Настало время сказать, что за рубежом наши авторские свидетельства совершенно не котировались. Иными словами, никакой юридической защиты государства автор изобретения не получал. Теоретически он мог запатентовать свое изобретение в США, Англии, Германии, что делало его законным владельцем некоего «товара». Этот «товар» можно было выгодно продать или начать его массовое производство с колоссальным «наваром». Но откуда у простого советского человека могло быть достаточно валюты, чтобы «выкупить патент», получить «права» на свое же изобретение? А потом ежегодно делать новые взносы, опять таки в конвертируемой валюте!

И главное, советскому человеку просто не позволили бы получить зарубежный патент. Конечно же, из патриотических соображений!

Самое обидное, что и государство «на свое имя» патентовало мизерное число изобретений! И любой зарубежный делец мог, не опасаясь каких-либо исков, «прикарманить» чужое. Ведь раз оно не защищено патентом, значит, ничье.

Вот это и произошло со мной и моим соавтором, бывшим главным инженером Челябинского часового завода Б.И.Шишковым.

Я уже обещал не утомлять читателя техническими подробностями. Скажу только, что сверхточные кварцевые часы были изобретены еще в 1929 году В.А.Маррисоном. Но вплоть до 1960 года это было громоздкое сооружение, содержащее электродвигатель, преобразующий электрические колебания кварцевого кристалла в движение часовых стрелок.

Мы с Б.И.Шишковым решили избавиться от самой массивной детали кварцевых часов — электродвигателя, заменив его поляризованным реле (теперь его называют «шаговым двигателем»). Ротор (подвижная часть) такого реле не вращается, а качается из стороны в сторону подобно маятнику обычных часов.

В 1961 году нам было вручено авторское свидетельство на «Кварцевые часы» с приоритетом от 30 декабря 1960 года. В описании говорилось: «Известные кварцевые часы… представляют собой сложное стационарное устройство с большими габаритами и весом… потребляют много электроэнергии…».

Представьте, изобретение не осталось незамеченным. Вот названия статей: «Кварц». «Сделано в СССР»; «Часы для космонавтов» («Неделя», Э 21, 21–27 мая 1961); «Кварцевые часы» («Морской флот», Э8, август 1962).

Утверждалось, что «Советская техническая мысль одержала новую важную победу. Создан прибор, который будет надежно хранить точное время и в тайге, и в открытом океане, и, возможно, в рубке межпланетного корабля».

Прошла какая-нибудь пара лет, и швейцарские, японские, а через некоторое время советские часовые заводы начали миллионами штук выпускать наручные стрелочные часы с шаговым двигателем из нашего авторского свидетельства (они, плюс к основному достоинству — более высокой точности, — были еще и проще обычных механических, не требовалось ежесуточно подкручивать пружину, миниатюрной батарейки хватало на год и более). Сегодня их — дешевых, надежных и точных — навалом в любом универмаге!

А как же авторы?

Да никак!

Представим на минуту, что мы с Шишковым родились в Америке и там же запатентовали свое изобретение. Тогда бы «американская техническая мысль одержала бы новую важную победу», а наши кварцевые часы (полагаю, что сегодня из каждых 10 наручных часов 9 — кварцевые) сделали бы нас миллиардерами просто за счет продажи лицензий на их изготовление.

Но мы родились в СССР, и поэтому миллиардеров из нас не получилось. Правда, справедливости ради, скажу, что за новую победу советской технической мысли нас щедро наградили. Каждый получил 25 рублей (25 + 25 50 — премия за авторское свидетельство).

Жалею ли я, что не стал миллиардером? Возможно, родись я в США, этот вопрос играл бы для меня огромную роль. Но я рожден не в США или Англии, Германии и пр., и даже не в России, лихорадочно строящей капиталистическое общество, а в СССР — стране, где прожил большую часть своей жизни, стране, которой гордился, в чьи идеалы пусть наивно, но искренно верил. И эти идеалы (увы, испохабленные, перевернутые с ног на голову, преданную коммунистическими вождями, некоторые из которых безбедно, в почете доживают жизнь) не могли не отложить отпечатка на мое мировоззрение. Поэтому не жалею о призрачных миллиардах. Жаль только, что Россия по-прежнему «родина слонов».

Послесловие к главе.

Из Большой советской энциклопедии: олигархия — форма правления, при которой… власть принадлежит небольшой группе людей, как правило, наиболее экономически могущественных… В России Борис Ельцин открыл олигархам зеленый свет, а точнее — породил их.

Для меня слово «олигарх» отождествляется со словом «вор». Это вовсе не означает, что мне ненавистно и слово «миллиардер». С огромным уважением отношусь к мультимиллиардеру Биллу Гейтсу, основателю и руководителю могущественной «империи» «Майкрософт». Он, как в свое время Генри Форд, заработал свои миллиарды тяжким трудом, высочайшим интеллектом, талантом руководителя и коммерсанта (в лучшем с моей точки зрения смысле).

Жизнь побросала меня по многим городам. Родился в Симферополе, 19 лет прожил в Москве, 11 — в Одессе, 12 — в Омске, вот уже более 20 живу в Новороссийске. А во скольких городах жил месяцы, год-другой, бывал проездом в многочисленных путешествиях по стране и за рубежом…

Но самый памятный, самый любимый из «моих» городов все-таки Омск. Город, который я покинул с болью и оттого лишь, что «не особенно здоровый климат» «наградил» жену многолетним жестоким плевритом. Болезнь (тьфу-тьфу!) как ветром (знаменитой «борой») сдуло в Новороссийске, хотя тот тоже не может похвастать здоровым климатом.

В Новороссийск меня переманили бывшие аспиранты, «укоренившиеся» в морской академии, которая тогда, в 1982, была еще высшим инженерным морским училищем. Сейчас вообще началась бурная и не очень понятная мне «переаттестация» — институты становятся университетами, училища — академиями…

Я расстался с Омском, пожертвовав званием заслуженного деятеля науки и техники РСФСР, к которому был представлен, но сохранив самые добрые отношения и с руководством института, и с коллегами.

Омск — современный город, сегодня уже «миллионник». В мое время в нем было 13 полноценных вузов — политехнический институт, где я работал, сибирский автодорожный, инженеров железнодорожного транспорта, медицинский… Можно продолжать и продолжать!

А какие заводы в Омске, научно-исследовательские институты, конструкторские бюро! Именно в Омском НИИ связи были созданы широко известные судовые радиоприемники «Сибирь» и «Циклоида». Наш факультет выпускал до 150 радиоинженеров широкого профиля и столько же конструкторов-технологов. Их буквально расхватывали местные заводы и НИИ.

А какие люди жили (и наверняка живут!) в Омске — доброжелательные, общительные, неконфликтные. Нигде я не ощущал такого человеческого тепла, каким в первые же дни окутал нас с женой Омск!

Здесь для меня наступил пик научной карьеры. Мне посчастливилось создать школу, чем может гордиться далеко не каждый ученый. Вот в Новороссийске у меня школы нет и уже никогда не будет. Как ни жаль, морским пароходством я не востребован. Да и зачем ему развивать отечественную науку, если за валюту (а ее у пароходства хватает!) можно приобрести любой прибор зарубежного производства, причем без «головной боли». Ведь иностранные навигационные, и не только навигационные, приборы пока еще по качеству и эргономике превосходят отечественные. Но это — квадратура круга: как могут наши приборы в технологическом (именно технологическом!) плане конкурировать с зарубежными, если валюта «плывет» мимо их разработчиков! О моей курьезной попытке научного сотрудничества с пароходством расскажу в следующей главе.