Они вошли в дом, и Тилон кулем свалился на ложе.

– Усталость – коварный зверь, – сказал Пелоп. – Она может подстеречь олимпионика и свалить его в самый неподходящий момент.

– Как же быть?

– Ты должен научиться бороться с нею.

– А когда ты мне раскроешь главную тайну прыжка? – спросил Тилон. Этот вопрос он задавал после каждой тренировки.

– Погоди, еще не время, – ответил старик, как всегда.

Молчаливая девушка поставила перед Тилоном блюдо с его любимыми маслинами, а старику пододвинула чашу со странным кушаньем. Это были катышки из теста, он поглощал их с видимым удовольствием.

– Отведай-ка, – предложил он Тилону. Тот несмело раскусил катышек. Внутри оказалось мясо с какой-то острой приправой.

– Нравится? – спросил старик.

Юноша кивнул, вытирая выступившие слезы. Старик сказал название еды, но он не сумел повторить странное слово.

Пелоп молчал, устремив неподвижный взгляд в окно, поверх головы девушки. Кто знает, какие картины проносились перед его мысленным взором? За окном легкий ветерок шевелил виноградные листья, уже тронутые осенью.

Девушка убрала со стола и присела на краешек скамьи.

– Ступай, – сказал ей старик, – нужно подвязать лозы на восточном склоне, их вчера повалил ветер.

Она вышла.

– А ты ступай домой, отдохни хорошенько, иначе завтра не сможешь прыгать. Завтра, – голос Пелопа окреп, – я раскрою тебе главный секрет прыжка.

Тилон так устал, что даже радости не почувствовал. Тело налилось свинцом, стало тяжелым и непослушным.

Идя к калитке мимо виноградника, он заметил вдали между лоз тоненькую фигурку девушки, которая подвязывала лозы. Больше всего Тилона поразило, что она тихонько что-то напевала. А то уж он всерьез начал подумывать, что девушка либо немая, либо немного не в себе.

Недолго думая, он свернул с тропинки. Увидев направляющегося к ней юношу, она смолкла.

– Значит, ты умеешь говорить? – сказал Тилон.

Девушка стояла, опустив руки, в которых держала бечевку. На вопрос Тилона она не ответила, только подняла на него доверчивые глаза.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Гидона, – ответила она.

– Я уже давно бываю у вас, но ни разу не слышал твой голос… Почему ты все время молчишь?

Она потупилась, теребя в руках бечевку.

– Ты дочь Пелопа?

– Да.

– Я сразу догадался об этом, как только увидел тебя. Ты похожа на него. А знаешь, Пелоп, это было давно, рассказывал о тебе.

– Правда? – улыбнулась Гидона. Улыбка удивительно красила ее. – Мне отец тоже много рассказывал о тебе, о том, как вы повстречались в Спарте…

Они стояли на склоне, между шпалерами винограда, а предвечерние тени все удлинялись.

– Замучил тебя, наверно, отец, – лукаво улыбнулась Гидона. – Задумал на манер Праксителя или Фидия вылепить из тебя атлета – победителя Олимпиады. А отец у меня упорный. Если что-нибудь задумал – обязательно доведет до конца. Мне вот запретил разговаривать с тобой, чтобы не отвлекать.

– Да, Пелоп упорный.

– Как считаешь, станешь победителем Олимпиады?

– Постараюсь…

– Я смотрю каждый раз, когда ты прыгаешь, – призналась Гидона.

– Знаешь, я сегодня прыгнул почти на сорок дельфийских стоп!

Гидона спросила:

– Тебя, наверно, ждут в селении?

– Никто меня не ждет. Просто стадо пора гнать домой.

– Придешь завтра?

– Еще бы!

– Я буду ждать тебя. Вот, возьми на дорогу! – сказала Гидона, отломив кисть винограда и протянув ее Тилону.

…Кисть была чуть недозрелой, но юноше показалось, что он никогда не ел вкуснее винограда.

Он возвращался в селение с доселе неведомым чувством. Это было чувство чего-то огромного и важного, что отныне вошло в его жизнь. Размахивая веткой, он погонял стадо, но мысли его были там, на винограднике, где тоненькая девушка подвязывала полегшие лозы.

Вдали показались первые хижины селения, разбросанного среди холмов, и стадо само прибавило шагу.

