2

Ноябрь 2000 г.

Ей потребовалось не больше минуты, чтобы решить, где она проведет остаток ночи. Просто надо позвонить по телефону хорошему человеку в удачный момент. Услышав голос Крила и убедившись таким образом, что он дома, Мартина тотчас же выключила мобильник: лучше нагрянуть неожиданно.

С Крилом Голландцем она познакомилась, когда, еще будучи лейтенантом, служила в полицейском участке 8-го округа. К ним в участок поступило несколько анонимных звонков: какая-то чокнутая грозила устроить стрельбу в кабаре, где выступали мужчины-стриптизеры, и хозяин заведения обратился в полицию. Мартине Левин, пришедшей в кабаре, ничего не стоило смешаться с толпой, которую составляли исключительно женщины. У молодого человека, в противоположность другим членам труппы, был настоящий талант танцовщика. Крил подыскивал себе работу поинтереснее, а тем временем, коль скоро в кабаре ему хорошо платили, охотно делал свое дело.

Крил и Мартина поняли друг друга с полуслова. Ему нравились такие девицы: пухлый рот, холодный взгляд, оружие, наручники. «Это такая редкость», - сказал он с приятным акцентом. Он был светловолос, строен, а ягодицы у него были как у Михаила Барышникова. Встречались они от случая к случаю. Сколько времени она уже не была у него - месяц… полгода, больше? Да это и не важно. Крил - если проглотить «к» и растянуть «р», имя звучало как урчание рассерженной кошки - жил на авеню Клиши.

Мартина поставила мотоцикл и огляделась. Было около часа ночи, улица еще жила своей привычной жизнью. Оживленное кафе, закрытая цветочная лавка. Несколько африканцев, обсуждающих что-то у края тротуара: по улице разносились мелодичные фразы и смех. Автобусная остановка с афишей фильма, в котором снялись актер и певец Патрик Брюэль и какая-то неизвестная актриса. «А он слегка постарел, но ему идет. До чего сексуален», - подумала Мартина. В это время суток и в теперешнем своем состоянии она готова была переспать хоть с оравой мужчин. Образ Алекса Брюса, ее недавно, совсем недавно потерянной любви, переместился куда-то в дальний уголок сознания. Весьма полезная способность убирать на время свои эмоции. Хотя бы на остаток ночи.

Воительница на охоте. Жаждущая удовлетворения.

Мартина знала, что получит его с танцующим Голландцем - молодым человеком, мгновенно возбудившим в ней желание. Стоило ей увидеть его в узких блестящих плавках, расхаживающим по сцене вперевалку в компании четырех других парней перед сворой орущих женщин. Тростинка, которую так и хочется согнуть, когда ты не в духе. Как-то в гримерной он ей сказал, что она первая, кто произносит его имя правильно. Враль несчастный.

Не спросив, кто там, он открыл дверь. В голубом махровом халате, с мокрыми волосами, зачесанными назад, - он, по-видимому, только что вышел из душа. На лице его выразилось удивление, он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и молча пристально оглядел Мартину. Она была в брюках и бюстгальтере из черной кожи и красной кожаной куртке. Вынув из кармана наручники и отведя его руки назад, она быстро защелкнула их у него за спиной.

Сделав ему знак двигаться к кровати, она пошла за ним, держась, однако, на некотором расстоянии: пока не касаться его, никак не подогревать. Плавные движения, ничего резкого - голландское танго, глаза в глаза.

К его горящему, сияющему взгляду она никогда не смогла бы привыкнуть в обычной, будничной жизни, когда люди любят друг друга изо дня в день. Видно, что Крил полон желания. Она знала, чего он хотел, о чем мечтал. Он был как на ладони: задыхающийся, мокрый от пота, иногда - до и после - испускающий стоны, целиком принадлежащий ей. Ощущение немедленного и полного контроля. Она понимала этого незнакомца лучше, чем он сам себя понимал. Ему хотелось, чтоб она поражала его, пугала. Он ждал этого. Она знаком приказала ему стоять возле кровати и не двигаться.

