– Ну что ж, Боунз, – сказал он, – думаю самое время сейчас потолковать с доктором Крэндаллом.

Наблюдатель встретил их в своей каюте у самого входа. У него был вид раскаявшегося грешника, руки дрожали.

– Я… я не знаю, что на меня нашло, – промямлил он, когда за капитаном и судовым врачом закрылась дверь. – Я вовсе и не намеревался…

– Мы все прекрасно знаем, что вы намеревались сделать, доктор, – ровным голосом сказал Кирк. – Вот чего мы не знаем, так это, как вы думали закончить свой демарш? Не потрудитесь ли объяснить?

– Да уж, пожалуйста, – проскрипел Маккой, сердито, глядя на хозяина каюты. – Вот чего я не понимаю, так с чего вы взяли, черт возьми, что можете рассчитывать на меня? Почему вы решили, что я приму участие в мятеже?

Именно в этот момент, услышав в голосе Маккоя гнев и откровенное непонимание, Крэндалл понял, насколько он просчитался не только в выборе времени, но и вообще во всем. Споры между Кирком и Маккоем ничего не значили. Разница во взглядах ни на чем не отражалась. В некотором смысле верной оказалась его первая оценка взаимоотношений на борту «Энтерпрайза». Независимо от опасений и жалоб все они были крепко спаяны вместе и представляли собой одну большую семью, в которой капитан играл роль патриарха и в которую для него, Крэндалла, вход был совершенно закрыт. А уж о каком-то руководстве этой общностью и речи быть не могло.

С неохотой, но сознавая, что ничего другого не остается, Крэндалл начал говорить.

К величайшему удивлению по завершении рассказа его не препроводили в камеру и даже не подвергли домашнему аресту. Правда, передвижения доктора были ограничены. Так, ему запретили появляться на инженерной палубе и капитанском мостике до особого распоряжения, но в остальном свобода доктора Крэндалла не была урезана ни на йоту.

Излишняя, как показалась Маккою, снисходительность капитана вызвала у врача недовольство, но Кирк сказал только:

– Теперь, когда он понял, как обстоит дело, думаю, не доставит нам больше хлопот. – И, посмотрев на наблюдателя, добавил:

– Вы ведь практичный человек, я не ошибаюсь?

Крэндалл только кивнул, испытывая облегчение, почти благодарность к капитану. А после ухода офицеров он почувствовал сильнейший приступ гнева.

Прошло шесть часов. Звездолеты Разрушителей шли прежним курсом и тем же строем. Капитан резко повернулся в кресле.

– Лейтенант Ухура, пора бы и нам что-то предпринять. Направленная передача на три сторожевых корабля. Тот же сигнал, что передавали они сами перед встречей. Посмотрим, что получится.

А получилось следующее: три сторожевых корабля, получив сигнал, мгновенно перестроились, взяв под защиту четвертый.

– Действуют, подобно хошанам, – прокомментировал Спок, – очевидно, тоже часто меняют пароль, поэтому предъявление вышедшего из употребления опознавательного кода еще более подозрительно, чем его отсутствие.

– Ваши предложения, мистер Спок?

– Отвлекающий маневр, сэр, – вставил Зулу, заметив, что вулканец молчит, – как мы и обсуждали. У нас еще имеется достаточное количество неиспользованных зондов. Мы могли бы запустить с полдюжины с одной стороны и, пока сторожевые звездолеты будут заниматься ими, незаметно подойти с другой.

– Просто, – сказал Спок с обычным хладнокровием, – но, возможно, эффективно.

Так и оказалось.

К тому времени, когда зонды, идущие с околосветовой скоростью на импульсных двигателях, оказались в зоне действия сторожевых кораблей, сам «Энтерпрайз» обошел их с другой, ожидая атаки на эти мишени.

– Зонды вошли в их сенсорную зону, капитан, – доложил наконец Спок. – Сторожевики двинулись на перехват.

– Готовы, Макфи? – спросил Кирк.

– Готовы, сэр, – донесся голос из транспортационного отсека.

– Служба безопасности?

– Готовы, сэр, – голос лейтенанта Томсона прозвучал оттуда же.

