К «вечеру вещи Оливии были размещены в гардеробе дома Эдварда на берегу. Их вид пробудил в Оливии странное чувство, что-то среднее между радостью и болью.

Ей очень хотелось быть с ним. Да и как могло быть иначе? Но переехать в его дом таким образом… Она и представить не могла, что когда-нибудь позволит себе совершить нечто подобное.

Пожалуй, ничего аморального в этом не было. В современном мире то и дело встречаются мужчины и женщины, живущие совместно вне брака. Но Эдвард не просил ее жить с ним, он просил ее лишь остаться на какое-то время. В этом-то и была разница. А что будет, когда они вернутся в Нью-Йорк и снова окунутся в будничную жизнь?

Оливия присела на край кровати. Что будет, если он предложит ей переехать в его апартаменты? Сможет ли она, захочет ли она сделать это? Если бы только она знала, что он в действительности испытывает к ней… Он занимался с ней чудесной, радостной любовью, но ни разу не произнес слов, которые она надеялась от него услышать.

– ..На обед? Оливия обернулась.

Эдвард высунул голову из дверей ванной, на его щеках еще оставалась мыльная пена.

– Извини, – быстро ответила она, улыбнувшись, – я не расслышала.

– Я спросил: мы отправимся обедать в город или пообедаем здесь?

– Здесь, – быстро ответила Оливия, – на террасе. Тогда мы увидим закат. – Она взглянула на него и рассмеялась. – Если, конечно, у тебя нет других планов.

– Нет, нет, все в порядке. – Улыбаясь, он подошел к ней, вытирая лицо концами полотенца, висящего на шее. – Так тебе нравится мой домик?

– Очень, – ответила Оливия. – Он принадлежит тебе?

Эдвард кивнул.

– Целиком и полностью, включая белый песок, который мы таскаем внутрь на подошвах. К сожалению, я не могу бывать здесь так часто, как хотелось бы. Пару недель или около того каждую зиму, но… Родная, что с тобой?

– Мне просто трудно привыкнуть ко всему этому, только и всего. К тому, что это место принадлежит тебе, так же, как апартаменты на Манхэттене и тот дом в Ист-Хэмптоне.

– И еще есть квартира в Лондоне, если тебя интересует, – добавил Эдвард с озорной улыбкой. – Я совершаю в год несколько деловых поездок, понимаешь, и… – Он посмотрел на нее и покачал головой. – Оливия, может, я чего-то не понял, у тебя возникли какие-то вопросы по поводу моих мест обитания?

– Нет, конечно, нет. – Она встала. – Просто-Просто я думаю, какие мы разные, ты и я.

«Разные, как день и ночь», – шепнул ей тихо внутренний голос, но рука Эдварда, скользнувшая под ее майку, тут же заглушила его.

– Да, – произнес он хриплым шепотом.

Она обмерла, почувствовав его пальцы на своей коже.

– О, да, конечно, мы очень разные, дорогая. И, черт побери, это здорово. – Он взглянул на распахнутые дверцы гардероба и улыбнулся:

– Я вижу, ты использовала все свободные вешалки? Оливия улыбнулась.

– Это было твое предложение, Эдвард, или ты забыл? Это глупо, конечно, – сказала она, запнувшись на мгновенье, – но я… я чувствую себя немного странно. Я имею в виду, что нахожусь здесь, с тобой.

Он улыбнулся:

– Находиться со мной – это ужасно, да? Ее сердце вздрогнуло. Она представила, что они могут расстаться, и это ее тревожило. Но Эдвард не предлагал расстаться, пока еще не предлагал… Но он может, о, да! Он может… «Такие мужчины, как он, так и поступают с такими девушками, как ты», – шепнул ей трезвый внутренний голос. Эдвард обнял ее:

– У тебя такое невеселое лицо, – произнес он нежно.

Оливия покачала головой.

– Извини, Эдвард, я только…

– Если ты думаешь, что я позволю тебе скрыться, после всех тех трудностей, которые мне пришлось преодолеть, чтобы найти тебя…

Она не могла удержаться от улыбки, когда он с шутливым рычанием нежно пощекотал ее шею.

– Ты попалась, – сказал Эдвард, – и я не собираюсь выпускать тебя на волю.

От его дразнящих слов она вдруг почувствовала себя дурочкой. Почему она отравляет свое счастье, радость обретения друг друга мрачными мыслями? Она вздохнула и опустила голову на его плечо.

– Да, попалась, – сказала она, – ты заманил меня в свою берлогу и…

– И теперь намерен удержать тебя. Да. Она прижалась губами к его щеке.

– Как? – прошептала она.

После небольшой паузы Эдвард улыбнулся.

– Всеми способами, какие мне только доступны, дорогая.

В его голосе прозвучала жесткость, и Оливия быстро взглянула на него, немного напуганная, не превратился ли он снова в того мрачного и сурового незнакомца, каким ворвался в ее жизнь всего несколько недель назад.

– Что это значит, Эдвард?

Он взглянул на нее, и ее сердце дрогнуло, потому что глаза его показались ей пустыми и темными; потом он снова заулыбался и откинул пряди волос с ее висков.

– Так, что-то взбрело в голову, дорогая. Честно говоря, я не имею понятия, есть ли в доме что-нибудь съестное.

Оливия засмеялась:

– Мужчины всегда в первую очередь заботятся о своем желудке.

– Это мне и предстоит, если ты будешь забирать все мои силы и днем, и ночью. – Он улыбнулся. – Я не говорил тебе, что моя домоправительница предупредила меня, что, так как я не сообщил ей заблаговременно о своем прибытии, она может выйти на работу лишь на следующей неделе?

– Ага, – ядовито сказала Оливия, – теперь я понимаю. Ты уговорил меня остаться с тобой, чтобы избавиться от необходимости самому готовить себе еду.

– Ну, насколько мне известно, ты умеешь готовить только кофе.

– Если хочешь знать, я первоклассный повар, – Оливия улыбнулась, – во всяком случае, если есть, чем открывать консервы и имеется небольшой холодильник. А теперь пошли в кухню и…

Эдвард покачал головой.

– Я вернусь через две минуты. Сначала мне нужно побриться.

– Ты уже брился, – Оливия театрально вздохнула, – ты согласен на все, лишь бы отвертеться от кухонных обязанностей, не так ли?

– Ты подловила меня, дорогая, – он легонько ткнул ее кулаком в спину. – Ладно, я только приму душ, натяну джинсы и присоединюсь к тебе. О\'кей?

Она вздернула подбородок:

– Ты просто хочешь выставить меня из комнаты.

– Что? – Он замер.