый халат. Такому позавидует любой бездомный. Отец очень любил свою дочь и заботился о ней. Она нахмурилась, оглядев меня. Я был весь в песке, забыл даже отряхнуться перед приходом.

– Паааа?! – протяжно пискнула своим красивым голоском Крина и, отвернувшись, прикрыла дверь.

Я такой растяпа! Сейчас выглядел хуже обычного! Сердце заскулило. Она увидела меня таким жалким.

На пороге появился крупный седой старик. Это был дядя Кайм. Под его тяжелым, строгим, наставническим взглядом я съежился.

Наша вина уже была в том, что мы пришли в это время. Мы не можем приходить в такое время и знаем об этом наказе.

– Сирус, зачем пожаловал? – проговорил Кайм после недолгого молчания. – И этого воришку еще привел…

– Наша свалка сгорела, идти некуда дядя Кайм, – жалобно простонал я. Кайм нахмурился.

– У меня нет места в доме для вас, – оборвал всякую надежду Кайм. – И вы оба это знаете, а еще вы знаете, что бывает с теми, кто нарушает правила хозяев.

Он нас в чем–то подозревал. В дом не пустит, придется идти к генератору. Придется поколотить пару десятков мальчишек, мне не привыкать. Дядя Кайм закрыл передо мною дверь, щелкнул замок, этот звук, как по сердцу ножом. Мы побрели прочь.

У них дома тепло, уютно и хорошо. А мы на улице. Пальцы на ногах уже подмерзли.

Дядя Кайм добр ко мне, но он не мой отец. И мне ничего не должен, у него есть дочь и жена, ему есть чем рисковать. Он тоже помнит Химов, все их помнят.

– Сирус? – раздался позади женский голос.

Я обернулся. Это была Фрида. Грудастая, немного полненькая женщина с кучерявыми русыми волосами и добрыми карими глазами. Она стояла на пороге своего дома. Ее дом был напротив дома дяди Кайма.

– Здравствуйте Фрида! – обрадовался я и зашагал к ней.

На миг представил, как в ее доме тепло и хорошо, какая вкусная ждет меня еда, даже слюнки потекли!