Но и молитва, и чтение слова Божия недостаточны для духовной жизни: нужно эту жизнь поддерживать и непременно исполнением заповедей Божиих. Эта жизнь, как я сказал, подобна огоньку. Благодать зажигает этот огонек в сердце, а мы должны подливать маслица в сию священную лампаду. Каждое доброе дело, сделанное нами во исполнение заповеди Господа нашего, и есть это маслице в лампаде нашей совести, нашей духовной жизни. Ведь не мы делаем добро, как я сказал уже, а Сам Христос чрез нас. Сделал ты добро — Христос его сделал. Христос прикоснулся к тебе, соделал тебя, так сказать, орудием Своей жизнедеятельности на земле. Ведь ты — член тела Его — Церкви. Вот теперь ты стал живым членом сего тела. В тебе проявилась жизнь Христова. И в твоем сердце ты не можешь не ощущать этого. О, если бы мы больше делали добра во имя и от имени Христова! Какое счастье ощущали бы мы в совести нашей, какой небесный мир обитал бы в сердце нашем! Мы сами себя лишаем сего мира, сей радости, о Господи, радости доброделания. А ведь это счастье всегда к нам так близко! Хотя бы ради этой радости, коей мы в сущности недостойны, коей и искать нам не подобает, — хотя бы ради этого духовного утешения мы понуждали себя делать добро! И ближе всего дела милосердия христианского, творимые по заповеди: да не увесть шуйца, что творит десница твоя. Вот первое дело милосердия: простить, забыть, из сердца выкинуть всякую обиду, какую нанес нам ближний наш. Скажите: легко ли это? Да, не легко, если злое чувство вросло в сердце, если оно грызет совесть, как змея. Но ужели это угрызение совести, эта мука адская приятнее чувства любви и всепрощения? Ужели лучше носить змею в пазухе, чем выкинуть ее? Я укажу вам, по руководству св. отцев, учителей жизни духовной, верное средство умиротворить и себя, и врага своего: это — помолиться за него, сделать для него какое-либо благодеяние. Помолиться не только дома, единолично, но призвать и Церковь на помощь: подавать за врага просфоры на божественной литургии, вынимать частицы на проскомидии... А благодеяние оказывать врагу так, чтоб он не знал, откуда идет оно. Попытайте это могущественное благодатное средство и вы увидите воистину чудо: в вашем сердце растает злое чувство ко врагу и затеплится чувство любви; вы каким-то чудным образом увидите, что не он, а вы виновны в своем с ним столкновении, заметите, что и в нем происходит перемена: при встречах с вами он не уклонится от вашего приветствия, он подаст вам руку, он заговорит с вами... Велика сила Божией благодати, действующей в нас и чрез нас, аще мы восхощем того! Но не врагам только благотворите, а и всем, кто нуждаемся в вашем благотворении, всем, кого укажет вам ваша совесть, руководимая Ангелом-Хранителем вашим. Понуждайте себя на дела милосердия: в них великая сила, соделывающая помимо воли нашей сердце наше милующим, а следовательно, чувствующим и в себе милость Божию. И в сем есть тайна: твори добро и забывай, что творишь: твори добро и благодари Того, Кто в тебе и чрез тебя творит его. Твори добро и прячь его от себя самого: да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя! О, если бы мы тратили на такое доброделание хотя только то, что тратим на свои удовольствия! Пусть человек состоятельный откажет себе в удовольствии быть в театре и употребит эти деньги на помощь сиротам. Пусть добрая христианка откажется от лишних нарядов и подумает, что она могла бы отдать от своих избытков бедноте, которой везде так много, или на украшение убогого храма Божия. Пусть даже простой поселянин, фабричный рабочий, ремесленник поставят правилом хотя половину того, что они тратят на водку, отдавать Христу в лице бедных собратий своих, и Христос молитвами сих бедных поможет им совсем оставить спиртные напитки и благословить их труды. Пусть даже дитя откажется от лакомств, от игрушек в пользу деток-сироток. Ведь и дети должны жить христианскою жизнью. Ведь в детстве-то и надобно закладывать в них прочные устои добродетельной жизни. Пусть детское сердце — оно ведь так восприимчиво — пусть оно познает сладость самоограничения во славу Божию, во имя любви христианской. Ведь я не призываю к великим подвигам, к самопожертвованию, а предлагаю вам только млеко животворящего Христова учения, а не твердую пищу. Вкусите и видите, яко благ Господь! Я призываю вас к свободе, к истинной свободе от греха, — ныне же времена всяческих свобод! Освободите себя во имя Христа, Освободителя душ наших, от этого рабства миру и его бессмысленным обычаям, привычкам, приличиям! Дайте вздохнуть свободно душам вашим, измученным в этом плену житейской суеты! Познайте опытом сердца сладость этой свободы во Христе! Во дни покаяния вы стоите к ней ближе, чем когда-либо в другое время. Пост — весна душам. Пусть же благотворное и животворящее веяние Духа Божия коснется сердец ваших. Пусть оно пробудит в них зачатки духовной жизни. Пусть эта жизнь пустит ростки, и мы начнем — да, начнем быть христианами, если досель только назывались таковыми. Помнить надо: время сокращенно есть прочее и суд Божий близко... Грехи человеческие умножились, как никогда, и вопиют на небо. Не медлите же обратитися к Господу — вы, имеющие счастие именовать себя чадами святой матери Церкви Православной!

