Ревность несколько воспламенила Дай Натха.

— Я хочу знать, — сказала она, — как все это сделается.

— Да вы это и узнаете, тем более что мы не можем обойтись без вас.

— Говорите, я вас слушаю.

— Во-первых, — начал Рокамболь, — вы напишете маркизу Ван-Гоп.

Дай Натха встала и позвонила.

— Перо! — приказала она вошедшему слуге.

— Я жду, — заметила она, садясь за письменный стол. Рокамболь продиктовал: «Друг мой, приезжайте ко мне сегодня вечером… к сожалению, вы убедитесь, что я умею держать свои обещания».

— Это все?

— Да!

Дай Натха подписалась.

Рокамболь взял от нее эту записку.

— Она будет завтра утром у маркиза Ван-Гопа, — сказал он. — Завтра в половине седьмого я буду здесь с человеком, который должен играть главную роль в вашем салоне.

— А больше вы ничего мне не скажете?

— Ничего, — ответил сухо Рокамболь, прощаясь с индианкой.

— Прощайте, — проговорила она, — и не забывайте, что теперь моя жизнь находится в ваших руках.

— Милейшая особа, — подумал между тем Рокамболь, уходя от нее, — если бы дело шло только о твоей жизни, то это не очень беспокоило бы меня, но твои пять миллионов стоят вполне того, чтобы мы спасли тебя.

От Дай Натха виконт де Камбольх проехал к госпоже Маласси, которую Вантюр еще утром предупредил, что вечером у нее будет гость.

— Вот, — сказал Вантюр, вводя к ней Рокамболя, — то лицо, которое вы ждете.

Вдова вспомнила, что она уже видела виконта у маркизы.

Рокамболь раскланялся с ней и выслал Вантюра. Вантюр немедленно исполнил его приказание, а Рокамболь преспокойно сел себе в кресло.

— Мне нужно, — сказал он, — сообщить вам несколько слов.

Маласси молча поклонилась.

— Я приехал, — продолжал Рокамболь, — потребовать от вас услуги, платой за которую будет ваш брак с герцогом де Шато-Мальи.

Мадам Маласси задрожала и вообразила, что, вероятно, за такую высокую плату от нее потребуют чего-нибудь невероятного.

— Я вас слушаю, — сказала она покорно.

— В таком случае будьте добры и напишите то, что я вам сейчас продиктую.

Вдова встала и села за письменный стол.

«Милая моя, — диктовал Рокамболь, — Шерубен непременно хочет видеть вас сегодня вечером, так приезжайте в восемь часов ко мне, чтобы утешить этого ревнивца, который только и мечтает о дуэли, чтобы иметь возможность убить вашего мужа».

Мадам Маласси подняла голову.

— Но, — заметила она, — ведь, право, это глупо!..

— Только пишите — остальное вы поймете потом, — заметил Рокамболь и продолжал диктовать.

Мадам Маласси покорно писала.

— А теперь. — продолжал виконт, — потрудитесь подписаться.

Она подписалась.

Рокамболь взял записку и положил ее к себе в бумажник.

— Милостивая государыня, — сказал он, — тогда, несколько дней тому назад, вы могли еще отказаться от услуг вашего управляющего, но теперь это уже поздно… тут дело идет не только о вашем браке, но и о вашей жизни.

— Жизни!

— Да, — ответил Рокамболь и сказал ей, что она должна будет умереть, если только не будет исполнять того, что от нее потребуют.

Результатом совещания с ней было то, что Маласси немедленно поехала к маркизе Ван-Гоп и упросила ее приехать к ней завтра в восемь часов вечера.

На другой день после этого маркиз Ван-Гоп получил от индианки письмо, в котором она уведомляла его, что доказательства находятся в ее руках и что она просит маркиза приехать к ней за получением их в семь часов вечера.

Маркиз сделал духовное завещание, которым завещал все свое имущество, в случае его смерти, городу Амстердаму, и отправился к Дай Натха.

Индианка приняла его и рассказала ему, что будто бы его жена влюблена в известного обольстителя всех красавиц легкого поведения — по имени Оскар де Верни, носящего также имя Шерубена-очарователя, и что она изменяет своему мужу при помощи госпожи Маласси, в доме которой и живет Шерубен. В доказательство своих слов она позвала Вантюра, который подтвердил ее слова, и показала уже известное нам письмо Маласси. написанное этой последней под диктовку виконта де Камбольха.

