Вместе с Султаном едут другие афганцы, желающие попасть в закрытую страну. Женщины в парандже, боком сидящие на лошадиных спинах, решили навестить родственников. Рядом скачут студенты, праздновавшие с семьей религиозный праздник Эйд,[8] а теперь возвращающиеся в университет в Пешавар. Возможно, затесалась сюда и парочка — другая контрабандистов или бизнесменов. Султан не задает лишних вопросов. Он думает о своем контракте, пытается сосредоточиться на поводьях и проклинает про себя пакистанские власти. Сначала надо день ехать в машине от Кабула до границы, потом ночевать на заплеванном пограничном пункте, а потом еще целый день тащится на лошади, пешком в пикапе. По главной дороге путь от границы до Пешавара занимает всего час. Султану кажется унизительным, что с ним обращаются как с недочеловеком и вынуждают тайком перебираться через границу. По его мнению, после всего, что Пакистан сделал для талибов, после всей поддержки, оказанной бывшему режиму — денежной, военной, политической, — в одночасье превратиться в лакеев США и закрыть границы — чистое лицемерие.

За исключением Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов, Пакистан единственный официально признал правительство талибов. Правящей верхушке было выгодно, чтобы у власти в Афганистане остались пуштуны, которые проживают и на территории Пакистана, а потому находятся в сфере ее влияния. Талибан практически полностью состоял из пуштунов, самой многочисленной этнической группы в Афганистане: к ним принадлежит около сорока процентов населения. Вторая по величине народность, таджики, проживает на севере страны. Каждый четвертый афганец — таджик. Северный альянс, что так упорно сражался с талибами, а после 11 сентября получил значительную помощь американцов, в основном является таджикской группировкой. Пакистанцы относятся к таджикам с большим недоверием. Теперь, после нападения Талибана и усиления влияния таджиков, пакистанцы убеждены, что их окружают одни враги: Индия на востоке, Афганистан на западе.

Но в самом Афганистане национализация нетерпимость не получила широкого распространения. Конфликты, как правило, провоцирует борьба за власть между разными полевыми командирами, которые натравливают племена друг на друга. Таджики боятся, что если пуштуны получат слишком много власти, то в следующий раз, когда вспыхнет война, они начнут резать таджиков. По той же причине пуштуны опасаются таджиков. То же самое можно сказать и о взаимоотношениях узбеках и хазара, живущих на северо-западе страны. Нередки и военные столкновения между полевыми командирами, принадлежавшими к одной этнической группе.

Султана мало волнует, чья кровь течет в его и чужих жилах. Как и многие другие, он смешанного происхождения: отец был таджиком, мать — пуштункой. Первая жена — пуштунка, вторая — таджичка. Формально он считается таджиком, поскольку национальная принадлежность передается по отцовской линии. Он знает оба языка — пушту и дари, диалект персидского, на котором говорят таджики. Султан считает, что афганцам давно пора покончить с войнами и вместе поднимать страну. Когда-нибудь, мечтает он, Афганистану удастся догнать соседей. Но пока будущее выглядит не слишком радужно. Султан недоволен соотечественниками. В то время как он усердно трудится над расширением бизнеса, другие не могут придумать ничего лучше, как потратить накопленное на путешествие в Мекку. Перед отъездом в Пакистан у Султана состоялся разговор с двоюродным братом Вахидом, хозяином небольшого магазина автозапчастей. И вот этот Вахид, которому едва-едва удается окупать затраты на торговлю несколько дней назад заявляется к Султану в магазин и сообщает, что наконец-то накопил денег на авиабилет в Мекку.

— Ты думаешь, молитвы тебе помогут? — насмешливо интересуется Султан. — В Коране написано, что мы должны трудиться и сами решать свои проблемы, добывать желаемое потом и кровью. Но мы, афганцы, слишком ленивы, нам нужно обязательно обратиться к кому-то за помощью — к Западу ли, к Аллаху.

— Но в Коране написано также, что мы должны славить Господа, — возразил Вахид.

