Спохватившись, Мастерс представил Г. М. своих спутников.

Услышав фамилию Сандерс, Г. М. очень оживился.

— Доктор Сандерс? Я отлично знаком с вашим начальником, главным судмедэкспертом министерства внутренних дел. Кстати, не вы ли автор книги «Патологоанатомическое исследование толстой кишки»?

— Бр-р-р, как романтично! — со смехом воскликнула Марша. — Неужели вы правда написали такое?

У Сандерса сразу испортилось настроение. Он был еще так молод, что всякий раз, когда кто-то упоминал о его научном труде, светился от радости. Названная книга объемом в восемьдесят страниц составляла его единственное сокровище, хотя продано было всего одиннадцать экземпляров. Скорее всего, о книге не знал даже его ангел-хранитель. Но сам Сандерс часто перечитывал свой труд и полагал, что он удался. А еще он надеялся, что его книга произведет впечатление на Маршу Блайстоун.

— Хорошая книга, — объявил Г. М., после чего сразу стал лучшим другом Сандерса. — Чертовски полезная! Кому-то, дорогая моя, надо писать подобные вещи. Не всем же кропать стишки о луне и розах!

— Но толстая кишка? — поморщилась Марша.

— Не будьте неделикатной, — проревел Г. М. — Кстати, как вы все здесь очутились, а? Что я хотел сказать? Ага, вспомнил. Послушайте, Мастерс: сдается мне, я чую дурные предзнаменования и небесные знамения, и мне мерещатся фальшивки и подделки. Не иначе как вы толковали об убийстве Хея?!

Мастерс выпрямился и заговорил сухо, официально:

— Позвольте спросить, сэр, почему вы так решили?

— Хо-хо! — зарокотал Г. М. — Значит, так оно и есть?

— Возможно, сэр. Собственно говоря, сегодня после обеда я собирался заскочить к вам…

— Мастерс, не скромничайте! Вы думали, что у вас на руках все козыри, и надеялись утереть мне нос, так сказать, посмеяться над стариком! Верно я говорю? Провалиться мне на месте, ну зачем, зачем все так стремятся посадить меня в лужу? Что ж, я избавлю вас от затруднений, потому что…

— Почему, сэр?

— Со мной уже советовались насчет этого дела, — высокомерно заявил Г. М. — И готов поспорить, мне известна парочка подробностей, о которых вы и понятия не имеете.

— Советовались? Но кто?

— Вам известна фирма «Дрейк, Роджерс и Дрейк»?

— Поверенные мистера Феликса Хея, — кивнул Мастерс. — Утром я отправил к ним сержанта Полларда.

— Значит, ему будет что порассказать, сынок. Ко мне обратился сам старик Дрейк. Должно быть, ему уже под девяносто; но вчера в конторе Дрейка, Роджерса и Дрейка случилось такое, чего не бывало сто пятьдесят лет. Старикан испытал такое потрясение, что вынужден был обратиться за помощью в полицию.

— Что же случилось, сэр?

— Их ограбили, — сообщил Г. М. — Хей передал им на хранение кое-какие ценности, но их стащили.

— Деньги? Акции?

— Нет, ничего подобного. Никакой материальной ценности его клад не составлял. Он принес им всего пять коробочек. Пять маленьких запечатанных коробок, которые поверенным надлежало вскрыть в случае смерти Хея. Но поверенным не довелось их вскрыть. Я боюсь, Мастерс, в тех коробочках находилось что-то такое, из-за чего некто спокойно мог его убить.

Г. М. выбросил шкурку от банана, облизал пальцы и поднял с земли еще один банан. Потом глава департамента военной разведки принялся задумчиво его поедать. На лице Мастерса появилось сосредоточенное выражение, означавшее, что он напряженно мыслит, но также и служившее предупредительным сигналом.

— Понятно, сэр, — осторожно начал он. — Присутствующая здесь мисс Блайстоун — дочь сэра Денниса Блайстоуна.

— Конечно, я знаю. — Г. М. поднял голову. — Как только я утром прочел в газетах о смерти Хея, то сразу решил: позвоню-ка и выясню, что к чему. Меня соединили с вашим суперинтендентом, и я узнал все интересующие меня подробности. Дело дурно пахнет, Мастерс. Очень дурно!

— Вы полагаете, здесь и сейчас уместно обсуждать подробности?

