- Если бы я был в этом уверен, то не стал бы брать с собой бак, ехидно ответил я.
Она открыла рот, чтобы возразить, но тут мы услыхали голоса впереди, увидели пламя приближающихся факелов и поспешно спрятались в кустах.
Идущие по тропе громко распевали. Мелодию они позаимствовали из "Боевого Гимна Республики", но текст был на сильно исковерканной латыни ударения приходилось расставлять там, где того требовала музыка; впрочем, пришельцев это не беспокоило. Вряд ли хоть один из них понимал, что поет.
Orientis partibus Adventavit Asinus, Pulcher et Fortissimus, Sarcinis Aptissimus[Со стороны рассвета возносится Осел, прекрасный и мощнейший, к почитанию наиболее подобающий (лат.).].
Orientis partibus Adventavit... ай-и-и-и!!!
Толпа завернула за поворот тропы и наткнулась на своего истекающего кровью бога.
- Пошли отсюда, - прошептала Алиса. - Если поймают, разорвут в клочья!
Я, однако, хотел остаться и понаблюдать за этими людьми, чтобы по их поведению выработать правильную линию общения с туземцами. Алиса согласилась со мной. Несмотря на нашу обоюдную неприязнь, я должен был признаться, что ума и смелости ей не занимать. А для нервозности у нее были серьезные причины.
Толпа повела себя не так, как я рассчитывал. Вместо того чтобы причитать и плакать, они сбились в кучу, явно не зная, что делать. Сначала я ничего не мог понять, но несколько брошенных фраз прояснили причину столь странного поведения - они просто опасались вмешиваться в дела полубога, даже такого полу-, как Поливиносел.
Их нерешительность только подчеркивалась молодостью - среди них не оказалось ни одного старше двадцати пяти, и все были великолепно сложены.
На тропе позади нас кто-то громко затрещал ветками. Мы с Алисой подпрыгнули от неожиданности. Ослопоклонники пустились наутек, как стая перепуганных кроликов. Мне хотелось присоединиться к ним, но я остался, лихорадочно молясь в душе, чтобы это не оказалось еще одно невообразимое чудище.
Но это был всего-навсего обнаженный туземец, тощий и высокий, с длинным тонким носом, похожий на преподавателя колледжа. Сходство усиливалось тем, что нос он уткнул в книгу. Я уже говорил, что при свете луны можно было свободно читать, но, правду сказать, не ожидал, что кто-то так и сделает.
Ученую внешность некоторым образом портила висящая у него на плечах мертвая белка размером с колли. Наверное, туземец возвращался с охоты, хотя я никогда прежде не слышал, чтобы на белок охотились ночью. Да и оружия у него не было.
Удивительно было все, кроме размеров белки - я уже видывал снимки огромных зверей, сделанные в пограничных участках Зоны.
Меня интересовало, что туземец предпримет, заметив Поливиносела. Но тот разочаровал меня. Подойдя к распростертому телу, он, нисколько не колеблясь и ничем не показывая того, что зрит бога, спокойно переступил через его вытянутые ноги и последовал дальше, не поднимая носа от страниц.
Я взял Алису за руку.
- Пошли за ним!
Мы следовали за чтецом примерно с полмили, прежде чем я решился окликнуть его. Он остановился, опустил белку на землю и спокойно подождал нас.
Я спросил у него, не заметил ли он лежащего на тропинке Поливиносела.
Незнакомец недоуменно покачал головой.
- Я видел, как вы через него переступили, - заметил я.
- Я ни через кого не переступал, - уверенно ответил ученый. - Тропинка была совершенно свободна. - Он пригляделся ко мне. - Вы, как я вижу, новичок. Наверное, только-только попробовали Хмель. Иногда поначалу он вызывает странные ощущения и видения. Понимаете, чтобы привыкнуть к нему, нужно время.
Тут я возражать не стал, зато в отношении Поливиносела решил поспорить. Стоило мне упомянуть это имя, как ученый просиял, улыбнулся покровительственно и осмотрел меня поверх своего носа.