Сделав вид, что он ее вовсе не интересует, она принялась осматривать комнату. Кое-что изменилось. Появилась отличная аудио- и видеоаппаратура с огромными встроенными колонками, стоившая бешеных денег. Новый диван. Позолоченный стол в комплекте со стульями. Шторы красного цвета, слишком длинные, волочатся по полу. Возле кровати причудливая лампа, высокая, на ножках. Свет от нее приглушен легкой тканью. Квартира все больше напоминает кабаре, где Крил работает.

Он молча ждал. Мартина посмотрела на него, слегка улыбнулась. Запустив руку ему под халат, нащупала твердый пенис, а другой рукой отвесила пару пощечин. Крил застонал, и на губах его тотчас заиграла сладострастная улыбка, которую он быстро подавил, увидев суровое выражение лица Мартины.

Она развязала пояс его халата и велела ему лечь. Широкая кровать была застлана оранжевым шелком, наподобие того, в который одеваются буддийские монахи. Оранжевое, красное, позолота, приглушенный свет - кабаре да и только!

Усевшись верхом ему на живот - темная грубая кожа одежды контрастировала со светлой нежной кожей тела, - она заставила его отвести руки за голову, расстегнула наручники и, пропустив цепочку вокруг прута кровати, снова защелкнула их. Резким движением сдернула ткань с лампы. Не потому, что свет ей мешал, а потому, что жаждала одного: обладать.

В поисках сигарет Мартина поднялась, пошарила по ящикам, не задвигая их, порылась в книгах, опрокинула стопку видеокассет. Нашла пачку на кухонном столе. Вернувшись, она села Крилу на бедра, вынула из пачки сигарету и сунула ему в рот. Переместилась так, чтобы ее центр тяжести пришелся ему на грудную клетку. Суставы, вены, сухожилия его запрокинутых назад рук окаменели от напряжения.

Мартина достала из кармана куртки зажигалку. Раз десять пламя вспыхивало и гасло, запахло бензином, а она пристально смотрела то на пламя, то на Крила. Неспешно вновь передвинулась ему на бедра и поднесла зажигалку к напряженному члену. Крил вздрогнул. Она тотчас же отвела руку, погасив пламя. У Крила в зубах торчала сигарета. Мартина никогда не видела таких великолепных зубов. Крил был молод, красив и весь пылал изнутри. Пылал в полном смысле слова. Ей хотелось заставить его кричать. Кричать и умолять.

Она чиркнула зажигалкой, поднесла ее к сигарете и взглядом приказала ему втянуть воздух. В последний раз щелкнув зажигалкой, убрала ее в карман.

Мартина медленно расстегнула молнию на куртке и достала плеть, лежавшую на теплой груди. Будто невзначай выронила ее - она упала между разведенных ног Крила, сняла с себя куртку и бросила ее на палас. Крил все еще не проронил ни слова. С трудом делал затяжки, щуря глаза от дыма. Плавным жестом Мартина вынула у него изо рта сигарету, горящим концом поднесла к его груди. Вглядываясь в его лицо, она подстерегала момент, когда его охватит смятение, и момент этот вскоре наступил. Крил попытался отстраниться, она сильнее сжала его бедрами, держа сигарету в нескольких миллиметрах от него. Наконец она бросила сигарету на пол и, встав с кровати, загасила ее носком своего сапога на каблуке-шпильке.

До сих пор лицо ее оставалось бесстрастным, теперь на нем мелькнула улыбка, она снова оказалась на Криле верхом, кончиком языка провела по всему пенису, спустилась ниже и зубами достала плеть. Взяв ее в руку, она сделала вид, будто хочет хлестнуть его по груди, но помедлила и кожаной плетеной рукояткой погладила его по лицу. Мартина чуть задержала плеть возле его носа: черная кожа рукоятки впитала запах ее духов - незамысловатый лимонный запах. Крил вытягивал губы, нос, шею, поворачивался в разные стороны, чтобы плеть коснулась каждого миллиметра его лица. Его серо-голубые глаза были по-прежнему напряженными, замутненными - верный признак того, что он весь во власти неутихающей бури. Оперевшись коленом о край кровати, Мартина хлестнула молодого человека по плечу. Хлестнула еще раз. Потом еще и еще. По другому плечу. Крил застонал. Это был стон сладострастия. Можно подумать, что он ждал ее прихода долгие месяцы. Но она не чувствовала себя польщенной. Он прошептал ее имя, еле слышно.