— Такая вероятность существует? — Хэлли сжала его руку. — То есть, подобное часто случается?

Покачав головой, Вишес прижался ладонью к щеке Хэлли.

— Нет, котенок, но на всякий случай я хочу, чтобы ты была подготовлена. Мы в эпицентре боевых действий. Нет никаких гарантий.

— Понимаю, — она изучила план эвакуации, несомненно, запомнив его так же легко, как карту зоны Захвата. — А что насчет тебя? Если мы окажемся под огнем, как выберешься ты?

— На всех верхних этажах есть специальные спасательные капсулы для офицеров. За меня можешь не волноваться, — но его тронуло ее беспокойство.

— Ты ведь не в числе тех, кто участвует в воздушных боях? — Хэлли впилась ногтями в его кожу.

— Нет, — Вишес видел страх в ее глазах.

Тихая мольба была услышана им четко и ясно: «Пожалуйста, не покидай меня».

— Я — полковник, а не адмирал. Наше судно относится к воздушному флоту, но я состою в пехоте.

— Есть ли здесь книга, которую можно почитать? Возможно, какое-нибудь руководство? — задумчиво наморщила лоб Хэлли.

— Есть. С планшета в гостиной ты можешь получить доступ к книгам, — Вишес снова глянул на часы и скривился. — Ладно. Мне пора идти. Пообедаю на рабочем месте, — запрокинув ей голову, он вынудил ее встретиться с ним взглядом. — А ты съешь все, что принесут на подносе.

— А если мне не понравится еда?

Вишес обдумал ее вопрос.

— Хорошо. Можешь не есть одно блюдо.

— Ладно, — согласилась Хэлли, однако довольной не выглядела.

— Отлично, — он осмотрел ее. — А теперь сними рубашку.

— Что? — она ухватилась за полы. — Но тогда я останусь голой.

— В том и смысл.

— Но сейчас светло.

— И?

— Не могу ведь я весь день бегать по дому голышом!

— Можешь и будешь.

— Вишес…

— Хэлли, — он произнес ее имя твердо, давая понять, что не потерпит отказа.

Она впилась в него взглядом, но все же сорвала с себя рубашку и передала ему.

— Красавица, — Вишес одобрительно осмотрел ее тело.

— Я чувствую себя глупой.

— А должна чувствовать сексуальной, — он схватил Хэлли и впечатал в свою грудь. — Ты сексуальная, — Вишес опустил руку и игриво шлепнул ее по ягодице. Успокоив покраснение поглаживанием, он любовно поцеловал свою невесту. — Я хочу, чтобы ты познавала свое тело.

— И для этого нужно бегать голышом весь день? — она глянула на дверь. — А если кто-нибудь придет? И как насчет обеда?

Он вручил ей рубашку.

— Наденешь ее, только чтобы открыть дверь и принять еду. В мою квартиру никто не войдет, поэтому можешь не волноваться.

— Одну только рубашку? — Хэлли осмотрела большую вещь. — Разве мне нельзя надеть какие-нибудь шорты?

— Зависит от того, на что ты готова пойти, чтобы их получить, — возразил Вишес, гадая, как далеко она рискнет зайти в переговорах.

Покусав нижнюю губу, Хэлли покачала головой.

— Как-нибудь обойдусь.

Он посмеялся над ее ответом. Что за чудачества она навыдумывала?

Вероятно, что-нибудь куда хуже подразумевавшегося на самом деле.

— Иди сюда и поцелуй меня.

Хэлли приподнялась на цыпочки и прижалась к его губам. Углубив поцелуй, Вишес внезапно пожалел, что не может послать службу к чертям собачьим и отнести Хэлли в кровать. С рычанием он оторвался от нее и прижался горячими губами к ее лбу.

— Увидимся вечером.

Вишес знал, что если задержится еще хоть на секунду, то не сможет уйти вообще. Поэтому он шлепнул Хэлли по голой ягодице и, быстро покинув квартиру, дождался трех звуковых сигналов закрывающегося замка. Вишес доверял Хэлли. Она была умной молодой женщиной и не стала бы подвергать себя опасности. Нет, он не доверял всем остальным засранцам на своем судне.

Он прошел по коридору и остановился возле лифта, безмолвно упрашивая часы рабочего дня идти быстрее. Вишес хотел Хэлли, и хотел немедленно. 