— Если бы пророк Мухаммед слышал все эти призывы, вопли и молитвы, к нему обращенные, он бы плакал горькими слезами, — продолжал Султан, — Можно сколько угодно биться лбом об землю, но Афганистана этим не подымешь. Все, что мы умеем, — это кричать, молиться и воевать. Но если люди не работают, никакие молитвы им не помогут. Мы не имеем права ждать милости Всевышнего! — восклицает Султан, распаляясь от собственного красноречия. — Только и делаем, что бездумно бродим в поисках какого-нибудь святого, вместо того чтобы засучить рукава!

Он знал, что провоцирует двоюродного брата, но для Султана работа важнее всего в жизни. Этому он пытался научить сыновей и сам стремился жить в соответствии со своими словами. Поэтому он забрал сыновей из школы: пусть поработают в магазине, они должны помочь ему построить книжную империю.

— Паломничество в Мекку — это одно из пяти оснований ислама, — возражал брат. — Правоверный мусульманин должен признавать существование Бога, молиться, держать пост, раздавать милостыню и хотя бы раз в жизни побывать в Мекке.

— Возможно, мы все когда-нибудь сможем съездить в Мекку, — сказал под конец Султан. — Но прежде мы должны это заслужить, и ехать туда надо не с просьбами к Богу, а в знак благодарности.

Вахид, облаченный в белые одеяния пилигрима, сейчас, наверное, на пути в Мекку, думает Султан. Он усмехается и вытирает пол со лба. Солнце достигло зенита. Наконец-то тропа начинает спускаться под гору. Внизу виднеется маленькая долина, где на тележной дороге ждет несколько пикапов. Это машины для переправы через Хайберский проход, их хозяева неплохо зарабатывают на перевозке нежеланных гостей в страну. Когда-то здесь проходил Великий шелковый путь, соединявший две крупнейшие цивилизации прошлого, Китай и Рим. По нему на запад везли шелк, а обратно на восток — золото, серебро и шерсть.

Вот уже более двух тысяч лет, как всякого рода незваные гости пытаются овладеть Хайберским проходом. Через этот перевал завоеватели: персы, мугалы,[9] монголы, афганцы и англичане — пытались проникнуть в Индию. В VI веке до нашей эры персидский царь Дарий I занял значительную часть Афганистана, а потом, перебравшись через Хайберский проход, дошел до реки Инд. Два века спустя пришел черед Александра Великого и его армии пробиваться через перевал, в самом узком месте которого может пройти только один верблюд с грузом или две лошади, прижавшиеся вплотную друг друга. Чингисхан частично разрешил Великий шелковый путь, в то время как миролюбиво настроенные путешественники вроде Марко Поло просто шли по следам караванов на восток.

Со временем Дария I и вплоть до XIX века, когда Хайбер заняли англичане, местные горные племена пуштунов оказывали отчаянное сопротивление завоевателям. После 1947 года, когда англичане ушли, контроль над перевалом и всем горным районом до самого Пешавара вновь перешел к местным племенам. Самым могущественным из них считаются африди, прославленные войны.

Даже после пересечения пакистанской границы первое, что напоминает о себе, это оружие. Вдоль шоссе на пакистанской стороне через равные промежутки можно прочесть надпись: «Хайбер райфлз» — это название фирмы по производству ружей, а также местного племенного ополчения, отвечающего за безопасность в регионе. Деревня рядом с границей известна своим «черным» рынком, где можно недорого купить оружие и гашиш. Здесь никто не интересуется, есть ли у покупателя лицензия, но тот, кто попадется нелегально приобретенным оружием на территории Пакистана, рискует надолго угодить в тюрьму. Среди глинобитных домов возвышаются огромные роскошные дворы, построенные на грязные деньги. Небольшие каменные крепости и традиционные пуштунские дома, окруженные высокими глинобитными стенами, рассыпаны по горному склону. Кое-где пейзаж нарушают бетонные стены — это так называемые драконьи зубы, укрепления, возведенные во времена Второй мировой англичанами, опасавшимися танкового наступления немецких войск в Индию. В этих диких местах, худо-бедно контролируемых местными кланами, нередки случаи похищения иностранцев, поэтому правительству пришлось пойти на ряд строгих мер. Даже по пешаварскому шоссе, которое патрулируется частями регулярной армии, иностранцам запрещено передвигаться без охраны. Всю дорогу до Пешавара охранники держат заряженное оружие на коленях. Без нужных бумаг и вооруженного охранника иностранцы также не могут ехать из Пешавара в сторону афганской границы.