После ссоры доктор Дурхам предложил Пегги Рурк пройти к нему в кабинет. Часом позже студентка выскочила оттуда заплаканная и красная. Своей соседке по комнате она рассказала, что профессор вел себя, как безумец. Он признался, что полюбил ее в тот день, когда она вошла в его аудиторию. Затем он заявил, что был стар и некрасив и не мог просить ее бежать с ним, но теперь, когда все переменилось, желает именно этого.

Она, в свою очередь, сказала, что профессор всегда ей нравился, но у нее не было даже и мысли о любви, после чего Дурхам торжественно пообещал -ей, что в этот самый вечер станет совсем другим человеком и она сочтет его неотразимым.

Несмотря на происшедшее, вечером, когда Поливиносел привел Пегги Рурк на праздник второкурсников, все, казалось, было спокойно. Дежуривший там профессор поздоровался с ними, словно ничего не случилось. Его жена тоже не чувствовала неладного, что само по себе весьма странно, ибо миссис Дурхам была одной из тех профессорских жен, уши которых точно приросли к той слуховой трубе, по которой передаются слухи. А будучи женщиной очень нервной, она своих чувств не скрывала и к мужу-ученому не испытывала ни малейшего почтения. Над ним часто потешались за глаза, настолько явным он был подкаблучником. Миссис Дурхам частенько высмеивала его и водила за собой, будто быка за кольцо. Однако в тот вечер...

Майор Льюис прокашлялась.

- Мистер Темпер, пожалуйста, опустите подробности. Эти джентльмены люди весьма занятые, им нужны голые факты. Подчеркиваю, голые факты.

- Голые факты, - огрызнулся я, - таковы: поздно вечером, вскоре после того как танцы кончились, миссис Дурхам позвонила в полицию и заявила, что ее муж сошел с ума. О том, что вн просто упился, не Могло быть и речи. Такого она себе представить не могла. Он бы не отважился...

Майор Льюис еще раз прокашлялась. Я раздраженно покосился на нее. Похоже, она никак не могла уразуметь, что некоторые подробности совершенно необходимы.

- Полицейский, который ответил на ее звонок, доложил позже, что профессор шлялся по сугробам в одних брюках, с торчащей из кармана бутылкой, и обстреливал всех встречных красной краской из водяного пистолетика. Другой полицейский опровергал его, заявляя, что Дурхам шкодил с помощью кисти и краски из ведра. Чем бы профессор ни пользовался, ему удалось перекрасить и свой собственный дом, и дома нескольких соседей от фундамента до самой крыши. Когда появилась полиция, профессор облил краской их машину и брызнул в глаза. Пока они пытались разлепить веки, профессор удрал. Еще через полчаса он исполосовал красной краской женское общежитие и довел до истерики немало напуганных его обитательниц. Сметя с дороги возмущенную надзирательницу, он ворвался в здание и стал бегать по коридорам, поливая краской всех, кто высовывался из дверей, причем банка его казалась бездонной, а затем, так и не найдя Пегги Рурк, скрылся. Могу добавить, что все это время Дурхам хохотал как безумный и заявлял всем встречным, что этой ночью выкрасит город в красный цвет. Мисс Рурк ушла с Поливийоселом и несколькими его друзьями и подругами в ресторан. Потом компания разошлась по домам, а указанная пара проследовала, как все полагали, к женскому общежитию. Однако туда они не попали. Ни их, ни профессора никто больше не видел в течение двух лет, прошедших между этим событием и временем, когда в Наспине перестали выходить газеты. Общественное мнение склонялось к тому, что очумевший от любви профессор убил обоих, закопал, после чего сам подался в бега. Но я, не без веских оснований, придерживаюсь совершенно иной версии.

Заметив, что слушатели начинают нервничать, я поспешно рассказал о быке, который появился из ниоткуда в самом начале Главной улицы. Владельцы ферм заявляли, что вся их скотина на месте. Тем не менее быка видело такое множество людей, что от их показаний нельзя было отмахнуться. Более того, все свидетели заявляли, что в последний раз видели быка, когда тот переплывал реку Иллинойс с обнаженной женщиной на спине. Женщина размахивала бутылкой. Выйдя на берег, бык вместе с женщиной исчез в прибрежном лесу.