«Почему Гидона так молчалива и грустна? – размышлял он, спускаясь со склона. – Видно, пришлось немало ей хлебнуть, там, в рабстве».

Тайна дальнего прыжка, открытая Пелопом, показалась Тилону ошеломительной: оказывается, чтобы побить все рекорды на дальность, нужно было прыгать… держа в руках дополнительный груз!

– Но это бессмыслица! – воскликнул Тилон, едва дослушав своего тренера. – Ведь если я возьму в руки груз, мой вес увеличится. А ты говоришь, я прыгну дальше!

– Не торопись с выводами, мой мальчик, – сказал Пелоп. – Сначала проверь и убедись, потом говори.

– Но и так очевидно…

– Очевидность – враг истины, – резко оборвал тренер. С этими словами он вынес из беседки два странных, доселе невиданных Тилоном предмета: это были диски, снабженные по краям массивными утолщениями. Посредине было сделано по пять отверстий – для пальцев.

К ним подошла Гидона и, взяв у отца один из дисков, продела в него пальцы. Второй диск взял Тилон и принялся внимательно его рассматривать.

– Диск похож по форме на спартанский щит, – заметил он.

– Верно, похож, – улыбнулся Пелоп. – Только назначение у него другое. Более мирное…

Гидона вернула диск отцу.

– Я сам придумал эту штуку, – произнес Пелоп. – Придумал долгими ночами, когда тело ноет от усталости и побоев.

– Значит, когда мы встретиилсь в Спарте, у тебя этих дисков еще не было? – спросил Тилон.

– Они были у меня в голове! Вернее, мне кто-то их вставил туда… Ах, вы все равно не поймете! Никто на земле не владеет тайной дальнего прыжка. Ты будешь первым. Но довольно терять время. Пойдем к скамме!

– К скамме? – удивился Тилон.

Да, юношу ждала еще одна неожиданность: в течение ночи, пока Тилон отдыхал в селении, неуемный Пелоп успел соорудить в глубине дворика, за беседкой, настоящую олимпийскую скамму – дорожку для прыжков.

– Прямо-таки тринадцатый подвиг Геракла, – восхищенно пробормотал молодой человек.

Разглядывая сооружение. Оно представляло собой длинное углубление, дно которого было посыпано морским песком, который был тщательно разровнен.

– Чем не Евклидова плоскость? – с гордостью произнес Пелоп, любуясь делом своих рук.

Юноша не мог оторвать глаз от скаммы. Филлион столько раз описывал ему олимпийскую дорожку для прыжков, что Тилон мог в любой момент, закрыв глаза, представить ее.

Гидона тронула ногой корзину, на дне которой оставался песок, принесенный сюда с побережья.

– Зря ты выходил ночью так далеко, отец. Лучше бы послал меня – я бы обернулась быстрее.

Пелоп махнул рукой:

– Обошлось и ладно. Лучше к делу приступим.

– Но я не знаю, как с этим прыгать… – растерянно произнес Тилон, вертя в руках непонятный диск.

– Откуда же тебе знать? – согласился Пелоп. – Сначала посмотришь, как буду прыгать я. Для сравнения я первый раз прыгну без груза, так, как это делают все атлеты Эллады.

Пелоп сбросил легкую накидку, оставшись в набедренной повязке.

Отец, тебе лекарь запретил делать резкие усилия, – напомнила Гидона.

– Делать нечего. Я должен прыгнуть, чтобы Тилон все увидел собственными глазами, – ответил Пелоп. С этими словами он попятился от скаммы, выбирая пространство для разбега.

– Погоди, отец! – остановила его Гидона. – Ты забыл одну вещь, без которой прыгать нельзя.

– Какую?

– Может ты, Тилон, ему подскажешь? – лукаво улыбнулась возлюбленному Гидона.

Юноша пожал плечами.

– А еще к Олимпиаде готовитесь! – покачала головой девушка. – Неужели вы не знаете олимпийские правила? Соревнования по прыжкам проводятся обязательно в сопровождении флейты!

– Верно, дочка, Зевсом клянусь! – воскликнул Пелоп.

Тилон почесал в затылке:

– Где ее возьмешь, флейту?

Гидона побежала в дом и тут же вернулась, неся старенькую флейту. Спустя мгновение звуки флейты полились над двориком, замирая где-то там, над стройными рядами виноградника.