- Опять меня занесло черт знает куда, - с досадой проворчал Виктор и виновато взглянул на Георгия. - Плюнь и забудь, ладно? Я тебе уже стольким обязан, а веду себя как скотина последняя...

Гера усмехнулся.

- Никак не получается, Витька, ни плюнуть на тебя, ни тебя забыть. Ну ладно, я, но вот что девушки в тебе находят?

- Если б я знал! - пожал плечами Виктор. - Может, их просто длинные прикалывают, они всегда торчат на виду. А потом, со временем, сильно втягиваешься в ситуацию, сживаешься с ней, здорово ею проникаешься, и уже кажется, что должно быть только так и не иначе.

- А от них ты не устаешь? - поинтересовался Гера.

- Я тебя умоляю... Чего нет - того нет! Во всяком случае, пока, - Виктор мельком взглянул через стекло на беспечно болтающую Таньку. - Вероятно, не устаю...

И он странно замолчал.

- Почему вероятно? - спросил Георгий, выбрасывая окурок.

- Да нет, ничего! - Виктор открыл дверь из тамбура. - Ничего особенного! Мы уже почти приехали...

Станция встретила их тем же поздним осенним солнцем и тишиной. Танька опять заблаженствовала и размякла. Ей сегодня так нравился окружающий мир, что Гера начал чересчур внимательно посматривать то на нее, то на приятеля и улыбаться куда-то в сторону.

День проплыл как в сказке. На удивление теплый, задумчивый и нереальный, неземной день.

Татьяна оголтело носилась по дому, словно ею выстрелили из пистолета, поспевая повсюду: и на кухне, и за столом. И Виктор был в полном недоумении от ее резвости, проворности и ловкости, а Гера продолжал улыбаться стенкам. Ниночка вела себя тихо, как далекая звезда, но когда вечером мнимые хозяева проводили гостей на станцию и вернулись обратно, Виктор громко вздохнул с откровенным облегчением.

- Уф, надоели! Наконец слиняли! - сказал он, усаживаясь, закуривая и вытягивая длинные ноги. - "Ох, нелегкая эта работа"... И ты совсем избегалась. Гоняла на манер атома, потерявшего электрон. А чего ты теперь никак не уймешься? Присядь хоть на минутку, не колготись!

Он схватил Таньку на ходу в охапку и зажал между коленями.

- В конце концов, имею я право остаться наедине с любимой женщиной?

- Имеешь, имеешь, - быстро согласилась Таня. - Только мне так очень неудобно. Дай мне сесть по-человечески.

Нет, она никогда ничему не научится! Виктор со вздохом выпустил ее и безразлично спросил:

- Ну, как тебе Георгий? Не показался?

- Почему не показался? Даже очень! - оживленно отозвалась Таня. - Элегантный, галантный, просто удивительно, что вы с ним дружите, - такие разные! Но Нина ему совершенно не подходит, вот ни чуточки!

Виктор иронически прищурился.

- Ох, и умна! Разные, одинаковые... Что ты в этом смыслишь? И почему же она ему не подходит? Они как раз замечательная, прекрасная, редкая пара! Герка сильно телепатнул, вычислив Нинку в толпе.

- Что значит "пара"? - возмутилась Таня. - Как пара туфель, что ли? А любовь?

- Ну, наконец-то мы с тобой добрались до любви! Я давно ждал, когда ты о ней все-таки вспомнишь. Перпетуум-мобиле каждой девицы... Чтоб ты поняла, родная, ни любовь, ни материальный расчет к добровольному соединению двух людей не имеют ни малейшего отношения! И никакой роли здесь не играют! Важно и нужно лишь одно: чтобы была пара. Все остальное по фигу! Да, если тебе угодно, пара туфель: правая и левая. И два сапога - пара! Слыхала? Чтобы у них обязательно был одинаковый фасон и размер. Чтобы их выпустила из одного и того же материала одна и та же фабрика и чтобы они лежали в одной коробке. И во всем соответствовали друг другу, подходили по всем параметрам, по вкусу, цвету и запаху.

Он внимательно взглянул на Таню.

- Вот это и есть пресловутая гармония взглядов, привычек и принципов, а не твоя обслюнявленная графоманскими стишатами и дилетантскими песенками любовь. Захватанная миллионами грязных пальцев. На рождение пары не влияют ни деньги, ни собственные машины, ни чувства. Просто пара - и все! И ничего больше! Ты двигай своей бестолковкой, шевели! Природу не наблюдаешь? А там, как известно, "утки все парами и с волной волна". Самый простой и естественный процесс. Я бы сказал, примитивный. И Герка со своей милашкой очень друг другу подходят, связанные уже одной ниточкой или веревочкой, шут ее знает...

