Намереваясь построить бой так, как ему хотелось, Богуславский не исключал возможности, что вместе с остатками своих разбитых эскадронов в руки победителей попадет и сам командир бригады. А что? Это был бы венец всего многонедельного упорного преследования!

Особому полку Назарова было приказано ударить в тот момент, когда понадобится поставить последнюю решительную точку. Посылая приказ, Богуславский специально указал, чтобы красных командиров, не считаясь ни с какими потерями, непременно брать живыми.

Бой с заслоном, преградившим путь к реке Вороне, еще продолжался, еще метались отдельные отряды, спасаясь от кинжального пулеметного огня, когда на командный пункт доставили известие, которого Богуславский ждал с нетерпением.

Как он и рассчитывал, узкие лесные дороги вынуждали преследователей двигаться разрозненно. Сначала был замечен головной эскадрон, затем еще два на разных дорогах, километрах в пяти один от другого.

Головной эскадрон с четырьмя станковыми пулеметами и одним орудием напоролся на сильное сторожевое охранение, открыл огонь и, бросившись в атаку, стал его теснить. Сторожевое охранение, умело отступая, навело атакующих прямо на основную массу войск. Поняв свою оплошность, красный эскадрон остановился и занял оборону.

Тем временем Золотовский полк ударил по эскадрону, двигавшемуся в правой колонне. Под угрозой окружения противник обороняется с ожесточением. Однако силы его на пределе, — кажется, дрогнул и стал пятиться головной эскадрон, тот, что в начале боя сел в оборону.

Ну вот, все складывалось по задуманному! Еще один удар, и дорога из «мешка» открыта. Богуславский потребовал коня и покинул свой штаб, чтобы лично принять участие в завершении разгрома. В тот момент ему казалось, что окружения преследователям уже не избежать, а значит, участь их решена бесповоротно.

Бандитские полки по-прежнему торопливо уходили к югу, но Григорий Иванович с беспокойством наблюдал, что эскадроны в своем преследовании напоминают нанизанные на нитку бусины — развернуться на узких лесных дорогах невозможно. И хоть перед Бакурами удалось занять две параллельные дороги, все равно при таком построении удар бригады выйдет не сжатым кулаком, как задумал командующий, а растопыренной пятерней, а еще точнее — каждым пальцем по очереди. Оставалось надеяться, что бандиты, напоровшись на пулеметный заслон, будут ломиться только вперед, стремясь поскорее укрыться в свое глухое логово, а тем временем удастся подтянуть силы и приготовиться.

Начало боя этих надежд не оправдало.

Котовский прибыл, когда сражение развернулось и гремело. Командир первого полка Попов сжато доложил обстановку.

Сегодняшним утром разведка обнаружила большой отряд мятежников численностью примерно в три тысячи сабель. Пришлось поднять полк по тревоге.

Выступили одновременно по двум дорогам, имея в голове усиленный эскадрон Вальдмана. Вскоре головной эскадрон первым вошел в соприкосновение с противником.

Сейчас, по мнению Попова, угрожающее положение сложилось для эскадронов Кириченко и Колесниченко. Удар Золотовского полка застал Кириченко на марше. Стремясь на выручку товарищей, в бой вступил и эскадрон Колесниченко. Развивая фланговый удар, бандиты зашли глубоко с тыла и замкнули кольцо окружения. В настоящее время оба эскадрона держат круговую оборону.

Докладывая, Попов унимал дыхание. Он сам только что вышел из боя. Штаб полка с прикрытием наткнулся в лесу на бандитский отряд численностью примерно в четыреста сабель. Раздумывать было некогда, и Попов первым бросился в атаку. В качестве трофеев захвачено пять станковых пулеметов.

— Я распорядился доставить их Сливе, — сообщил Попов. — Пулеметы в исправном состоянии, с запасом лент.

Соскочив с седла, Григорий Иванович достал карту и расстелил ее на земле. Черныш увел коней в укрытие. Налетевший ветерок завернул угол карты, Борисов опустился на колено и стал ее придерживать рукой.