Рассказ был встречен возгласами недоверия.

- Вы пытаетесь убедить нас в том, что миру вновь явились Зевс и Европа? - возмутился командующий береговой охраной.

Продолжать было бесполезно. Эти люди могут поверить только тому, что увидят своими глазами. Я решил им показать.

По моему знаку помощники вкатили в зал просторную клетку.

Внутри сидела скрючившись крупная человекообразная обезьяна в соломенной шляпке, розовых нейлоновых панталонах и с угрюмым выражением на морде. Сквозь отверстие в панталонах торчал длинный хвост. Если говорить строго, то, насколько я понимаю, ее нельзя было относить к человекообразным - те лишены хвостов.

Антрополог сразу бы определил, что это вообще никакая не обезьяна. У нее, правда, была сильно выдающаяся вперед морда, а все тело до кончика хвоста покрывали длинные волосы. Но у обезьян не бывает ни такого гладкого высокого лба, ни большого крючковатого носа, ни столь длинных по сравнению с туловищем ног.

Клетку установили рядом с кафедрой.

- Господа, - провозгласил я. - Если все, что я говорил раньше, казалось вам не имеющим никакого отношения к данному делу, то уверен, через несколько минут вы убедитесь, что я вел вас по верному следу.

Я повернулся к клетке, спохватился, что кланяюсь, отказался от этой мысли и обратился к обезьяне:

- Миссис Дурхам, расскажите, пожалуйста, этим джентльменам, что с вами произошло.

Я был совершенно уверен, что она заговорит, быстро и бессвязно, но с той пронзительной ясностью, которая ошеломила меня вчера вечером, когда мои ребята поймали ее на самом краю пресловутой местности. Меня переполняла гордость за совершенное открытие, которое потрясет этих джентльменов от медных лбов до мозолистых пяток и докажет им, что один скромный агент УПЛП добился большего, чем вся армия. И они перестанут, наконец, хихикать и называть меня "темпер-атуристым" типом, а также прочими дурацкими кличками.

Я ждал...

И ждал...

А миссис Дурхам категорически отказывалась вымолвить хоть слово. Даже когда я встал перед ней на колени. Я пытался объяснить ей, насколько мощные силы противостояли друг другу в этой долине, пытался доказать, что в ее розовых, не покрытых волосами ладошках находится судьба мира. Она не открывала рта. Кто-то, по-видимому, оскорбил ее достоинство; она сникла, повернулась к аудитории спиной и нервно помахивала"хвостом, высовывавшимся из розовых панталончиков.

Более скверной бабы я не встречал в жизни. Ничего удивительного, что муж превратил ее в обезьяну.

Предполагаемый триумф обернулся полным фиаско. Магнитофонная запись нашей с ней беседы не убедила Больших Шишек. Они только укрепились во мнении, что мозгов у меня меньше, чем волос на голове, и выразили свое мнение полным молчанием, когда я поинтересовался, будут ли вопросы. Алиса Льюис презрительно улыбалась.

Впрочем, на будущее моей миссии это не могло повлиять.

Полученный мною приказ эти люди бессильны были отменить.

В тот же вечер, в половине восьмого, я стоял на границе зоны в сопровождении группы офицеров моего начальника. Хотя луна только-только взошла, при ее свете можно было свободно читать. В десяти ярдах от нас снег кончался и начинались тепло и зелень.

Генерал Льюис - отец майора Льюис - давал последние наставления:

- Вам, мистер Темпер, дается два дня, чтобы связаться с Дурхамом. В среду, в четырнадцать ноль-ноль, мы атакуем. Морские пехотинцы, вооруженные луками, стрелами и пневматическими винтовками, снабженные кислородными масками, будут посажены в планеры с герметичными кабинами. На большой высоте планеры будут отцеплены от самолетов-буксировщиков и совершат посадку на шоссе номер двадцать четыре, близ южной окраины города, где сейчас два обширных поля. Десантники пешком проследуют по улице Адамса до самого центра. К тому времени, я надеюсь, вы установите местонахождение источника проблем и устраните его.