– Что с тобой? – недоуменно спросила она, не понимая, что могло вызвать у него такую реакцию. – А! Я догадываюсь… Ты уже видел этого парня в дюнах, не правда ли?

Берт не обратил внимания на ее шутку. С трудом оторвав взгляд от рисунка, он поднял голову и удивленно посмотрел в глаза Джесси.

– Отлично… Эта твоя родственница, ну, Джозефин, похоже, обладала талантом. – В его голосе чувствовалось напряжение. Несомненно, он думал о чем-то другом.

– Эй, дружище! Ты уверен, что не встречался с привидением? На тебе лица нет! – обеспокоенно заметила Джесси.

Берт засмеялся. Но его смех прозвучал неестественно, а в глазах отражалось явное смятение.

– Я не видел его, уверяю тебя. Если подобное случится, то непременно доложу тебе об этом.

– Почему ты тогда так странно смотришь на этот портрет?

Он схватил оставшиеся работы и принялся увлеченно рассматривать их, нахваливая дарование Джозефин, а на вопрос Джесси так и не ответил.

Спустя полчаса, когда она вновь подсела к нему с пачкой писем, он углубился в раздумья, то и дело поглядывая на раскрытый портфель.

– Да что с тобой? – Опять спросила Джесси. Берт взял у нее первое письмо, вынул из конверта сложенный вчетверо толстый лист бумаги кремового цвета, исписанный аккуратным почерком Реджинальда. За долгие годы текст не потускнел, словно был написан вчера.

– Бумага замечательная, – отметил Берт, крутя в руках послание пирата.

– Да, она действительно отличного качества, – пояснила Джесси. – Производится в Англии с середины позапрошлого века. Бетти и сейчас продает ее в своем магазине.

– Я даже не встречал такой. Очень красивая, – пробормотал Берт, поглаживая лист своими тонкими пальцами.

Джесси показалось, на Берта тоже подействовали чары Джозефин и Реджинальда. Глядя на него, ей вдруг безумно захотелось поделиться с ним своей тайной, рассказать о странном любовнике, но она не решилась.

Что, если этот парень и вправду призрак, размышляла Джесси. Не исключено также, что кто-то маскируется под Реджинальда… Хотя кому это нужно? И для чего? Чтобы соблазнить меня? А есть ли на свете такой человек, который настолько ко мне неравнодушен, что разузнал о моей мечте и решил воплотить ее в жизнь?

Она глубоко вздохнула и покачала головой, решительно отказываясь открывать Берту свой секрет. Несмотря на то что за время знакомства они стали доверять друг другу, трудно было предугадать его реакцию и дальнейшее поведение. К тому же она подозревала, что подобным откровением может вызвать в нем ревность.

– Я давно хочу отнести это письмо специалисту, определяющему характер по почерку. – У Джесси заблестели глаза.

– Замечательная мысль! – Берт поднес письмо к глазам и, поправив очки, стал вглядываться в ровные строчки, будто надеялся увидеть какую-то подсказку между ними. – А ты как считаешь, что присуще было этому человеку?

Джесси задумалась, вспоминая своего любовника.

– Сила, скрытность, загадочность…

Последовало молчание. Они сидели под лампой на веранде, а на улице уже совсем стемнело. По небу, то и дело заслоняя луну, плыли тяжелые тучи.

– Наверное, не за горами шторм, – сказал Берт. – Но эта ночь все равно прекрасна.

И романтична, подумала Джесси, восторженно оглядывая цветущие кусты и парящих над ними пестрокрылых ночных бабочек. Слышался ласковый плеск волн и редкие тревожные крики чаек.

Берт откашлялся и начал читать письмо – последнее, написанное когда-то Реджинальдом прекрасной Джозефин. Что-то едва уловимое в его голосе показалось Джесси удивительно волнующим, приятным и до боли знакомым…

Вода взбушевалась, любовь моя. Мощные, неумолимые океанские волны вздымаются выше и выше.

Я стал невольным свидетелем страшной картины: прямо подо мной разъяренный поток вырвал с корнями, смял, изничтожил убогую лачугу и смешал ее, несчастную, с лавиной соленой воды и темного тумана.

Я нахожусь так высоко над бушующей пучиной, что, кажется, могу достать рукой пляшущие дикий танец тучи над замком, который построил для тебя и который ты, любимая, поклялась разделить со мной.