- Ты все чересчур упрощаешь, - не слишком уверенно сказала Таня. - И почему бы тебе не поучиться у приятеля вежливости? Ты ведь даже не умеешь нормально разговаривать с женщиной!

Крашенинников положил ноги на спинку соседнего стула и допил оставшуюся водку.

- Никогда и ни у кого не собираюсь ничему учиться! - отчеканил он. - Полюбите нас черненькими... Пойди-ка сюда! Я соскучился по тебе, Танька!

- Не пойду! - закапризничала Таня. - Сначала нужно выяснить, пара мы с тобой или нет!

- Ну и как ты будешь это выяснять, умница-разумница? - Виктор полюбовался синеватой антенкой дыма, медленно поднимающегося к потолку. - И как долго? А что ты будешь делать, если обнаружишь ненароком, что мы все-таки не пара?

- Пока не знаю, - заявила Танька. - Ни того, ни другого, ни третьего! Но это не имеет никакого значения.

- Как мало ты знаешь... - Виктор задумчиво погладил ладонью синий дымок. - Просто ни хрена... А что вообще, по-твоему, имеет значение? Боюсь, что до этого ты тоже пока еще не додумалась.

Таня ничего не ответила, вдруг притихнув и печально опустив подбородок на руки. Виктор бросил на нее беглый взгляд. Смешная, беззащитная, глупая сыроежка осенняя...

- Ты сидишь, как Аленушка у пруда... О чем ты сейчас думаешь?

- О тебе, Витя, - неожиданно сказала Таня. - О тебе я могу думать?

- Да что ты говоришь? - Виктор с интересом повернулся к ней, резко крутнувшись на стуле и едва не опрокинув его вместе с собой. - И что ты обо мне надумала?

Таня еле сдержалась от смеха.

- "Кто сидел на моем стуле и сдвинул его с места?" - радостно закричала она. - Витька, ты сейчас упадешь!

Виктор тоже засмеялся и вдруг с тоской осознал, что не знает, как ему себя вести и что делать... Что теперь он, здоровый мужик и порядочный балбес, жутко, просто панически боится ее, страшится до нее дотронуться и снова ненароком повредить ей, маленькой и нежной, что-то опять сломать и нарушить в слабом и нестойком, ранимом существе, в этом худеньком теле... Он вообще не умеет с ней обращаться. Вариант непросчитанный.

Как свободно и легко было ему всегда с его девками, не доставляющими ни забот, ни хлопот, ни большого удовольствия... Если уж честно. Разбитные, шумные, веселые, они запросто входили в самые разнообразные компании и подошли бы любому и каждому. И ни одна из них ему бы не подошла. Никогда, ни за что. Ни за какие коврижки!

- "Знать не можешь доли своей", - промурлыкал Виктор.

- Это не факт, - передразнила его Таня и глянула своими странными, одновременно веселыми и грустными глазами. Она одна умела так смотреть. - А если обратиться к гадалке?

Виктор осторожно вытянул длинную руку и потрогал ее за нос. Ничего, не развалилась. Даже не отодвинулась. Можно попробовать еще... Сидит тихо и молчит. Словно ждет чего-то. Да чего от него дождешься, от идиота необструганного? Склеил чувиху, валенок!..

- Таня... - глухо и быстро заговорил Виктор, опуская ноги на пол. - Понимаешь, какая вышла история... Только ты, пожалуйста, не смейся, хотя я, конечно, ужасно смешон и все такое прочее... Но теперь я сам начал бояться... И ничего не могу с собой поделать. Я боюсь тебя!

Танины глаза сделались размером с медные пятаки. И по цвету похоже.

- Кажется, ты слишком много сегодня выпил, - озадаченно заметила она. - Может быть, тебе сделать крепкого чая?

- Да, чефира бы недурно! - одобрил предложение Виктор. - Хотя ты снова ни фига не поняла! Я боюсь к тебе даже прикасаться после всего, что случилось, а ты со своим чаем! Он что, поможет? Если поможет, то давай!

Таня тихонько хмыкнула, потом засмеялась, а потом громко захохотала, откинув назад голову. В милой ямочке между ключиц Виктор снова увидел эту коричневую круглую родинку, которую там на редкость удачно нарисовали...