Оглядываясь назад, молодой человек далее размышляет: «До такой ясной мысли я не мог дойти, пока не посещал церкви; я ходил будто в заколдованном круге, из которого некуда было бежать, и я, дрожа, стоял пред мучительной загадкой: к чему мы живем? Ведь «жизнь — обман, она и кончится бессмысленно и гадко, среди телесных мук и сердца жгучих ран» (простите, что опять говорю чужими словами). Кругом я видел только зло и мне казалось, что зло в мире царствовало и смеялось над добром... А теперь я снова вернулся под опеку матери-Церкви, где нашел утешение и покой и даже радость, которой уже давно-давно не испытывал... Я чувствую себя так, как будто перенес тяжкую болезнь, но зато на душе моей так легко... А читая слово Божие, я все более и более убеждаюсь в истине слов Господа нашего Иисуса Христа: «Ищите прежде царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам».»

В заключение автор говорит, что его письмо есть удовлетворение потребности сердца — раскрыть тайник души тому, кто был «невольным учителем и наставником на пути истины». О себе говорит, что ему теперь 24 года, он еще не женат, окончил курс гимназии, служит и внешним своим положением очень доволен.

Читатели видят, как благодать Божия подстерегает душу человеческую, чтоб пробудить в ней спящую совесть и обратить на путь спасения. Благо тому юноше, который носит в своем сердце благодатные воспоминания от дней детства. Видите, как в страшную минуту искушения автора этого письма спасли светлые впечатления пасхальных дней в детстве! Не ясно ли: в чем спасение от искушений для молодежи нашей? как застраховать детей от этих искушений? где искать спасения от эпидемии самоубийств среди молодежи по преимуществу? А эти самоубийства растут с ужасающей силой... Возьмите любой № газеты и вы увидите этому страшное подтверждение. Вот, напр., № 12, 204 «Нового Времени»: больше столбца занято описанием самоубийств. Их за один день зарегистрировано в одном Петербурге 23! Только за один день! Сколько же за месяц! за год? сколько по всей России?! Ведь ужас берет от этой скорбной летописи! А наша интеллигенция все хочет как-нибудь обойтись без Бога, объяснить все как-нибудь туманными фразами! Тут — простите — уж просто проглядывает какое-то упорство, нежелание иметь дело с религией, отречение от Христа... Тут и Сам Бог, никого насильно не желающий спасать, ничего не может. Ведь по учению слова Божия в том и состоит хула на Духа Святого, когда человек упорно сопротивляется очевидной истине. А эти лицемеры-интеллигенты не только сами не хотят знать истины, но и от других стараются ее укрыть. Невольно вспоминается слово Господа к подобным им фарисеям:

«Горе вам, яко затворяете царствие небесное пред человеком, вы бо не входите, ни входящих оставляете внити!» (Мф. 23, 14). Невольно думается: как легко и просто разрешился бы мучительный, роковой вопрос о современном положении нашего отечества, вопрос о том: что делать, как выйти из той смуты, которая как ядовитый туман окутала нас со всех сторон, губит и молодых, и старых, и семью, и школу, и образованные классы, и простой народ, как, говорю, легко этот вопрос решился бы, если бы наша интеллигенция в целом обратилась к Богу отцев своих, к Христовой истине! Но — увы! Ко многим из ее среды приходится применить слово Исаии-пророка: «Еда убелит эфиоп кожу свою или изменит рысь пестроты своя?» Так и эти люди не способны к обращению, и о них может быть сказано: аще кто из мертвых воскреснет — они не имут веры.

Христос воскресе, мои дорогие читатели! И да воскресит Он и наши сердца, да согреет их любовью к Себе, да вдохнет дух жизни в наши измученные, как бы замерзшие души!..