Яко воистину священная и всепразднственная сия спасительная нощь и светозарная, светоносного дне востания сущи провозвестница...

Если бы смертному человеку дано было подняться в высоту небес и оттуда созерцать, что творится на Русской земле в сию священную и спасительную полночь, то пред его взорами открылось бы чудное зрелище. Тихо спустилась на землю темная весенняя ночь. Смолкла суета земная, все будто притаилось, в ожидании чего-то великого, таинственного... И вот там, где-то на беспредельном пространстве далекого Великого океана, наступает полночь; она надвигается на пустынные берега нашей Камчатки и Сибири, и тут, в этих редко разбросанных селениях, где только имеются храмы Божий, зажигаются огоньки, будто звездочки падают с небес, начинается торжественный звон небольших колоколов сельских церквей, — полночь быстро движется от востока к западу по необъятному пространству Сибири: за нею будто светлый поток течет по лицу родной земли, этот свет пасхальных огней, этот торжественный, победный звон... Вот полночь перешагнула Урал, а за нею широкою волною светлая радость Воскресения залила всю Русь... Гудят тысячи колоколов, горят миллионы огней, десятки миллионов православных русских людей ликуют духом в тысячах храмах Божиих: настал праздников праздник — Светлое Христово Воскресение! Вся ночь проводится народом в храмах Божиих, встает радостное весеннее солнце и будто само ликует и радуется, и играет лучами своими, пробуждая всю природу все к той же всемирной радости о Воскресшем Спасителе мира...

Дивная картина! Чудное зрелище!

Небо спустилось на грешную землю и освятило ее, и земля стала небом: Христос воскресе!

Нигде в мире так светло не празднуется Воскресение Христово, как в Церкви Православной, и нигде так поэтично, так трогательно не выражается эта радость праздника, как на Святой Руси. У христиан Запада праздник праздников — Рождество Христово: у нас — Светлое Христово Воскресение. Да так и быть должно. Ведь если бы Христос не встал из гроба, то тщетна была бы и вера наша, как говорит Апостол Павел; мы были бы несчастнейшими из людей. Но воскрес Христос, и — все исполнилось света, все обновилось, все ликует победу над смертью, торжествует мир с Богом, с небом, и льется благодатный мир и светлая радость по лицу всей земли...

Но особенно светло, живым ключом бьет эта радость небесная в храмах Божиих. И праздничное убранство храма, особенно же престола Божия, и отверстые в продолжении все седмицы врата царские, и благоухание фимиама, и многое множество горящих свечей и разноцветных лампад и эти ликующие, дышащие святым восторгом лица молящихся, и эти неподражаемые, возвышенно поэтические песнопения пасхального канона — все это в совокупности переносит нас в ту вечноблаженную жизнь, которая настанет в последний день мира после онаго превожделенного призыва: Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте царствие, уготованное вам от сложения мира... Даже воспоминание о грехах не смущает души: ведь св. Златоуст и грешника успокаивает: «Никтоже, — говорит он, — да плачется прегрешений: прощение бо от гроба возсия». Так глубока, всеобъемлюща, так светла и животворна радость Воскресения: Христос воскресе!