- Вы правы, - коротко произносит Жакоб.

Черт возьми! Как легко он сдался! Понял, что попал в мой капкан, решил, что лучше самому признаться.

Какой я молодец! Думаю, Мадлен будет мной довольна. Я доказал ей свое преимущество перед Робеспьером. Уверен, она прекратит всяческие свидания с ним. Мадлен будет только моей женщиной.

Я, Шарль Броше, в шоке. Жакоб - убийца? Что за чушь! Господи, кто угодно, только не он! Барнав - болван!

А вот и полиция. Николя уводят. А что я могу сделать?

- Друг, - говорю я ему, - скажи, что ты не убийца! Почему ты мочишь?

Я с трудом сохраняю внешнее спокойствие.

- Прости, но это правда, - тихо отвечает он, - я не хотел тебя убивать... это все волнения... прости... я рад, что ты жив...

- Что за чушь?! - восклицаю я. - Ты же мухи не обидишь! Какого черта!

Жакоб молчит. Рядом со мной всхлипывает Анна.

- Мсье Барнав, Жакоб не убийца! - говорит она сквозь слезы.

Барнав отвечает высокомерным молчанием.

О! Кого я вижу! Робеспьер! А с ним его миленькая, но пустоголовая спутница Светик. Эх, если бы он прибыл раньше!

- Мсье Барнав спятил, - говорю я Робеспьеру. - По его вине Жакоба арестовали!

Барнав и Робеспьер обмениваются взглядами, полными ненависти. Понятно. Они ведь обхаживают одну и ту же дамочку!

- Барнав хочет произвести впечатление на мадам, - говорю я Робеспьеру, - вот и клеит убийство первому встречному!

Взгляд, полный злобы, устремляется на меня. Я истерически хохочу!

- Я сделаю все, что в моих силах, - спокойно произносит Робеспьер.

- Но пока мсье Жакоб пойдет с полицейскими, - говорит Барнав, с трудом скрывая ехидство.

Сахарный идиот!

Я, Серж Лану, прибежал на шум. Похоже, у нас гости: Робеспьер и Светик. Эх, что-то она себя не бережет перед нашим предприятием! Я подхожу к ней.

- Вижу, вы расстроены, - говорю я.

- Да, кивает она, - я всегда знала, что Барнав самовлюбленный тупица!

Это высказывание получается у нее слишком громко.

Барнав оборачивается. Их взгляды встречаются. Светик замирает. Мне кажется, Барнав хочет задушить ее.

Я беру Светик за руку, даю Барнаву понять, что не дам мадемуазель в обиду.

- Я не намерен выслушивать оскорбления от какой-то юной нахалки, - с презрением произносит он и гордо удаляется.

Робеспьер идет за ним. Они о чем-то беседуют. На вид милейшая болтовня. Какое спокойствие! Но я понимаю, что они готовы уничтожить друг друга.

- Я в ужасе! - восклицает Светик.

- Не волнуйтесь, - ласково говорю я, - берегите силы, сегодня ночью у нас важное дело! Вам надо отдохнуть!

Она кивает.

- Наверно, мы скоро уедем. Обещаю, я сразу же отправлюсь домой вздремнуть, - говорит Светик.

Молодец.

Интересно, почему Барнав обвинил именно Жакоба. Хм... а у этого парня, действительно, положение хуже всех.

Я, Жан-Поль Марат, мне 48 лет. Я самый рьяный противник монархов. Я их уничтожу. Именно эту цель преследует моя газета "Друг народа". С каждым днем мои нападки на короля и особенно на его жену-шлюху становятся все сильнее и сильнее.

Сейчас мне помогает знакомство с одной дамочкой, Николь Орильи. А вот и она.

- Здравствуйте, мсье Марат, - с улыбкой произносит она.

Кто бы мог подумать, что от этой до отвращения элегантной мадемуазель будет какая-то польза. Оказалось, она плотно взялась за монархов.

- Не зовите меня "мсье", - сурово прерываю я.

Терпеть не могу аристократической вежливости. Эта Николь вся пропитана какой-то манерностью, каждый жест отточен до безобразия. Однако, она умница, столько разузнать.

- Прочла ваш последний номер газеты, - говорит Николь, очень зубасто! Все о заговоре двора. Обидно, что люди не придают этому значения.

Ее рука в шелковой перчатке берет со стола одну из газет, что я приготовил к завтрашнему дню. Ха, а облик дамочки явно не вписывается в мой унылый серый подвал. Она точно с модной картинки. Только подписи не хватает: буржуазная мода взяла верх!