– Хорошо, – сказал капитан. – Давайте сейчас покажем, на что мы способны. Мистер Зулу, приготовьтесь подойти на достаточное расстояние. Гиперскорость – 8. Мистер Макфи, приготовьтесь транспортировать по меньшей мере одно живое существо с корабля Разрушителей в минимально возможное время. Лейтенант Томсон, держите фазеры в боевой готовности. – Кирк молча огляделся:

– Помните, как все получалось во время тренировок. Посмотрим, на что мы способны в действительности. Как только…

– Сторожевые корабли готовы открыть огонь по зондам, капитан.

– Мистер Зулу, вперед!

Вот тут-то энсин Макфи и установил новый рекорд транспортационного наведения. Но несмотря на это, Разрушители успели дать залп прежде, чем дефлекторы «Энтерпрайза» развернулись полностью. Перегрузка оказалась не столь уж велика, но все же звездолет тряхнуло. Через несколько секунд главный инженер Скотт взял положение под контроль, дефлекторы прикрыли корабль как раз вовремя, приняв на себя второй залп. К тому времени, когда сторожевики отвлеклись наконец от расстрелянных зондов и повернулись в другую сторону, «Энтерпрайза» уже и след простыл.

Чуть погодя атакованный звездолет Разрушителей послал еще один подпространственный импульс, и Кирк подумал, уж не собираются ли они взорвать корабль. Но нет, вместо этого три сторожевых корабля сомкнулись вокруг него еще теснее, перешли на околосветовую скорость и вместе продолжили путь по прежнему маршруту.

– Вероятно, пытаются решить, что произошло с тем, кого мы стянули у них из-под носа, – невесело улыбнулся Кирк и повернулся к вспомогательному экрану, на который в этот момент поступило изображение из транспортационного отсека. – Давайте-ка взглянем на этого Разрушителя. Мистер Макфи, подавайте его.

Лейтенант Томсон и двое ее подчиненных – кроме них в отсеке находился только энсин Макфи – привели свои фазеры в боевое положение еще до того, как завершилась материализация. Транспортационное поле ослабло, и на палубу упал Разрушитель – худой и мускулистый, ростом примерно с хошана.

Его тут же доставили в изолятор медицинского отсека. В результате осмотра выяснилось, что у Разрушителя наличествует устройство для самоуничтожения, напоминающее то, что имелось у его врагов, только более автоматическое. Первичный сигнал подавался, очевидно, передатчиком, установленным на звездолете. Приемник был в кольце на пальце Разрушителя. А уж само устройство в отличие от хошанского не имплантировалось в тело, а помещалось в специальном обруче на шее. Тем не менее снять его удалось, не подвергая «Энтерпрайз» риску, лишь совместными усилиями персонала медицинского и исследовательского отсеков.

Сам пленник, ростом чуть повыше Спока и с волосами, напоминающими крошечные перышки, вероятно, происходил из какой-то летучей расы. Кости, хотя и не полые, как у птиц, были легкими, да и вообще, весь он казался хрупким. Униформа, которую сначала пришлось снять, а потом, после «разминирования», вернуть на место, состояла из почти невесомого комбинезона бледно-голубого цвета без карманов, к поясу был пристегнут похожий на мешочек контейнер. Прежде чем Разрушитель пришел в себя, хошанам разрешили взглянуть на него из-за барьера.

– Теперь вы и сами видите, что они из себя представляют, – сказал Таразек, презрительно поворачиваясь спиной к лежащему без сознания врагу.

С Разрушителем поступили иначе, чем с хошанами: ему позволили очнуться в отдельной каюте с видеоэкраном, подключенным к бортовому компьютеру. Едва приборы показали, что пленник пришел в себя, как он сам подтвердил это, открыв глаза.

Инопланетянин сразу же сел и обвел взглядом всю комнату, почти по-совиному поворачивая голову. Согласно показаниям датчика, его пульс сначала резко усилился, но затем быстро упал до нормального и стабилизировался. Пальцами, длинными и тонкими, с аккуратными ногтями, которые, возможно, были много поколений назад когтями, он ощупал шею в поисках пропавшего обруча.

И тут из него полилась речь. Он тарахтел без умолку, и звуки, удивительно ясные, вибрирующие, как нельзя лучше подходили его птицеподобной внешности.