И на место прежнего клана военных деятелей выдвигались совершенно необычные люди. Этих людей выделила из своей среды сама армия и навеки прославила их имена. Под их водительством плохо вооруженные, раздетые войска опрокинули вековые положения военной теории, вдребезги разбив идеи и методы одрябших в своих кабинетах генералов. Не оттого ли, что совсем новый ветер свистел в поднятых над головой шашках и новую, еще невиданную цель различали бешено разинутые глаза атакующих лав?

Армия постепенно формировалась, появились дисциплина, выправка, и те из старых военных, которым молодость Советской республики увиделась прибежищем после развала старого, вздохнули с облегчением. И вместе со всеми они взялись за укрепление армии, за привычное дело. Начав службу сызнова, они терпели грубость, брань, выносили все, что порой претило их душе интеллигентов, терпели ради будущего великой армии…

В «Красном кавалеристе» было напечатано письмо юных бойцов, «сыновей полков», приказом Буденного отчисленных из Первой Конной и направленных на учебу. Маленькие кавалеристы, уезжая, клялись Буденному явиться по первому зову.

— Не читали, Григорий Иванович? — Протянув газету, Какурин прочертил на ней ногтем. — Михаил Николаевич интересовался вашей бригадой. У вас много ребят.

— Оставили в Умани, — Григорий Иванович отнес газету от глаз подальше и стал с усилием всматриваться в мелкий текст. — Кой-кто, правда, увязался, но в безопасности.

Зазвонил один из телефонов. Начальник штаба снял не глядя трубку и, пока слушал, не переставал наблюдать за читающим комбригом.

Лицо Котовского запоминалось: сильные челюсти, прямой короткий нос, квадратик аккуратных усиков. Внимание Какурина привлекли руки комбрига, руки рабочего-молотобойца (видимо, он имел привычку подрезать ногти кончиком отточенной шашки). Все они, новые, кого успел узнать Какурин, отличались завидным простонародным здоровьем, крепостью тела, как будто иные люди, более слабые, не смогли бы снести ноши, легшей на их плечи.

С точки зрения Какурина, как знающего генштабиста, гражданская война коренным образом отличалась от прежних войн: на смену сплошным линиям фронтов, опоясанным проволокой траншеям и окопам пришли необъятные просторы с ежечасно меняющимися месторасположениями войск и с возможностями их обхода, охвата, неожиданного удара по флангам и тылам. Старые генералы, воспитанники царских академий, оставались в плену отживших традиций и собственного опыта. В первую мировую войну конница не имела самостоятельного значения, она предпочитала отсиживаться в тылу и уклоняться от боя. Заслугой таких командиров, как Котовский, было понимание роли кавалерии именно в условиях гражданской войны. Под их руководством родилось оперативное маневрирование огромными соединениями, войска получили желанный выход из позиционных тупиков пехоты, зарывшейся в землю. Кавалерийские соединения стали самостоятельно решать большие оперативные и стратегические задачи. Красные эскадроны и полки действовали исключительно активно, применяли широкий и гибкий маневр, нападали стремительно и внезапно. Они всегда искали боя и неизменно обращали в бегство более многочисленного, сильнее вооруженного противника.

Чего только не пробовали враги против молодой республики! Интервенцию и внутренние восстания, бандитизм и блокаду, террор и провокации. Все напрасно. Не о таких ли победах мечтали передовые русские офицеры в годы обидных поражений и всеобщего упадка? Не эти ли победы заставили их сломить свою вековую кастовую спесь и слиться со вчерашними сапожниками, слесарями, агрономами, под чьим водительством русская армия вновь вернула себе победоносные традиции?

Когда Котовский, потирая глаза, отложил газету, начальник штаба стал расспрашивать о первых боях с повстанцами, о впечатлениях о необычном противнике.

— Григорий Иванович, я укрепляюсь в мнении — и собираюсь докладывать об этом, — что здесь, в нынешней кампании, наши фронтовые методы совершенно непригодны. Во-первых, противник воюет дома, он превосходно пользуется местностью, мгновенно рассредоточивается, а во-вторых, мне думается, при всей многочисленности банд они не представляют собой целостного военного организма. Может быть, я ошибаюсь?