Командир полка обратил внимание комбрига на то, что противник, видимо, еще не расстался с мыслью прорваться вперед, через заслон, намереваясь обойти город Сердобск и захватить переправы на реке Вороне. Однако частью сил он уже пытается искать выход к Чембару, а в последний момент замечено, что большое соединение как будто отходит к реке Хопер.

— Считаю, — заключил Попов, — бой на переломе. Противник паникует и не способен придерживаться единого плана. По всем признакам, штаб мятежников уже не в состоянии выправить положение.

— Дай-то бог, — с сомнением проговорил комбриг, сосредоточенно разглядывая карту. — Где наш головной эскадрон?

Придерживая шашку, Попов опустился на траву и коротким жестом обозначил на карте кружок.

— Несет потери, но держится, товарищ комбриг. Я послал ему на помощь эскадрон Девятого.

— Отставить! — приказал комбриг.

Всецело погруженный в изучение обстановки, он не поднимал головы.

Догадку Попова, что мятежники все же намереваются проломить заслон бронеотрядов, Григорий Иванович забраковал сразу же. Бой в том направлении продолжается, так сказать, по инерции движения. Что же касается направлений на Чембар, Сердобск и к Хопру, то это следствие обыкновенной паники, — напуганные засадой бандитские отряды пытаются найти спасение каждый в одиночку. Надо думать, что Антонов, или кто там вместо него, сумеет навести порядок.

В это время прискакал нарочный из головного эскадрона. Силы обороняющихся на исходе. Единственное орудие поставлено на прямую наводку и кроет картечью, станковые пулеметы бьют в упор. Однако бандиты в озлоблении не считаются ни с какими потерями.

— Прикажите отходить, — тихо обронил Котовский, по-прежнему не отрываясь от карты.

Попов переглянулся с Борисовым и, поколебавшись, заметил:

— Два эскадрона остаются в окружении, товарищ комбриг!

Котовский задержал палец на карте, словно запоминая место, на котором перебили его размышления.

— Ну и что — в окружении? Они что, не живые? Сами свое дело знают.

Нельзя утрачивать перспективу боя. Окружение!.. Не каждое окружение страшно. Пусть два эскадрона ведут сейчас тяжелый бой и до них не долетает голос старших командиров, но все равно людьми там управляет мысль, идея, общая цель бригады.

Два эскадрона в окружении, конечно, явный минус, но если посмотреть на это с другой точки зрения, то неудача оборачивается каким-никаким, а плюсом: именно бьющиеся в окружении бойцы позволят бригаде задержать развитие боя и подтянуть силы. Все, следовательно, зависело сейчас от двух обстоятельств: не дрогнут ли окруженные эскадроны и выдержат ли натиск бандитского вала (если только он продолжает по инерции давить) бронеотряды. Сомневаться ни в том, ни в другом оснований не было. Григорий Иванович хорошо знал как свои эскадроны, так и стойкую силу командующего бронеотрядами Федько. От неудач на войне никто не застрахован, но настоящего солдата неудачи обогащают неоценимым опытом и делают его в боях еще искуснее и стойче. Поражение под Алабушками, несомненно, сказалось на Федько именно таким образом. Недаром он сумел одним броском покрыть немыслимое расстояние и вновь перехватил бандитские полки.

Иван Федорович Федько приходился земляком Котовскому и, будучи моложе его на шестнадцать лет, — по существу, на целую человеческую молодость! — слышал о Котовском с детства, когда имя будущего комбрига, разорявшего помещиков и помогавшего бедноте, гремело по всей Бессарабии. Встреча их произошла после прорыва Южной группы войск к Житомиру.

Здесь, на Тамбовщине, Федько изобретательно применил вооруженные пулеметами автомашины. Если раньше бандитские отряды изматывали в погонях красноармейских лошадей, то теперь преследователи на автомашинах не знали усталости. Храпели кони, пугаясь шума моторов, валились с седел всадники, скошенные пулеметными очередями, а машинная «конница» красных без устали сновала по разбросанной сети дорог и каждый раз успевала стать на пути убегающих, все более редеющих отрядов…