Внезапно мне вспомнилась школа плетения основополагающих узоров - это были самые бездарно потраченные годы жизни. Меня выгоняли оттуда три раза. Два - позволяли вернуться за хорошее вознаграждение. После чего наложили запрет на посещение школы на десять лет. Спустя отмеренный срок, я смогла вернуться и добить экстерном последние два класса, получив официальный документ и медный значок с изображением узелка. Кстати, значок ученики делали сами в качестве выпускной работы, получая от директора школы лишь официальную печать поверх сплетенного материала. Именно поэтому я никогда не носила его с собой. Не из-за директора, конечно. А потому что нити со временем порвались, значок покрылся ржавчиной, погнулись края, а рисунок превратился в некое подобие угрожающей маски. При желании я могла бы восстановить те нити позже, когда появился какой-никакой опыт и настоящее понимание сути плетений, но... желания не было. Значок до сих пор валялся в сундучке с мелкими ценностями, напоминая о грозном враге в лице чертежей, графиков, схем и циркуля.
- Это как? - смена тона резанула не хуже колкого ветра, взметнувшего верхний слой с замерзшего наста.
Отвлекшись на очередное воспоминание и вытаскивание своей ноги из сугроба, я не сразу поняла в чем дело. Мысленно прогнав диалог в обратную сторону, я на несколько секунд выпала из реальности, после чего, не меняя непринужденного тона, уточнила:
- Я о своей родословной. Ни одного истинного мага. Все как один - классики. Я жила в достаточно знатной семье. И титул какой-то там был. Древний род, длинные корни. И вот представляешь, никого с даром. Обидно как-то даже. А ты, что подумала?
- Нет, ничего. Послышалось, наверное, - неуверенно произнесла Леда, ускоряя шаг.
Я начала заговариваться. Столько лет молчала, а тут - на тебе, прорвало. Рядом с Ледой все воспринималось как-то иначе. Время, проведенное рядом с ней в минуты собственной слабости, залегло в душе плотным фундаментом безосновательного доверия, которая давала о себе знать таким странным образом. И это казалась таким правильным. Я совершенно не чувствовала с ее стороны угрозы, что постоянно искала в каждом встречном. Такая реакция меня пугала. Инстинкт самосохранения требовал поскорее поставить точку в завязывающихся отношениях, и более никогда не возвращаться на эту территорию.
Спустя три внеплановых остановки, отведенных на вытряхивание снега забившегося за голяшку сапога, две скомканные попытки заговорить на нейтральную тему, и одно разочарование, гнусно-сосущее под самым сердцем, напоминающее о собственной убогой физической подготовке, мы добрались до укрытия Райта. Покосившаяся набок лачуга едва ли напоминала достойное укрытие для обычного алхимика, что уж говорить о человеке, но казалась вполне обжитой. Площадка вокруг была расчищена, крыльцо подметено. Ступеньки совсем новые, кто-то не так давно поработал здесь инструментами, сменив прогнившее доски на светлый брус. Впрочем, судя по сбившемуся наклону и не совсем подходящему материалу, было видно, что старался явно не мастер, а скорее очень упорный человек, которому надоело каждый раз спотыкаться, спускаясь с крыльца.
Из трубы валил дым. Печка топилась исправно, а значит, тепло в доме поддерживалось естественным способом, без злоупотребления заклинаниями. В чем был определенный плюс: все магические действия, происходящие в помещении, так или иначе, могли повлиять на качество приготовленных зелий.
Леда вошла первой. Она не стала стучать, просто толкнула дверь. Я проследовал за ней. Резкий контраст между режуще-белым снегом и мягкой темнотой комнаты, спрятанной за слоем грубой ткани, скрывавшей от посетителей оконный свет, на несколько мгновений меня ослепил. Удушающий едкий запах пряных трав щекотал ноздри, плотным дурманом оседая в легких.
- Помещение надо хоть иногда проветривать, - закашлялась я.
Внутреннее убранство домика оставляло желать лучшего: несколько рядов шкафов, полностью забитых стеклянными сосудами и мензурками; замызганный ковер на полу с выцветшим рисунком, едва угадывающимся в свете слабых лучей солнца, пробивающихся сквозь занавесь плотных тканевых штор; сложенные друг на дружку ящики с потертыми пузырьками; заставленный разными алхимическими приборами и кухонной утварью, громоздкий дубовый стол, вытянувшийся почти на всю длину комнаты, и занимающий ее центральную часть; печка; бадья с водой; с потолка свисали засушенные веники трав, угрожающе закачавшиеся от ворвавшегося вслед за нами сквозняка. И все это странным образом умудрялось умещаться в совершенно крохотном помещение. Не хватало только кровати или лежанки или хоть чего-нибудь. Расстелить постель на полу тут было явно негде.