Хэлли посмотрела на кровать и позволила себе окунуться в воспоминания о первой ночи с Вишесом. Она ожидала чего угодно, но не страстного пробуждения своей сексуальности. Под его властными руками Хэлли познала глубину чувственности. Этот мужчина — огромный страшный незнакомец — умело управлялся с ее телом. Даже сейчас при мысли о его прикосновениях у нее перехватывало дыхание.

Она посмотрела на крепление, от которого накануне вечером Вишес оторвал цепь. Утром он унес обрывок в комнату, где ранее привязывал Хэлли. Она не спрашивала, почему Вишес раздумал приковывать ее на ночь, а он не спешил распространяться о причине. В какой-то момент между ними что-то произошло.

Хэлли едва смогла заставить себя прикрепить карабин к ошейнику и, подчинившись прихотям мужа, добровольно превратиться в какое-то домашнее животное. Вишес показал ей столько нежности и терпения. Хэлли боялась предстоящего соединения и того, что он сделает ее своей женой в полном смысле этого слова, однако акт оказался красивым и принес массу удовлетворения. После всего, что дал ей Вишес, она решила дать ему что-то взамен.

Но когда он порвал цепь, Хэлли была ошеломлена. Нежные поцелуи и ласки, подаренные ей перед сном, развеяли любые сомнения относительно того, что она его расстроила. Возможно, в конце концов, ему на самом деле не требовалось полное подчинение.

Хэлли снова посмотрела на кровать. После утреннего душа она спросила о стирке, и Вишес ответил, что большинство вещей складывает в мешок для прачечной. Приподняв одеяло на небрежно заправленной постели, Хэлли посмотрела на смятые запятнанные простыни. Стоило ей увидеть бледно-розовые полосы, как ее щеки залил румянец. Доказательство скрепления брака бросалось в глаза. Быстро сорвав с кровати простыни, она смяла их в руках. Смущение казалось неуместным, но Хэлли ничего не могла с собой поделать. Некоторые события должны оставаться личными, включая это. Ей совершенно не хотелось, чтобы какие-то незнакомцы в прачечной видели простыни, на которых супруги скрепили свой брак.

Хэлли пробралась в маленькую комнату рядом с кухней, где, по словам Вишеса, стояла стиральная машинка для личного пользования. Она изучила хитроумное приспособление. Насчет него он не давал никаких указаний и, более того, Хэлли полагала, что сам ни разу им не пользовался. Все в комнате выглядело абсолютно новым.

Она постучала по двум сенсорным экранам, вмонтированным в стену рядом с парой приборов, напоминавших коробки. На мониторе появилось множество вариантов, один запутаннее другого. Внезапно Хэлли затосковала по своей стиральной доске и самоваренному мылу. По крайней мере, ими можно было пользоваться без технологического барьера.

Осознав, что без помощи не разобраться, Хэлли положила простыни на тумбу и покинула комнату. Может, она и не сумела заняться стиркой, зато, однозначно, сможет сделать уборку.

Кроме уборки иных дел не было. Меньше чем за два часа Хэлли вычистила и вытерла каждую поверхность в доме и смыла каждое пятнышко, какое только сумела отыскать. Она даже нашла в ящиках под кроватью чистые простыни и заменила ими снятые ранее.

Как бы то ни было, Хэлли сочла себя способной отработать свое содержание. Не слишком-то много, но хоть что-то. Возможно, Вишес позволил бы ей устроиться в гладильную или куда-нибудь еще, чтобы она хоть частично была с ним на равных правах. Работа помогла ей расслабиться и не чувствовать себя иждивенкой.

Гадая, чем заняться, Хэлли вошла в гостиную и села на диван. Но тут же вскочила на ноги. Обивка оказалась странной и неестественной, скорее всего, какой-нибудь очередной синтетической мерзостью. Хэлли предпочитала простые ткани. Конечно, они пачкались и в некоторых местах изнашивались, но были натуральными и приятными на ощупь, а не глянцевыми и скрипучими.

Пробравшись в ванную, Хэлли прихватила из шкафа полотенце и вернулась в просторную гостиную. Она набросила ткань на угол дивана и окинула взглядом жилую площадь Вишеса. Дом всей ее семьи поместился бы в гостиной, или в столовой, или даже в кухне. Кардинальное отличие от жизни впроголодь, когда тащишь все на своих плечах.