— Да, — медленно ответила Трейси, — заставил. Но нельзя ожесточаться на всю оставшуюся жизнь. Со временем нужно снова научиться доверять людям.

— Это невозможно, если нанесена слишком глубокая рана. Ли больше не доверяет собственному суждению. Теперь в жизни для него существуют только море и корабль. Вряд ли на свете найдется такая женщина, которая смогла бы разрушить его защитную броню, достучаться до его сердца.

У Трейси до боли сдавило грудь.

— Но к вам, Джанет, он относится совершенно иначе.

— Только потому, что мы знаем друг друга всю жизнь. Он видит во мне не женщину, а друга. Во всяком случае именно потому, что ты… — Замолчав снова, Джанет пожала плечами. — Ладно, теперь это не имеет никакого значения. Через несколько часов он отплывает. — Оттолкнувшись от камня, она оглянулась в сторону здания терминала: — Ну что, поедем вниз? Тебе наверняка хочется пройтись по магазинам.

Во время обратной дороги в город Джанет была молчаливой, и Трейси задалась вопросом: не жалеет ли женщина о том, что столько ей рассказала. Как ни странно, но Трейси внезапно поняла, что ей самой хотелось бы, чтобы прошлое Ли оставалось для нее секретом. Чем больше узнаешь о людях, тем труднее потом их забыть.

Следующие несколько часов промелькнули незаметно, как в калейдоскопе. В памяти остались многоцветие витрин, оживленные улицы, пышная растительность сада, разбитого на крыше дома, где они выпили кофе, и люди — главным образом люди. Океан лиц — белых, желтовато-смуглых, черных и всех промежуточных оттенков между этими цветами, — мешанина голосов и невразумительные слова, непонятные для слуха.

До часа оставалось несколько минут, когда они вошли в здание, где располагалась фирма Гарри. Его секретарь сообщила, что Гарри освободится через несколько минут, и предложила пока полистать журналы.

Они уселись у окна, выходящего на площадь.

Джанет сняла туфли и облегченно вздохнула:

— Боже, как хорошо! После такой прогулки ноги просто отнимаются. С тех пор как мы сюда переехали, давно я уже столько не ходила.

Трейси улыбнулась ей:

— Извините, это моя вина. Очень уж мне хотелось увидеть как можно больше. Завтра я должна заняться поисками работы, а как только начну работать, у меня будет мало времени для осмотра достопримечательностей. Хотя сначала меня, наверно, ждет канцелярская волокита с заполнением кипы всякого рода бумаг и форм.

— Мы уже обо всем позаботились, — сообщила Джанет. — Думаю, что правление больницы с удовольствием возьмет тебя в штат.

— Похоже, вы все сделали за меня… — с благодарностью начала Трейси, но внезапно замолчала, увидев человека, вошедшего в приемную через дальнюю дверь.

— Ли! — Джанет кинулась к нему, позабыв о скинутых туфлях. — Я думала, ты у себя на судне. Ты пришел к Гарри?

— Да, но только затем, чтобы узнать, где найти доктора Редферн.

Его взгляд перешел на девушку, неподвижно сидящую у окна.

— Мне нужно с вами поговорить, — невозмутимо произнес он. — Не возражаете, если мы на минутку выйдем в коридор?

Трейси встала и направилась к нему. Он открыл перед ней дверь, кивнул удивленной Джанет и вышел следом за девушкой.

В коридоре она взглянула на него, стараясь ничем не выдать своего волнения и гадая, что сейчас последует. В линиях плотно сжатого рта ощущалось явное напряжение. У нее возникло впечатление, что капитан собирается сказать ей нечто против собственной же воли. Поэтому когда он заговорил, подсознательно она уже начала догадываться, что сейчас последует.

— Как вы отнесетесь к тому, чтобы вернуться на «Звезду»? — спросил ее Ли.

Ошеломленная Трейси прислонилась к стене. Фантастика. Всего двадцать три часа назад капитан Гаррат с нетерпением ждал, когда она покинет его драгоценный корабль, а теперь приглашает ее туда вернуться. Может, он думает, что она каменная?

Трейси открыла рот, собираясь послать его подальше, но вместо этого спросила:

— А вы не думали над тем, чтобы отправиться в плавание без судового врача?

В его улыбке не было ни капли веселья.

