Конечно, она знала. Отец, вероятно, сразу же рассказал об этом своему боссу Данте, а Данте жене. Рассказывал ли отец об этом и другим? Людей, которые, по его мнению, заслуживали правды больше, чем его собственная семья?

— Привет, Вэл, — сказала я. — Могу я украсть у тебя Арию на минутку? Мне нужно с ней поговорить.

Ария вопросительно посмотрела на меня, но Валентина просто кивнула.

Я взяла сестру под руку и небрежно прошлась с ней по комнате. Я не хотела, чтобы отец или мать что-то заподозрили. Я поймала взгляд Ромеро. Он стоял рядом с Лукой и Данте, но смотрел в мою сторону. Он ободряюще кивнул, и от этого легкого жеста мне почему-то стало легче. За последние два года я убедила себя, что Ромеро всего лишь глупая влюбленность, но теперь уже не была в этом уверена.

— Лили, что происходит? Ты вела себя очень странно весь вечер, — прошептала Ария, когда мы направились в вестибюль.

— Я собираюсь рассказать тебе в данный момент. Я хочу, чтобы мы были одни.

Лицо Арии омрачилось беспокойством.

— Что-нибудь случилось? Тебе нужна помощь?

Я повела ее наверх, в свою комнату. Когда дверь за нами закрылась, я отпустила Арию и опустилась на кровать. Ария села рядом со мной.

— Это мама, — прошептала я. — У нее рак легких.

Может быть, мне следовало рассказывать ей об этом.

Ария уставилась на меня широко раскрытыми глазами, затем прислонилась к стене, тяжело дыша.

— Боже. Мне показалось, что она выглядит измученной, но я списала это на очередную ссору с отцом.

— Они все еще ругаются, и от этого становится только хуже.

Ария обняла меня, и на мгновение мы обнялись в тишине.

— Почему она сама мне не сказала?

— Отец не хочет, чтобы кто-нибудь знал. Он запретил мне говорить тебе.

Ария отстранилась.

— Он запретил тебе?

— Он хочет поддерживать приличие. Я думаю, он смущен болезнью матери. — я колебалась. — Вот почему я не сказала тебе сразу. Я не знала, что делать, но я поговорила с Ромеро, и он убедил меня рассказать тебе.

Ария изучала мое лицо.

— Ромеро, хм?

Я пожала плечами.

— Ты скажешь Джианне, когда вернешься в Нью-Йорк?

— Конечно, — сказала Ария. — Я ненавижу, что она не может быть здесь. — она вздохнула. — Я хочу поговорить об этом с мамой. Она нуждается в нашей поддержке, но как мы можем дать ей ее, если мы не должны знать?

Я не знала.

— Ненавижу, как ведет себя отец. Он так холоден к ней. Тебе так повезло, Ария, что у тебя есть муж, который заботится о тебе.

— Я понимаю. Когда-нибудь и у тебя будет это.

Я очень надеялась, что она окажется права. Жизнь с кем-то вроде моего отца будет адом, который я не смогу пережить.

***

С каждым днем мать все больше увядала. Иногда мне казалось все, что мне нужно было сделать, это отвернуться на мгновение, и ее кожа уже становилась более пугающего серого оттенка, и она потеряла еще больше веса. Даже ее прекрасные волосы полностью исчезли. Было невозможно больше держать ее болезнь в секрете. Все знали. Когда вокруг были другие люди, отец играл заботливого и озабоченного мужа, но дома, когда мы были одни, он едва выносил присутствие матери, как будто боялся, что она заразна. Мне выпало возможность поддерживать ее, пока я пыталась пережить свой последний год в школе. Ария, Джианна и я разговаривали по телефону почти каждый день. Без них я бы не выжила. И ночью, когда я лежала в темноте и не могла заснуть от беспокойства и страха, я вспомнила, как Ромеро смотрел на меня на рождественской вечеринке, как будто видел меня впервые, действительно видел во мне женщину, а не просто глупого ребенка. Взгляд его карих глаз заставил меня почувствовать тепло, даже если это было только воспоминание.

Тихий стук заставил меня сесть.

— Да? — тихо спросила я. — Пожалуйста, не позволяй маме снова блевать.

Я хотела провести одну ночь без кислого запаха в носу. Мне стало стыдно за эту мысль. Как я могла подумать о таком?

Дверь открылась, и Фаби просунул голову в щель, прежде чем проскользнуть внутрь. Его темные волосы были растрепанны, и он был в пижаме. Я не задернула шторы, чтобы видеть, что он плакал, но ничего не сказала. Фаби исполнилось двенадцать несколько месяцев назад, и он был слишком горд, чтобы признаться в своих чувствах кому-либо, даже мне.

— Ты спишь?

— Я что, похожа на спящего? — спросила я насмешливо.

Он покачал головой и сунул руки в карманы пижамных штанов. Он был слишком взрослый, чтобы лечь со мной в постель, потому что чего-то боялся. Отец оторвал бы Фаби голову, если бы нашел его со слезами на глазах в моей комнате. Слабость это не то, что отец терпел в сыне, да и вообще ни в ком.