— Мастерс, — Г. М. укоризненно покачал головой, — не стоит подозревать всех на свете! Провалиться мне на месте, я терпеть не могу играть в молчанку и при свидетелях напускать на себя таинственный вид! Если они намерены лгать, то так и так солгут. Если намерены сказать правду, врать не станут. Почему бы нам не обсудить подробности при этой девчушке? Она такая милая на вид. И возможно, сумеет нам помочь.

Старший инспектор расплылся в улыбке.

— Можно сказать, сэр, она уже помогла нам, когда вдребезги разнесла тележку вашего приятеля-фруктовщика. Мисс Блайстоун как раз собиралась рассказать нам, кто совершил убийство и как отравили напитки…

— Нет, теперь это не важно! — вскричала Марша, вылезая из машины. — Вы лучше расскажите о пяти маленьких коробках!

— Хорошо. Хей принес адвокатам пять картонных коробок, упаковав каждую в оберточную бумагу, перевязав и запечатав красным сургучом. Он велел открыть их в случае его смерти. На каждой коробке было написано определенное имя.

— Чьи имена там были? — быстро спросила Марша.

— Я записал, но список в кармане брюк, а брюки в гимнастическом зале Джованни. Всех не упомню, но одним из них был ваш отец.

— Не верю!

— Почему? — с неприкрытым интересом спросил Г. М.

Марша вдруг присмирела.

— Потому что я знаю, что вы думаете. Я чувствую ваше настроение. Я все чувствую, и я знаю. Вы думаете, мой отец преступник. Думаете, у них было… нечто вроде совещания; вчера в квартире мистера Хея собралась воровская сходка. Но насчет моего отца вы не правы. Он пришел туда только за компанию с миссис Синклер. Кстати, маме об этом неизвестно… надеюсь! Я сама ничего не знала до сегодняшнего утра. Зато пообщалась со Стеллой Эрскин, а она в курсе всего, что происходит в Лондоне. Не стану от вас скрывать: отношения моего отца с этой особой Синклер носят совершенно скандальный характер. — Девушка перевела дух, лицо у нее пылало.

Мастерс хмыкнул:

— По правде говоря, мисс, я нисколько не удивлен. Дальше!

— У нее дурная слава. Понимаете? — продолжала Марша. — Ее знают по всей Европе. Кажется, она действительно признанный авторитет в области живописи, но искусствоведение не единственная ее профессия. Она притворяется скромницей и ханжой, а на самом деле она самая обыкновенная…

— Ну-ну! — проворчал Г. М. — Вот возьмите яблоко или еще что-нибудь. Не стоит расстраиваться…

— Я вовсе не расстраиваюсь. Я и слова не сказала бы, если бы он связался с какой-нибудь симпатичной, чувственной, порядочной девушкой, которой хочется весело проводить время. Но я не хочу, чтобы он ставил себя в глупое положение! А еще я не хочу, чтобы он разводился с мамой и женился на этой… этой машине, которая непременно отравит его, чтобы заграбастать его денежки!

Мастерс присвистнул.

— Послушайте, мисс. Вы назвали ее убийцей и уверяете, что можете все доказать. Но ведь вы просто пошутили, да?

Марша пожала плечами:

— Достоверно ничего не известно. Но вот что рассказала Стелла Эрскин, она всегда знает всякие грязные подробности… Года три назад миссис Синклер встречалась в Монте-Карло с одним богатым итальянцем. Однажды вечером после ужина его хватил апоплексический удар и он умер. Загвоздка в том, что они ужинали на террасе «Сплендида», на виду у дюжины свидетелей и двух официантов с рысьими глазами. А сейчас приготовьтесь! Было неопровержимо доказано: он не ел ничего такого, чего не ела бы она; он не пил ничего такого, чего не пила бы она, — потому что она, по своей мерзкой привычке, пила из его бокала, Дело каким-то образом замяли; кроме того, что я вам рассказала, никто ничего не знает.

Потом умирает ее муж. Про мужа вообще ничего не известно. Просто однажды он встал с постели и умер, вот и все. Дело было в Ницце или Биаррице. Его быстро похоронили; старый доктор, друг миссис Синклер, выписал свидетельство о смерти, а она получила страховку… Вот где настоящая грязь! — воскликнула Марша, которой явно полегчало после того, как она поделилась своими мыслями. — Остальное просто слухи. Даже Стелла, которая любит приврать, почти ничего не смогла мне сообщить. Кажется, с ней связано еще несколько скандальных историй. Их все тоже замяли. История с музеем в Нью-Йорке, история с торговцем картинами в Париже и с несколькими частными коллекционерами. Она много с кем общается.