— Думал. Если вы откажетесь, мне так и придется сделать. Останется только надеяться, что ничего серьезного в этом сезоне не случится.

— Вы загнали меня в угол, — в отчаянии проговорила Трейси. — Это несправедливо.

— Я и не пытаюсь действовать справедливо. Справедливость тут ни при чем. Мне нужен судовой врач, а кроме вас обратиться не к кому. Вот и все.

Нет, не все, хотелось возразить Трейси. А как же я? Разве мои чувства не идут в счет? Но она промолчала, потому что не была уверена, что имела в виду под последним вопросом.

Трейси твердо знала только одно: она не хотела возвращаться на «Звезду», не хотела отплывать в Антарктику, а больше всего не хотела иметь никаких дел с этим человеком, который стоял сейчас перед ней.

Но дело было не в том, чего она хотела, а в том, что она должна была сделать. Выбора не было. Никакого. Трейси медленно выпрямилась, взглянула ему в глаза и сожгла за собой все мосты, сказав безжизненным тоном:

— Хорошо, я поеду.

К вечеру они уже были в открытом океане, следуя прямо на юг в направлении широт, так точно прозванных ревущими сороковыми. Стоя в каюте у иллюминатора, Трейси вспоминала последние часы на суше: удивление Джанет, когда та услышала новости, и сумасшедшую гонку по магазинам в поисках теплой одежды, поскольку большая часть ее собственной предназначалась для теплого климата. Джанет предложила Трейси одолжить у нее брюки и свитера и вернуть на обратном пути через пять месяцев.

Не успела Трейси оглянуться, как пришло время прощаться с Брэнсомами и садиться в катер, который должен был доставить ее на корабль. Стоя на берегу, они махали ей вслед. Глядя на быстро уменьшающиеся фигуры новых знакомых, Трейси внезапно почувствовала отчаянное желание прыгнуть с лодки и поплыть к берегу к надежной и стабильной жизни, воплощением которой стали для нее эти люди.

Как и накануне, девушка даже не пыталась завязать разговор. Раз или два она украдкой кинула взгляд на орлиный профиль, но не сумела ничего прочитать на этом лице. После этого слабая надежда достичь хоть какого-то взаимопонимания с капитаном «Звезды», которую она питала, окончательно погасла. Его отношение к ней нисколько не изменилось. И никогда не изменится. На судне должен быть врач, поэтому капитан согласился взять ее на борт, и только.

Негромкий стук в дверь заставил ее отвернуться от иллюминатора. На пороге стоял Питер Креймер. Его улыбка стала бальзамом для ее израненной души.

— Я только что узнал о вашем возвращении, — проговорил он. — Что заставило шкипера изменить решение?

— Отсутствие других кандидатур, — с улыбкой ответила Трейси. — Оказалось, что из двух зол я наименьшее.

— Я рад, что вы вернулись, — просто сказал Питер. — После того как вы вчера уехали, корабль стал совсем не тот.

— Кое-кто воспринял мой отъезд с большим облегчением.

Она вернулась к чемодану на койке и продолжала раскладывать вещи.

— Как прошел вчерашний банкет?

Питер, заулыбавшись, оперся рукой о косяк двери.

— Как всегда. Сегодня утром я проснулся с самым жутким похмельем. Жалко, что в этот момент вас здесь не было. Врачебная помощь была бы очень кстати.

— Боюсь, что лечением от похмелья я не занимаюсь, — ответила Трейси и, выждав немного, как бы невзначай спросила: — Наверно, все были в одинаковом положении?

— За исключением двух-трех человек. Майк и главный инженер могут перепить кого угодно, но я никогда не видел, чтобы это как-то отразилось на их внешнем виде. Ну и конечно, шкипер. — Он помолчал, наморщив брови. — Как-то странно он вчера держался. Обычно он почти не пьет крепких напитков, но вчера я видел, как за пять минут он опрокинул в себя два двойных виски.

— Может, он хотел о чем-то забыть? — невозмутимо предположила Трейси, подумав, что четыре года назад Ли выпил бы совершенно по другой причине — да и сам он тогда был другим. Вот если б отыскать в броне, за которой он теперь укрывается, крошечную трещинку, хоть малейший признак того, что прежний Ли Гаррат не совсем умер.