- Райт! - позвала Леда, скидывая плащ на край лавки. Место работы темноволосого адепта пустовало. - Наверное, он спустился в подвал, - доверительно сообщила девушка, пробираясь к покосившимся полочкам. Отодвинув в сторону изъеденный молью гобелен, спрятанный между шкафов, Леда нырнула в открывшийся проем.
"Подвал! - обрадовалась я чему-то."
- Райт! Это я, - повторила девушка, и эхо моментально отразило ее слова десятком голосов. Еще не до конца спустившись вниз, я поняла, что слово "подвал" несколько не точно отображает данное название. - Со мной гостья! И ты не поверишь, когда увидишь, кто это.
Райта я признала сразу. Тут ошибиться невозможно. Угрюмое нечто, восседающее на полу в центре пентаграммы, четко выверенной в лучших традициях инквизиции, под ворохом складок непонятно с чего плеча снятого плаща. Склонившись над потрепанного вида книгой, адепт взирал на расплывчатые строчки абсолютно пустым взглядом впавшего в медитацию шамана.
Леда позвала Райта еще раз, сопроводив свои слова для убедительности легким тычком в плечо.
Я тоже решила поучаствовать в возвращении души адепта из далеких глубин задумчивости.
- Привет, - сказала я. Этим мой возвышенный порыв помочь выйти Райту из подобия медитации и ограничился.
Парень поднял на меня затуманенные зельем глаза. Несколько морщинок залегли между бровей, выдавая напряженную работу ума, собирающего себя по кусочкам с просторов астрального мира. Я изобразила улыбку, и чтобы избежать дальнейших издевательств над сломленным эликсирами сознанием, представилась:
- Китра Латер. Шестнадцать лет спустя, так сказать.
- Кто? - переспросил парень, неуверенно переводя взгляд на Леду.
- Новая адептка. Дважды принесенная в жертву, - попыталась пояснить она.
Слабые искорки понимания неохотно вспыхнули в глубине темно-карих глаз... и снова потухли.
- Шестнадцать лет спустя?
- Верно, - подтвердила я, шагнув вперед и демонстрируя себя во всей своей помятой, но не сломленной красе.
Мимика парня с заметным трудом сменилась на что-то едва напоминающее узнавание, после чего, с трудом прорываясь сквозь пласты застаревших кусков реальности, он неуверенно уточнил:
- Как долго я медитирую?
- Не больше четверти суток, - охотно пояснила Леда.
- А сколько прошло там? - Райт возвел палец к потолку, кидая на нас подозрительные взгляды.
- Столько же. - Хмыкнула девушка, и строгим голосом пригрозила: - Давай, поднимайся наверх в тепло, здесь жутко холодно. А твои горячительные настои, по-моему, через чур горячительные.
- Что это с ним? - шепнула я, шагая вслед за Ледой, направившейся наверх.
- Похищение, женский пансионат наполненный потенциальными убийцами и адептками крови, изоляция, непригодное место для жизни, постоянный стресс, - ты что выбираешь? - в интонацию вместе с сарказмом проскользнули крупицы жестокости, словно девушка хотела мне поставить это в вину.
- Он - мужчина, - беспечно отмахнулась я. - Их такие вещи только закаляют. Я спрашиваю, что он себе здесь в чай подмешивает? А то я может себе планы на медовый месяц хочу подкорректировать.
- О, у тебя оказывается есть какие-то планы, - беззлобно огрызнулась Леда, пока я пыталась решить, на пользу ли ее характеру пошел пансионат или нет. Меня радовало, что прошедшие месяцы не подкосили девушку, прятавшуюся за статусом Осколка. В чем-то я ею восхищалась и даже завидовала. Потому что мне в своем время этот жизненный урок дался гораздо сложнее. За гибким и тренированным телом, повадками убийцы, и холодным умом, у меня пряталась покалеченная и разбитая душа, корчащаяся от боли кровоточащих ран. Ушли годы, чтобы по кусочком восстановить какое-то подобие нормальной личности, способной социализироваться в беспрерывно меняющемся обществе.