Нет в человеческом языке слов более сладостных, более чудодейственных, как эти два слова: Христос воскресе! Когда произносишь их — чувствуешь, будто и солнце тебя ласкает, и радость вокруг тебя всюду разливается. А когда представишь себе, что ведь эта радость, это ликование жизни над смертью, это живое общение с землею и земли с небом в сей нареченный и святой день идет по всей Руси, от востока до запада, от пустынной Камчатки до тех русских областей, которые уже соприкасаются с Западной Европой, то невольно воскликнешь: о, как счастливы мы, русские, что и родились, и пребываем неизменно в недрах святой нашей матери — Православной Церкви! Там, у западных христиан, торжественнейшим праздником христианства почитается праздник Рождества Христова; велик сей праздник и в нашей Церкви, и называется он тоже Пасхою в книгах богослужебных, но ведь рождение Спасителя есть только начало нашего спасения, а воскресение — завершение его, полное торжество Господа нашего над адом и смертью, над человекоубийцею исконным — сатаною. А ведь Его торжество есть торжество наше — торжество всего искупленного Им человечества. Есть верование, что кто умрет среди светлых дней Пасхи, для того отверсты врата райские. Верование это сложилось под впечатлением пасхального богослужения. В самом деле: в течение всей пасхальной седмицы в церкви усопших не поминают; «аще случится кому отъити ко Господу в сии святые дни», то вместо обычного отпевания поется пасхальный канон, вместо: «Со святыми упокой» поется: «Аще и во гроб снизшел еси Безсмертне», вместо «вечной памяти» поют все то же всерадостное «Христос воскресе»... Как будто смерти вовсе нет, ее Церковь не замечает, как бы презирает, восклицая с пророком: «Смерть, где же твое жало?» И это несчетное число раз поемое «Христос воскресе», и этот полный священного восторга канон, и эти целую неделю незакрываемые царские врата во всех храмах православных, и этот целодневный, в продолжение всей недели звон на всех колокольнях святой Руси, и эти радостные приветствия и братские лобзания: «Христос воскресе — воистину воскресе!..» все это как бы свидетельствует, что небо соединилось с землею в великом торжестве всемирного обновления, и в этом торжестве участвует даже бездушная природа: ярко светит и будто играет весеннее солнце, теплом веют южные ветерки, повсюду пробуждается растительность, весело скачут горные потоки, — реки поспешно сбрасывают свои ледяные покровы; шумно и весело встречают грядущую весну не только пернатые гостьи-певуньи, к этому времени возвращающиеся из далеких южных стран, но и домашние животные, выпускаемые на пажити... Воистину, всемирный пир веры, торжество в честь Воскресшего Жизнодавца! Христос воскресе, Христос воскресе!!!

Простите мне, добрые христиане-читатели мои... Я хотел на сих словах и кончить свой нынешний «дневник». Мне не хотелось омрачать вашу светлую радость воскресения словом обличения тех, кто заслуживает обличения; но в моей пастырской совести я слышу голос Божий, в глубокой, еще ветхозаветной, древности глаголавший пророку: «Если страж видел идущий меч, и не затрубил в трубу, и народ не был предостережен: то, когда придет меч и отнимет у кого из них жизнь, сей схвачен будет за грех свой, но кровь его взыщу от руки стража. И тебя, сын человеческий, Я поставил стражем дому Израилеву, и ты будешь слышать из уст Моих слово и вразумлять их от Меня»... (Иез. 33, 6, 7). Так глаголет Господь и в совести каждого пастыря Церкви Своей. Вот почему великий Апостол взывал: «горе мне, аще не благовествую!» (1 Кор. 9, 16). Вот почему и я долг имею сказать правду, по крайней мере тем, кто принадлежит к моей пастве, чтобы не отвечать Богу, по реченному: «Кровь их от твоей руки взыщу!..» (Иез. 33, 8).

Ликует душа пастыря, совершающего богослужение в первый день Пасхи, облаченного во весь светлейший, по выражению устава церковного, сан, обходящего многократно весь храм с сладостным и радостным благовестием — «Христос воскресе!». Будто шум вод многих слышит он в ответ на этот привет: «Воистину, воскресе!» Светлая утреня подходит к концу. Уже поют чудные стихиры Пасхи. Наступает момент трогательного выражения взаимной любви, взаимного прощения: простим все воскресением! Выходят священнослужители из алтаря, будто ангелы Божий с неба, и начинается «христосование». В эти минуты каждому хотелось бы весь мир обнять и прижать к своему сердцу, полному радости и счастья, и вот Церковь Христова дает исход этому чувству сердца в прекрасном обряде христосования. Все ликуют, все лобзаются друг с другом, повторяя ангельское «Христос воскресе!» и отвечая на него апостольским — «воистину, воскресе!..».