Собираясь с мыслями, Котовский нагнул голову. Полтора года назад по здешним местам прошел Деникин. Тогда, в очень трудные для Советской власти дин, мужик не принял белого генерала с его офицерскими полками, лишил своей поддержки. Для крестьянства Деникин был чужой. Но считает ли мужик своим Антонова? Здесь следовало задуматься поосновательней, чтобы не наломать в горячке дров. На первый взгляд кажется, что Антонов пользуется широкой поддержкой населения. Настолько широкой, что нынешней весной «мужичья Вандея» создала серьезную угрозу союзу рабочего класса с крестьянством. Однако, сколько это может продолжаться? Для победы недостаточно одного отрицания, необходимо что-то утверждать. Антонов объявил войну Советам. А что утверждает? Он называет себя «защитником трудового крестьянства», но в то же время обязался вернуть прежним хозяевам всю конфискованную землю. Он хочет угодить тем и другим. Но два арбуза в одной руке не удержать. Обещание вернуть землю прежним хозяевам делает его смертельным врагом мужика, того самого, который, как считается, составляет его силу. Где же выход? А его нет. Рано или поздно Антонов останется наедине со своей неутоленной злобой. Без конца убегать и прятаться скоро надоест всем, для поддержания духа требуются победы, а у бандитов остались лишь расправы над мирным населением и пленными. Этим духа не поднимешь… Досадно, что в уездах здорово поработала антоновская пропаганда, но постепенно крестьянство узнаёт истинное положение дел, избавляется от неправильного представления о Советской власти. «Партизаны», оголодавшие в лесах, злые от неудач, надоели мужику хуже горькой редьки.

Выслушав, Какурин с одобрением кивнул. Добавляя к сказанному, он развил собственную мысль о восстании. Он считал, что Россия уездная и Россия городская всегда жили неодинаково — обитателями разных этажей одного большого дома. Всяческим наполеонам и наполеончикам сильно помогало то, что громкие события в городах долетали до уездов неузнаваемо искаженными, точно эхо от нескольких скал. Ну и к тому же непомерное честолюбие таких людей, как Махно, Григорьев, Антонов, Тютюнник, — мало ли их! — сумевших умело использовать трудности военной опустошительной поры. Но если взглянуть на все эти «вандеи» сверху, как бы с расстояния времени, то разве не теряют они сразу же своего устрашающего впечатления, не воспринимаются ли как всего лишь отдельные уездные бесчинства? Как военный человек Какурин был убежден, что разгром повстанцев — дело времени. Шансов на успех у них никаких. Страсти в республике отстоялись, все понемногу устанавливалось свои места, и пусть еще кипятятся некоторые уезды, провозглашая всяческие доморощенные лозунги, чтобы оправдать самый обыкновенный разбой, — борьба с ними походит на последнюю приборку после огромной передряги.

Поднявшись из-за стола, начальник штаба подошел к висевшей степе карте.

— За Козловом неспокойно. Между Борисоглебском и Серебряковской захвачена станция Алексиково. Движение по железной дороге нарушено. Есть сведения, что действуют восставшие казаки станицы Урюпинской.

Сузив глаза, Григорий Иванович издали следил по карте. Дои, Хопер, как и Заволжье, — места тревожные, сильны позиции кулачества.

— Михаил Николаевич заслушал доклад начальника 10-й стрелковой дивизии Кауфельдта, у них неплохой опыт борьбы с бандитами в Воронежской губернии. Кроме того, распоряжением Дзержинского нам передаются 1-й, 2-й, 3-й полки Московской дивизии особого назначения ВЧК. В их составе — автобронеотряд имени Свердлова.

Автобронеотряды были новинкой в Красной Армии. Григорий Иванович много слышал о них, но практике еще не сталкивался. Мысль вооружить машину пулеметом мелькнула у него после того досадного случая, когда они с «Вашим благородием» на «роллс-ройсе» едва не попали в лапы бандитов. Эх, будь бы тогда в автомобиле пулемет… Начальник штаба войск сказал, что у Федько на каждой автомашине по два пулемета. Это, так сказать, совершенствование тачанки (а вместе с тем и бронепоезда, поскольку район его действия сильно ограничен линией железной дороги). Автоброневой отряд войск ВЧК был создан еще в 1918 году при участии Свердлова и Дзержинского. Новинка зарекомендовала себя многообещающе: мощь пулеметного огня, скорость и широта маневрирования. Сейчас Федько ухватился за идею механизированных боевых соединений. У него 12 автомобилей «фиат», кузова обложены мешками с песком. В нынешней ситуации, когда главным козырем бандитских отрядов является необыкновенная подвижность, Тухачевский отводит бронеотрядам особую роль.