Или это был обман? Ты покинула меня, родная. Не нашла в себе больше мужества противостоять отцу, всеми силами пытающемуся разлучить нас. Курьер говорит, в твоем доме никто не принимает теперь мои письма. Куда вы исчезли? Почему тебя нет рядом?

Я только что вернулся, искал вас повсюду. Мое сердце рвется на части. Сегодня ночью, именно сегодня, мы должны были с тобою бежать. Ты предназначена мне судьбой! Один я не могу, не смею покинуть этот остров! Я устремляю взор в грохочущую высь и замираю от страха, моля Господа о твоем спасении, Джозефин! Я прокляну этот дьявольский остров, если не увижу тебя вновь. Ветер и дождь яростно бьют по окнам, любовь моя. По бушующему небу мчится огромное облако. Как удивительно походит оно на карету с лошадьми! Вот бы ты была в этой карете! Вот бы спустилась на ней прямо ко мне! Без тебя мне не жить!

Низкий, ровный голос Берта убаюкивал, и Джесси, сама того не замечая, все ближе и ближе склонялась к нему. Он замолчал, и она вздрогнула, внезапно осознав, что находится на расстоянии дюйма от него и чувствует его дыхание с запахом бренди.

– Джесси… – пробормотал Берт и нежно коснулся губами ее щеки.

Невинное прикосновение не должно было вызвать в ней такую реакцию: она почувствовала, что лицо ее запылало, а по телу пробежала трепетная дрожь.

Охваченная легкой паникой, совершенно необъяснимой, Джесси отстранилась от него, пытаясь успокоить бешено заколотившееся сердце.

Что происходит? – растерянно размышляла она. Неужели незаметно для нее самой в ее душе зародились какие-то чувства по отношению к Берту Сайресу?

Джесси взглянула на него и увидела отразившуюся в его глазах боль. Он попытался скрыть свои эмоции – покачал головой и улыбнулся.

– Прости меня.

– Нет, что ты!.. – воскликнула Джесси, ощутив вдруг, что сожалеет о своем поведении. – Я просто… – Слова застыли в воздухе, порыв соленого ветра растворил их в темноте ночи.

Берт, все еще улыбаясь, приставил к ее губам указательный палец.

– Не нужно ничего объяснять.

Но она должна была все объяснить, по крайней мере, самой себе. Неужели постоянное общение с Бертом и любовные ночные приключения привели к тому, что ее чувства к обоим мужчинам смешались и переплелись? Любовник обожал ее тело, а Берту она открыла душу. Но разве человеку не требуется и физическая, и платоническая любовь в равной степени?

Ей стало невероятно грустно.

Она вдруг отчетливо поняла, что подошла к какой-то черте, за которую могла бы шагнуть, лишь разобравшись в себе, в своих отношениях с Бертом и загадочным незнакомцем, только разгадав тайны их обоих…

– Я, пожалуй, пойду, – пробормотал он, и Джесси почувствовала, как к сердцу подступает страх: неужели он собирался распрощаться с ней?

– Мы увидимся завтра вечером? – не в силах скрыть тревогу, спросила она.

– Увидимся и, возможно, гораздо раньше, – ответил Берт, поднимаясь с качелей.

Джесси с облегчением вздохнула, удивившись, однако, его ответу.

– Раньше? Что ты имеешь в виду?

Он о чем-то размышлял на протяжении нескольких секунд, потом кашлянул и ласково посмотрел ей в глаза.

– Постараюсь подъехать к твоему агентству во время перерыва. Не откажешься от совместного ланча?

Она готова была подпрыгнуть от радости. Как оказалось, столь обыденное слово «ланч» звучит иногда невероятно обнадеживающе.

Итак, Берт Сайрес и не думал сдаваться. По крайней мере, пока.

Тимоти не должен был обижаться на нее, просто не имел права. Он медленно брел по песчаной тропинке, приближаясь к ее дому. Вот здесь, на веранде, они буквально несколько часов назад сидели в розоватом свете лампы, погрузившись мыслями и сердцем в тайну необыкновенных влюбленных, живших на этом же самом острове много-много лет назад…

Душу Тимоти томили противоречивые раздумья. Он побоялся открыться Джесси с самого начала, опасаясь, что правда дойдет до Марион Хаткинс. Теперь его ситуация ухудшилась: если бы начальница из окружного управления полиции Джексонвилла узнала о его присутствии на острове сейчас, то предъявила бы ему обвинение не только во вмешательстве в расследование дела о его отце, но и в мошенничестве.