— Ну. а теперь, — сказала она, — вы все еще будете сомневаться?

— Я хочу видеть… видеть их обоих! — вскричал маркиз.

— Идите за этим человеком… вы увидите этого Шерубена на коленях перед вашей женой.

— Хорошо, — сказал маркиз, — я иду — час наказания наступил.

— О! яд… яд действует… торопитесь, Эркюль… мне кажется, что я умру.

— Вот голубой камень, — проговорил маркиз, бросив к ногам индианки кольцо. — Я всегда успею убить тебя, если ты солгала.

Маркиз все еще сомневался, не допуская мысли, чтобы его жена обманывала его.

— Ну, идем, негодяй, — сказал он, следуя за Вантюром, — и читай свою предсмертную молитву, потому что я убью тебя, если ты только солгал.

И маркиз вышел, между тем как Дай Натха собирала свои последние силы, чтобы достать кольцо, камень которого должен был возвратить ей жизнь.

Вантюр привез его к дому Маласси и спрятал его в уборной вдовы.

— Барыни нет дома, — сказал он, — и она не воротится раньше ночи… Теперь я вам более не нужен?

Маркиз молчал.

Он сел в уборной и положил перед собою заряженные пистолеты и стал ждать прибытия маркизы Ван-Гоп, решив убить ее и ее соблазнителя.

— Надо ускользнуть, — подумал Вантюр, уходя, — а этот бедняга Шерубен и не подозревает того, что ему придется отправиться вслед за маркизой!.. Одним червонным валетом будет меньше и одной частью больше в нашем дивиденде в сумме пяти миллионов.

На пороге калитки Фанни ждала маркизу, чтобы вести ее на смерть.

Возвратимся теперь опять назад.

Шерубен задрожал всеми членами, когда к нему подошел граф Артов, и бросил на него умоляющий взгляд.

— Милостивый государь, — продолжал граф, — вы фат и подлец, и вы будете наказаны за это.

Граф медленно поднял пистолет и хотел уже спустить курок, как Шерубен бросился в ноги к нему и, ползая на коленях, умолил о прощении.

— Хорошо, — сказала Баккара, — ты будешь прощен, но только с условием, что ты расскажешь нам всю правду о том, что есть общего между тобой и маркизой Ван-Гоп?

— О! — прошептал радостно он. — Я сделаю все, что вы только прикажете, но только пощадите меня.

Баккара сделала знак графу, который тотчас же опустил свой пистолет.

— Да… да, — бормотал Шерубен, — — я расскажу все, но вы защитите меня от них, иначе они убьют меня!..

— Кто они?

— Червонные валеты.

— Я не ошиблась, — вскричала Баккара, — — берегись, если ты только утаишь хоть одно слово, то ты ничем тогда не спасешь своей жизни.

— Я все скажу, — пробормотал Шерубен.

И рассказал все, что знал: о червонных валетах и о том, что они делают, и какую он играл роль в деле с маркизой Ван-Гоп, и о пятимиллионном вознаграждении индианки…

— Но кто же начальник этого общества? — настаивала Баккара.

— Не знаю, — ответил Шерубен, — об этом знает только виконт де Камбольх.

— Хорошо, — проговорила молодая женщина, — мы проверим твои слова.

Шерубен встал тогда, думая, что он уже спасен.

— Ты исполнил одно, — заметила Баккара, — исполни же и другое.

— Все, что вы хотите!..

— Что это? — спросила она, показывая на флакон.

— Одуряющее вещество!..

— Не яд ли это?

— Нет, — ответил с полным убеждением Шерубен.

— В таком случае мы это узнаем сейчас же… Я сделаю опыт над тобою.

Шерубен, не предполагавший никогда, что Рокамболь подсунул ему яду, с радостью согласился испытать на себе эти духи и таким образом спасти свою жизнь.

— Если бы это был яд, — думала Баккара, — то Сара, вероятно, сказала бы мне об этом, а она только говорила, что эта жидкость лишает рассудка, так пусть же этот человек будет хоть этим наказан. Она подала флакон Шерубену и сказала: