В комнате-лифте одиноко валялись мои ласты, видимо, скинутые водоворотом, Подхватив их, я бережно провела пальчиками по трем уже знакомым мне символам и активизировала жабромаску. Бросив взгляд на свое бедро, с удивлением заметила, что царапины на нем нет, совсем нет, словно ее там никогда и не было. Комната быстро наполнялась водой, возник знакомый водоворот и меня понесло наверх.

Оказавшись в верхней каменной комнатке и почувствовав под ногами твердую поверхность, попыталась выйти на связь.

- Стефан, Грегор, прием! Прием!

- Аля! Где ты? Почему не отвечала? - раздался в наушнике голос Грегора, - твой дельфин с ума сошел. Мечется вдоль стены.

- Я тут в расщелину провалилась и связь пропала, вот только выбралась, - я беззастенчиво соврала, - а акула?

- Акулу мы отогнали и вызвали промысловиков с соседней рыбной фермы, они давно за этой хищницей гоняются.

- Хорошо, - выдохнула я, - попробую отсюда выбраться.

- Аля... Аааааляяя... - раздался голос в наушнике зоолингво.

- Тони, славный мой! Я сейчас, - ответила, молниеносно устремляясь к выходу.

Аккуратно и не спеша покинула спасительное убежище и тут же нос к носу встретилась со своим спасителем.

- Испугался... - перевел зоолингво.

- И я за тебя испугалась, - погладив друга по полосатому боку, прижалась к гладкому телу, - спасибо тебе, Тони.

- Держись... - послышалось в наушнике и я схватилась за плавник.

Когда мы добрались до Стефана и Грегора, сил у меня больше не было. Совсем. Даже на то, чтобы улыбнуться.

- Ну как ты, укротительница акул? - усмехнулся добродушный Стефан.

- Могло быть и лучше, - попыталась отшутиться я.

- А зверюгу-то твою поймали, - вклинился в наш разговор Грегор, - рыбаки говорят, что давненько такого крупного экземпляра не видывали. Семь метров десять сантиметров - почти рекорд.

Уже стоя рядом с Лассе на борту «Огонька», я держала в руках зоолингво, смотрела на плывущего рядом дельфина и грустила, надолго прощаясь с другом.

- Буду скучать... - раздалось в наушнике.

- Я тоже, Тони. Я тоже.

Еще какое-то время мы молчали, пока не показался быстро приближающийся берег.

- Я скоро приеду и тут же прилечу сюда, мы снова с тобой поплаваем.

- Поплаваем... - согласился дельфин.

- Я очень скоро вернусь домой, - пообещала я.

- Ты только туда летишь... - раздалось вдруг в наушнике, а потом Тони резко развернулся и исчез, махнув на прощание хвостом.

Его последним словам я не придала большого значения, списав это на странность перевода зоолингво. Все-таки прибор экспериментальный. Прощай Тони! Прощай, мой отважный дельфиненок. Береги себя. А я... Я постараюсь сберечь себя.

Солнце, освещая последними лучиками спокойное море, уже почти скрылось за линией горизонта, а я все сидела на берегу и высматривала знакомый плавник. Тони так и не появился.

- Не замерзла? Ветер прохладный, - накинула мне на плечи кофточку, подошедшая бабушка, - пойдем в дом, завтра вставать рано.

- Иду, ба, - на автомате откликнулась я, а потом подняла голову и внимательно посмотрела на свою прапрабабушку Пелагею Джоновну Вельскую.

Если про мужей бабушки и прабабушки я знала, то личная жизнь моей горячо любимой ба, оставалась для меня тайной, скрытой за семью печатями. Не только для меня, никто из родственников не знал. Эту тему все, абсолютно все, обходили стороной, словно она была негласным табу. И эта ее вечная молодость. Вот стоит передо мной человек, которому скоро стукнет полтора века, а выглядит… Да немногим старше меня! Больше книг на сайте кnigochei.net Ну сколько ей дашь? Тридцать три? Тридцать пять? Подтянутая, ухоженная, вечно находящаяся в движении – да никому из молодых не угнаться за моей бабулей. И все же, есть в этом какая-то загадка. Есть, я чувствую!

- Что ты так смотришь на меня, Аленька? – улыбнулась мне бабушка, той теплой и нежной улыбкой, которую я помнила и любила с детства, - хочешь запомнить перед долгой разлукой?