- О, мой друг, знаете ли, не следует верить всему, что слышишь. Только из-за того, что большинство, которое всегда невежественно и глуповато, предпочитает объяснять новое в терминологии древних суеверий, разумному человеку вроде вас нет никакой нужды принимать все это на веру. Я предложил бы вам отбросить все, что слышите, - за исключением" разумеется, того, что говорю вам я, - и полагаться в дальнейшем только на способность логически мыслить, которой вы, к вашему счастью, наделены от рождения и которую развили, обучаясь в университете, при условии, разумеется, что учреждение, которое вы посещали, не было лишь тренировочным залом для членов Торговой палаты, клуба Ротарианцев, Любителей старины, Рыцарей Колумба, равно как "Оленей", "Лосей", "Львов" или каких-либо других диковинных зверей. Я едва ли...
- Но я же видел Поливиносела! - повторил я раздраженно. - И если бы вы не подняли ногу вовремя, то споткнулись бы о него!
Он еще раз одарил меня покровительственной улыбкой:
- Ну, ну! Самовнушение, массовая галлюцинация и все такое. Скорее всего вы - жертва гипноза. Поверьте мне, в этой долине хватает удивительного. Нельзя позволять, чтобы тебя одурачил первый встречный шарлатан, у которого есть простое - пусть и надуманное - объяснение происходящему здесь.
- А каково ваше объяснение? - парировал я.
- Доктор Дурхам изобрел какую-то машину, вырабатывающую неизвестное вещество, которым он сейчас наполняет воды реки Иллинойс. А со временем, мы надеемся, и воды всего мира. Одно из присущих ему свойств - разрушение многих общественно и психологически обусловленных рефлексов, которые некоторыми обозначаются как сдерживающие начала, нравы или неврозы. Оно и к лучшему. Кроме того, вещество оказалось универсальным антибиотиком и стимулятором - какова комбинация! - не говоря уже о многом другом, что я не всегда одобряю. Тем не менее я должен признаться, что профессору удалось разделаться с такими общественными и политико-экономическими структурами и факторами, как заводы, магазины, больницы, школы, - которые до сих пор посвящали почти все свое время и энергию производству кретинов-недоучек, - а также покончить с бюрократией, автомобилями, церквями, кино, рекламой, самогоноварением, мыльными операми, армией, проституцией и другими бесчисленными институциями, которые до недавнего времени считались совершенно необходимыми. К несчастью, инстинкт рационализации в человеке подавить трудно, как и стремление к власти. А потому мы имеем шарлатанов, выдающих себя за пророков, основывающих разнообразные религии и привлекающих народные массы во всей их идиотской простоте и трогательной жажде ухватиться за любое объяснение неизвестного.
Мне хотелось ему поверить, но я прекрасно знал, что у профессора не было ни умения, ни средств для того, чтобы построить такую машину.
- А как же в простонародье объясняют появление Хмеля? - осведомился я.
- Никак; для них источником Хмеля является Бутылка, - ответил Здравомыслящий. - Они божатся, что Дурхам черпает силы из этой Бутылки, которая по описанию есть не что иное, как самая обычная бутылка из-под пива. Некоторые, правда, утверждают, что на ней имеется in stiacciato[Точечным рельефом (ит.). ] изображение быка.
Лоб мой покрылся испариной. Значит, это все-таки мой подарок! А я-то считал, что это лишь безобидный розыгрыш моего обаятельного и старомодного профессора античной литературы!
- Вся эта история, видимо, связана с его фамилией, - поспешил я заметить. - Студенты частенько называли его "Быком". И не только потому, что его фамилия Дурхам[ Порода крупного рогатого скота. ]. Жена водила его за собой, как за кольцо в носу, и...
- В таком случае он своих студентов одурачил, - сказал Здравомыслящий. - Потому что за его кроткой и покорной наружностью скрывался призовой бык, настоящий жеребец, похотливый старый козел. Не знаю, известно ли вам, но он содержит множество нимф в своем так называемом Цветочном дворце, не говоря уже о прекрасной Пегги Рурк, известной ныне как...
- Так она жива! - выдохнула Алиса. - И живет с Дурхамом!
Здравомыслящий поднял брови.
- Ну, это зависит от того, слушать этих шарлатанов или нет. Некоторые из них утверждают, что она каким-то таинственно-мистическим образом преобразилась - размножилась, как они говорят, - являясь каждой из нимф в серале Махруда и в то же самое время не будучи ни одной из них, и пребывает лишь в виде сущности. - Он покачал головой. - Ох уж мне эти рационализаторы, не могут не создавать себе богов и теологии.