- Глупцы! - говорю я. - Они считают меня сумасшедшим крикуном. Ничего, скоро они поймут, что я прав.

- Не сомневаюсь, - улыбается Николь. - Я даже спокойна!

- Да, пусть короли попробуют удрать, все равно их схватят и с позором пригонят назад! - я хохочу.

- Мечтаю увидеть это зрелище! Королева с позором въезжает в Париж! - мечтательно произносит Николь.

ПОБЕГ

Я, Мария-Антуанетта, королева французов.

Сегодня 20 июня, вечер. Я, мой супруг, граф и графиня Прованские, и несколько гостей расположились в большой гостиной. Мы играем в триктрак и ведем оживленную беседу. Я уверена, даже самый пытливый взор не заметит ничего странного.

Часы бьют десять. Я непринужденно встаю из-за стола и удаляюсь. Что тут подозрительного? У королевы Франции могут быть неотложные дела.

Затаив дыхание, я стою в коридоре, прислушиваясь к шагам гвардейцев. Они ушли. Еще какое-то время я вслушиваюсь в тишину. Вроде бы никого. Крадучись, я вхожу в комнату Терезы, ласково бужу ее. Девочка просыпается и испуганно смотрит на меня. В ее взгляде я читаю вопрос: что случилось?

- Все хорошо, дитя мое, все хорошо, - успокаиваю я ее. Сейчас вам помогут собраться, и мы отправимся в одно маленькое путешествие.

Тереза кивает. Похоже, ее заинтриговала эта таинственная поездка. Я отдаю распоряжение гувернантке и выхожу из комнаты.

Слава богу, отъезд не испугал принцессу. Теперь надо разбудить Луи, маленького дофина. Он еще мал, с ним все будет легко.

- Вставайте, Луи, мы уезжаем. Мы поедем в крепость, где много солдат, - ласково говорю я.

Луи садится на постели и сонно трет глаза ручонками.

- Там будут солдаты? Тогда мне нужна шпага и мундир, рассуждает он.

- Конечно, - улыбаюсь я. - Там уже все приготовили. А сначала тебе нужно переодеться.

- Скорее, мы спешим, - приказываю я Мадам Турзель.

Она одевает Луи девочкой.

- Это такая игра, - поясняю я ему.

- Как в книге про шпионов! - восклицает дофин.

Я киваю.

Ох, наконец, я, Мария-Антуанетта, Луи, Тереза и гувернантка собрались в моей комнате. Я открываю дверцу шкафа, и пред нами предстает офицер Мальден. Это была идея Ферзена укрыть его в шкафу. Теперь все мы, крадучись, идем к неохраняемому выходу.

Предо мной открывается мрачный двор. Только несколько тусклых факелов освещают его. Мое сердце замирает. Я чувствую себя как во сне. Кареты, праздно болтающие кучера и гвардейцы кажутся мне нереальными, мистическими существами. От этого мне становится еще страшнее, чувство осторожности не оставляет меня ни на миг. В одном из кучеров я узнаю Ферзена. Он стоит поодаль от остальной компании и заметно выделяется среди прочих величественной осанкой. Мы подходим к нему. Сейчас не время любезничать. Мы обмениваемся лишь парой слов. Он берет Терезу и Луи за руки... Мне надо возвращаться...

Я вновь в салоне, продолжаю пустую беседу. Мои мысли далеко отсюда. Ферзен уже должен проводить детей через большую площадь и усадить их в фиакр. Пробило одиннадцать.

- Нам очень приятно ваше общество, - говорит граф Прованский, - но, увы, час уже поздний, мне бы хотелось попрощаться. Не так ли, моя супруга?

Графиня с ним согласна. Они покидают дворец. Я замечаю, что мадам Прованской с трудом удается побороть волнение. Они, как и мы, сегодня бегут из Парижа.

Я и Елизавета отправляемся в свои покои. Не знаю, как я выгляжу, удается ли мне сохранить хладнокровие. Я велю камеристке приготовить меня ко сну. Иначе я боюсь вызвать подозрения.

Уже половина двенадцатого. Надеюсь, что визит навязчивого Лафайета к моему супругу уже закончился. Я велю потушить светильники. Слуги уходят спасть.

Я быстро поднимаюсь с постели. Мой дорожный наряд давно готов: строгое шелковое серое платье и черная шляпка с густой вуалью.

Я вновь готова бросить вызов судьбе! Я спускаюсь по маленькой лесенке вниз, меня встречает доверенное лицо. Все идет по плану. Уже сейчас я чувствую радость, даже волнения кажутся мне приятными. Ведь меня ждет свобода! Я и мой провожатый идем через площадь Карусель.