Все были в ступоре и прежде, чем они хоть что-то успели предпринять. Этот «выходец» рыжей молнией метнулся к «Цангу».

Он понимал, сейчас, в отличие от прошлого боя, противник будет бить в полную силу. Успев принять стойку и даже поставить блок, удар все равно был страшным. Его отбросило на десять метров и кубарем преодолев ещё метров пять, он попытался заблокировать второй удар, но в последнюю секунду, почуяв, словно дикий зверь, сакки — решил уклониться.

Противник был умел, он это видел, пытаясь сдерживаться он ещё притормаживал свои удары. Ему была нужна информация о заказчике. Человеке который был известен под кодовым именем «Мастер». Он знал, эту ярость он не сумеет сдерживать слишком долго, а она, едва прорвется через заслон, высвободит всю его силу. Этого он не хотел, а вернее — боялся. Ведь один раз, его ярость уже вырывалась. Пусть тогда он был слаб и получил автотравмы, но взгляд учителя…

«Цангу» приходилось тяжело, его энергетика едва восстановилась на четверть, а противник бил, словно гидравлический молот. Взлетная полоса уже была повреждена, местами, в «быстром бетоне» были кратеры сантиметров на тридцать уходящие в глубину. О подобном, он только краем уха слышал, от своего тренера. Тот всегда говорил: — «Цанг, никогда не пытайся ввести противника в ярость. Особенно, если чувствуешь в нем огромную силу. Ведь если зверь спит, его можно уничтожить, а если проснулся — он может уничтожить тебя. Будь осторожен и помни: злость равна глупости, а ярость умножает силу и может испепелять противника так же, как и союзника».

Бой длился уже минуты три. Спецназовцы, завороженные этой мощью, не шевелились. Они даже не сразу заметили шум вертолета. Но когда поняли, было поздно, вертолет уже вылетел из ангара и начал набирать высоту. Они уже ничего не могли сделать, корпус был бронированным, их оружие не могло его пробить. Один из противников сумел улететь, бросив напарника. Хотя им и рассказывали, что все перехватчики индивидуалисты, но такого они не ожидали.

Петр сопротивлялся ярости, которая словно расплавленный метал, обжигала его изнутри. На мгновение он сумел выплыть из этого тягучего океана раскаляемого ненавистью к убийцам.

Едва уловив расслабление в зеленоглазом, «Цанг» атаковал, лишь мгновение спустя, он осознал ошибочность своей атаки. Но было поздно.

Снаружи он ощутил сильный удар по голове, сознание сместилось в «сумеречную» зону и океан поглотил его. Стало тепло, уютно и спокойно. Все мысли остановились. Лишь тело продолжало что-то делать.

Едва его удар достиг виска противника, как небо и земля поменялись местами. Тело, получив огромное ускорении, летело над бетонным покрытием… А в голове происходил странный монолог:

— Ну все, доигрался.

— Неужели, для него, этот человек был так ценен.

— Но чем?

— Он же был простым бойцом, даже не входил в нашу элиту… Он не был перехватчиком.

— Да какая это элита, если меня сейчас уделывает этот сопляк, да у него и боевого опыта то нету.

— Он же забыл себя и все, просто превратился в зверя. Жаждущего только одного — сеять разрушение и смерть…

— Нет, все не может так просто закончится. Я его одолею. Убью и его, и этих мух-спецназовцев. Я сильнее…

В воздухе, он сумел сориентироваться и перевернуться, хоть и прокатился вновь кубарем, но не получил серьезных травм.

— Эй, а ты силен. Но я тебя сделаю. Ты, всего лишь жалкое насекомое по сравнению со мной. Ты слышишь меня.

Едва он произнес эти слова, дьявольские глаза противника прочертили зигзагообразную линию и застыли в нескольких сантиметрах от него. Волей не волей он нервно сглотнул. И едва попытался сказать следующую фразу, как его сбило звуковой волной, состоящей из дикой смеси звуков похожих на скрежет разрываемого металла, дробящихся камней и хруста стекла. Из всей этой какофонии звуков, он смог разобрать.

— Ты, жалкий червь, смеешь говорить будто я жалкий? Посмотри на себя, в тебе жизни ровно на один удар и это тело выдержит его. В то время как твоё, обратится в прах. А этому, предстоит ещё многое. Есть последнее желание?

«Цанг» нервно сглотнул.

— Все с тобой ясно, обычная посредственность, даже боевой дух пропал. Слабак.

Едва эта фраза прозвучала, он атаковал Петра, в это мгновение, Для «Цанга» все было кончено. Он уже ничего не видел, сознание покинуло мертвое тело до того, как оно коснулось земли.

Петр стоял ещё мгновение, а затем, когда издав дикий, полный ярости и боли крик упал навзничь. В ту же секунду, как тело Петра коснулось земли, от него во все стороны брызнуло пламя, словно волна от упавшего в воду камня. В радиусе нескольких метров от него, все обратилось в прах. Все, кроме тела «Цанга». Когда спецназовцы подбежали к Петру, его пульс еле прощупывался. Половину бойцов вырвало. Ещё бы, от макушки до промежности, тянулись пять обугленных и глубоких борозд, словно пять раскаленных до белого цвета крюков, на огромной скорости прошлись по прямой.

Тьма отступила, Петр уже был в сознании когда его грузили в машину. Но сил не было, все тело разрывало болью, но он был доволен, так как из отступающей тьмы он услышал: — «Один из убийц твоего учителя мертв, один остался. Если выживешь, то сумеешь его найти и помни, человек из снов — придет за тобой». Сознание вновь покидало его тело, но уже не было никакой ярости. Теперь ему было легче.

Некто смотрел в хрустальный шар и говорил с одним из подчиненных:

— Ну что ж, он убил «Цанга».

— Ну и что, все равно он был жалким бойцом. Что мне делать с Джеем?

— Отправь его к своему тренеру, в Тибет. Может после этого, он хоть на что то сгодится мне.

— Как скажете.

— А что вы прикажете мне?

— Следи за командой и этим, Виктором Федоровичем. Они мне потребуются скоро.

— Поделитесь планом?

— Конечно мой дорогой Вульф, конечно.

— Как я догадываюсь это связано с Игрой?

— Да, скоро начнется Шабаш Вечных. И сила, скрытая в этом Гривове, потребуется мне. Ты все хорошо понял?

— Да. Да здравствуют Вечные.

— И да хранят они Великий Путь.

Прошел уже месяц, после тех событий. Петр с трудом, но мог нормально двигаться. Он все ещё проходил специальные обследования и процедуры в военно-исследовательском центре. Там же проходил лечение и Виктор Федорович. Они регулярно играли в шахматы, так как им обоим было запрещено применять свои навыки до полного выздоровления. За ними, с огромным удовольствием, присматривала Гера. Иван заезжал к Петру, но ненадолго. В нем, что-то изменилось, как то спокойно стало на душе. Его не тянуло много разговаривать с Иваном и не хотелось выпытывать, у друга о его делах. Иван тоже изменился, ничем серьёзным не делился, чаще молчал чем говорил, а лезть к другу в голову никакого желания не было…

Виктору Федоровичу уже порядком надоела вся эта атмосфера, хотя на работу, вопреки обыкновению, его уже не тянуло. Оставался какой-то осадок. Словно дело было не закончено. Этим вечером, он решил поговорить с Петром, когда Гера уйдет.

— Привет, на чем мы вчера остановились?

— Вы мне проиграли.