- Я люблю тебя, ба, - не смогла не улыбнуться ей в ответ.

- И я тебя, моя девочка. Больше, чем ты можешь себе представить, - она присела рядышком и долго вглядывалась в мое лицо, а потом спросила, - ничего рассказать мне не хочешь?

Я хотела. Очень хотела, тем более апаньяр сказали, что от родственников я могу не скрывать свои приключения, только вот как начать разговор…

- Там в древнем городе, кроме нападения акулы случилось еще кое-что, - решилась начать разговор я.

Потом, неспешно вспоминая все подробности, я долго рассказывала о своих приключениях. Пелагея Джоновна слушала внимательно, ни словом меня не перебив. Только, когда я дошла до своих генов, приобретенных недавно от загадочной древней расы, как-то нервно сжала в кулаки руки.

- Вот я и подумала, может быть ты что-то об этом знаешь? – закончила я мучившим меня вопросом.

Бабушка продолжала молча сидеть и внимательно смотреть на море.  Ну и я тоже сидела тихо. Конечно, меня просто съедало любопытство, но насильно рассказать ведь не заставишь. Вдруг эти воспоминания сделают больно любимому человеку? А ведь и правда, похолодало сильно. Я поежилась и посильнее натянула на себя кофточку.

- Это случилось, когда я была также молода, как сейчас ты, - вдруг начала говорить бабушка Пелагея. Голос ее был грустным и непривычно тихим, - тогда мало кто из землян улетал с родной планеты. Да мы и сейчас в большинстве своем домоседы. Группу наших ученых археологов пригласили поработать на Тентуре. Постольку поскольку отношения между землянами и тентурийцами были на тот момент обострены, то нашу миссию охранял отряд военных МНК. И вот там я встретила его, молодого офицера, красивого, высокого. Он тоже меня заметил, словно искра вспыхнула между нами. Влюбилась конечно. Влюбилась так, что меня аж шатало от счастья. Два месяца эйфории, блаженства… А потом в один день все это прекратилось. Приезжаю в гостиницу, а его нет. Его нет нигде, даже на планете. Он просто ушел из моей жизни не сказав ни слова, просто ушел, Аль. А я тогда молоденькая совсем была, глупая. Переживала, конечно, сильно, плакала. Все мне там о нем напоминало. Потом попросила перевести меня на другой участок, а оказалось, что раскопки свернули. Нашли там что-то и передали объект военным. И я вернулась домой, а через семь месяцев родилась твоя прабабушка. Вот так вот все и вышло, Аленька.

- А какой он был расы? – через какое-то время спросила я.

- Эленмарец, кажется так называлась его раса. Ты очень на него похожа, - бабушка Пелагея вновь с нежностью мне улыбнулась, - разве что ушки у тебя не острые, да волосы не такие светлые.

- А как же ты потом… - мне было так бесконечно жаль ее, эту сильную, волевую женщину, такую родную и любимую.

- А что потом? – как-то горько улыбнулась она, - Машка родилась, потом Таюшка, потом мама твоя, а потом и ты. Вот и живу для вас, радуясь каждому дню.

- Ты больше никогда не любила?

- Я просто никогда не переставала любить, - она поднялась, отряхнув вязанную юбку, - ну пойдем уже. Завтра вставать рано. Рейсовый до Луны ждать не станет.

Я последний раз бросила взгляд на море. Чуда не произошло, плавник так и не показался. Тяжело вздохнув, поплелась в сторону домика.

*****************************************************************

Утро началось внезапно. Вот так бывает ты просто спишь и вдруг:

- Алька, подъем! – врывается в мой сон голос бабушки, - после твоего вчерашнего приключения на базе объявили выходной, и сигнал будильника не сработал.

- Что? – сонно прохрипела я, силясь открыть глаза.

- Проспали мы с тобой, вот что! – не сдавалась бабушка Пелагея.

- Проспали? – подскочила я.

- У тебя есть пять минут на сборы. Кета-уаси любезно согласился нас подвезти до вимар-станции, - говорила бабуля, уже натягивая поверх джинсов легкие сапожки, - есть еще добрые люди… то есть я хотела сказать влаппи. Одевайся. Завтрак сухим пайком возьму.