Лондон, июль 1852 г.

Неизбежный конфликт между франкфуртским Национальным собранием и правительствами немецких государств разразился, наконец, в форме открытых враждебных действий в первых числах мая 1849 года. Австрийские депутаты, отозванные своим правительством, уже покинули Собрание и возвратились домой, за исключением немногих членов левой, или демократической партии. Подавляющая масса консервативных депутатов, видя, какой оборот принимает дело, ушла из Собрания даже раньше, чем этого потребовали их правительства. Таким образом, независимо от указанных уже в предыдущих статьях причин, усиливавших влияние левой, одного дезертирства правых депутатов было достаточно для того, чтобы превратить прежнее меньшинство в большинство Собрания. Представители нового большинства, которому никогда до сих пор такое счастье и во сне не снилось, пользовались раньше своим положением на скамьях оппозиции, чтобы разглагольствовать о слабости, нерешительности, инертности старого большинства и его имперского правительства. Теперь же им самим вдруг пришлось занять место этого старого большинства. Теперь они должны были показать, на что они сами способны. Их деятельность, разумеется, должна быть воплощением энергии, решительности, активности. Они, цвет Германии, быстро сумеют подтолкнуть дряхлого имперского регента и его нерешительных министров, а если это окажется невозможным, тогда — кто смеет сомневаться в этом! — используя силу народного суверенитета, они низложат это неспособное правительство и заменят его деятельной, неутомимой исполнительной властью, которая обеспечит спасение Германии. Бедняги! Их правление — если вообще можно говорить о правлении, когда никто не подчиняется ему, — оказалось даже еще более смехотворным, чем правление их предшественников.

Новое большинство объявило, что, несмотря на все препятствия, имперскую конституцию следует провести в жизнь и притом немедленно, что 15 июля народ должен избрать депутатов в новую палату представителей и что эта палата должна будет собраться 22 августа во Франкфурте. Это было уже прямым объявлением войны тем правительствам, которые не признали имперской конституции, и прежде всего Пруссии, Австрии, Баварии, включавшим больше чем три четверти всего населения Германии, — объявлением войны, немедленно принятым правительствами. Пруссия и Бавария тоже отозвали депутатов, посланных во Франкфурт от их территорий, и ускорили свои военные приготовления против Национального собрания. С другой стороны, демонстрации демократической партии (вне парламента) в пользу имперской конституции и Национального собрания приобретали все более бурный и энергичный характер, и масса рабочих, руководимая сторонниками крайней партии, обнаруживала готовность взяться за оружие в защиту дела, которое, правда, не было собственным делом рабочих, но, по крайней мере, освобождая Германию от ее старых монархических оков, открывало перед ними возможность несколько приблизиться к осуществлению своих целей. Таким образом, повсюду на этой почве народ и правительства оказались в острейшем конфликте друг с другом; взрыв был неминуем; мина была заряжена, и одной искры было достаточно, чтобы она взорвалась. Роспуск палат в Саксонии, призыв ландвера (военного резерва) в Пруссии, прямое противодействие правительств имперской конституции явились этой искрой; она упала, и вся страна тотчас же была охвачена пламенем. В Дрездене народ 4 мая победоносно овладел городом и изгнал короля {Фридриха-Августа II. Ред.}; все соседние округа послали подкрепления восставшим. В Рейнской Пруссии и Вестфалии ландвер отказался выступить, захватил арсеналы и вооружился на защиту имперской конституции. В Пфальце народ арестовал баварских правительственных чиновников, захватил казначейство и учредил Комитет обороны, который объявил провинцию под защитой Национального собрания. В Вюртемберге народ заставил короля {Вильгельма I. Ред.} признать имперскую конституцию, а в Бадене армия в союзе с народом принудила великого герцога {Леопольда. Ред.} к бегству и создала временное правительство. В других частях Германии народ дожидался только решающего сигнала от Национального собрания, чтобы восстать с оружием в руках и предоставить себя в его распоряжение.

Положение Национального собрания было гораздо благоприятнее, чем можно было бы ожидать после его бесславного прошлого. Западная половина Германии взялась за оружие для защиты Собрания; войска повсюду колебались; в мелких государствах они явно склонялись на сторону движения. Австрия была доведена до крайности победоносным наступлением венгров, а Россия, этот резервный оплот немецких правительств, напрягала все свои силы, чтобы поддержать Австрию против мадьярских войск. Оставалось только справиться с Пруссией, а при наличии в этой стране революционных симпатий достижение такой цели было несомненно возможным. Словом, все зависело от поведения Собрания.

Восстание есть искусство, точно так же как и война, как и другие виды искусства. Оно подчинено известным правилам, забвение которых ведет к гибели партии, оказавшейся виновной в их несоблюдении. Эти правила, будучи логическим следствием из сущности партий, из сущности тех условий, с которыми в подобном случае приходится иметь дело, так ясны и просты, что короткий опыт 1848 г. достаточно ознакомил с ними немцев. Во-первых, никогда не следует играть с восстанием, если нет решимости идти до конца. Восстание есть уравнение с величинами в высшей степени неопределенными, ценность которых может изменяться каждый день. Боевые силы, против которых приходится действовать, имеют всецело на своей стороне преимущество организации, дисциплины и традиционного авторитета; если восставшие не могут собрать больших сил против своего противника, то их разобьют и уничтожат. Во-вторых, раз восстание начато, тогда надо действовать с величайшей решительностью и переходить в наступление. Оборона есть смерть всякого вооруженного восстания; при обороне оно гибнет, раньше еще чем померилось силами с неприятелем. Надо захватить противника врасплох, пока его войска еще разрознены; надо ежедневно добиваться новых, хотя бы и небольших, успехов; надо удерживать моральный перевес, который дало тебе первое успешное движение восстающих; надо привлекать к себе те колеблющиеся элементы, которые всегда идут за более сильным и всегда становятся на более надежную сторону; надо принудить неприятеля к отступлению, раньше чем он мог собрать свои войска против тебя; одним словом, действуй по словам величайшего из известных до сих пор мастера революционной тактики, Дантона: de l'audace, do l'audace, encore de l'audace! {смелость, смелость и еще раз смелость! Ред.}

Итак, что же следовало делать франкфуртскому Национальному собранию, чтобы избежать неминуемо угрожавшей ему гибели? Оно должно было, прежде всего, отчетливо уяснить себе положение и убедиться в том, что теперь перед ним нет иного выбора, как или безоговорочно подчиниться правительствам или же, решительно отбросив всякие колебания, примкнуть к вооруженному восстанию. Во-вторых, оно должно было открыто признать все уже вспыхнувшие восстания, призвать народ повсеместно взяться за оружие для защиты национального представительства и объявить вне закона всех монархов, министров и других лиц, которые посмели бы противиться суверенному народу, представленному своими уполномоченными. В-третьих, оно должно было немедленно сместить германского имперского регента, создать сильную, деятельную, ни перед чем не отступающую исполнительную власть, призвать во Франкфурт для своей непосредственной защиты вооруженные силы восставших, создавая тем самым одновременно законный повод для распространения восстания, организовать в одно сплоченное целое все имеющиеся в его распоряжении боевые силы — словом, быстро и без колебания использовать все возможные средства, чтобы укрепить свою позицию и ослабить позицию своих врагов.