— Хочешь посмотреть кино? — я отодвинулась в сторону. — Я все равно не могу уснуть.

— У тебя только девчачьи фильмы, — сказал он, как будто я просила его об огромном одолжении, но он направился к моей полке с DVD и что-то выбрал. Потом он сел рядом со мной, прислонившись спиной к изголовью кровати. Фильм начался, и мы долго смотрели его в тишине.

— Ты думаешь, мама умрет? — внезапно спросил Фаби, не отрывая взгляда от экрана.

— Нет, — сказала я со всей уверенностью, которую не чувствовала.

***

Сегодня мой восемнадцатый день рождения, но вечеринки не будет. Мама была слишком больна. В нашем доме не было места ни праздникам, ни счастью. Отца почти не было дома, он всегда уезжал по делам, а недавно Фаби стал его сопровождать. И я оставалась наедине с матерью. Конечно, там были няня и наша горничная, но они не были членами семьи. Мама не хотела, чтобы они были рядом, поэтому после школы я сидела у ее кровати и читала ей, пытаясь сделать вид, что в ее комнате не пахнет смертью и безнадежностью.

Ария и Джианна позвонили утром, чтобы поздравить меня с днем рождения. Я знала, что они хотели навестить меня, но отец запретил. Даже на мой день рождения он не мог быть милым.

Я отложила книгу, которую читала маме. Она спала. Шум ее дыхательного аппарата заполнил комнату. Я встала, чтобы немного пройтись. Ноги и спина затекли от долгого сидения.

Я подошла к окну и выглянула наружу. Жизнь идет вокруг меня. Мой телефон зажужжал в кармане, отвлекая меня от мыслей. Я достала его и обнаружила на экране неизвестный номер. Я прижала его к уху.

— Алло? — прошептала я, выходя в коридор, чтобы не беспокоить маму, хотя звуки уже почти не будили ее.

— Привет, Лилиана.

Я замерла.

— Ромеро? — я не могла поверить, что он позвонил мне, а потом ужасная идея пришла мне в голову, и единственное объяснение его звонка. — Боже, что-то случилось с моими сестрами?

— Нет нет. Прости, я не хотел тебя напугать. Я хотел поздравить тебя с днем рождения.

Его голос был мягким, теплым и глубоким, и он успокаивал меня, как мед успокаивает больное горло.

– О, — сказала я. Я прислонилась к стене, и мой пульс снова замедлился. — Спасибо тебе. Моя сестра сказала тебе, что у меня день рождения?

Я слегка улыбнулась. Я могла представить, как Ария делает это, надеясь подбодрить меня. Она не говорила со мной об этом, но я была уверена, что она знает, что Ромеро мне все еще нравится.

— Ей и не нужно было. Я знаю когда твой день рождения.

Я ничего не сказала, не знала, что сказать. Он помнит мой день рождения?

— У тебя есть планы на день рождения?

— Нет. Я останусь дома и позабочусь о маме, — устало сказала я.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз спала ночью. Если мама не будила меня, потому что ее тошнило или ей было больно, я лежала и смотрела в никуда.

Ромеро помолчал на другом конце провода, потом сказал еще мягче.

— Все наладится. Я знаю, сейчас все выглядит безнадежно, но так будет не всегда.

— Ты видел много смертей в своей жизни. Как ты можешь это терпеть?

— Другое дело, если умирает кто-то, о ком ты заботишься, или если это связано с бизнесом. — он должен был быть осторожен в том, что говорил по телефону, поэтому я пожалела, что заговорила об этом, но слышать его голос было слишком хорошо. — Мой отец умер, когда мне было четырнадцать. Мы не были так близки, как я хотел, но его смерть была единственной, которая действительно завела меня так далеко.

— Мы с мамой не так близки, как многие мои друзья со своими матерями, и теперь, когда она умирает, я сожалею об этом.

— Еще есть время. Может, даже больше, чем ты думаешь.

Я хотела, чтобы он был прав, но в глубине души знала, что мама проиграет битву всего через несколько недель.

— Спасибо, Ромеро, — тихо сказала я.

Я хотела увидеть его лицо, хотела почувствовать его успокаивающий запах.

— Сделай что-нибудь, что сделает тебя счастливой сегодня, даже если это что-то маленькое.

— Это делает меня счастливой, — призналась я.

— Это хорошо, — сказал он. Наступило молчание.

— Мне нужно идти.

Внезапно мое признание смутило меня. Когда я перестану выставлять себя напоказ? Я была не из тех, кто умеет скрывать свои эмоции, и ненавидела это.

— До свидания, — сказал Ромеро.

Я закончила разговор, не сказав больше ни слова, и долго смотрела на телефон. Не слишком ли много я поняла в звонке Ромеро? Может быть, он хотел быть вежливым и позвонить сестре жены своего босса на ее восемнадцатый день рождения, чтобы получить некоторые бонусные баллы. Но Ромеро, похоже, был не из таких. Тогда зачем он звонил? Это как-то связано с тем, как он смотрел на меня на рождественской вечеринке? Неужели я начинаю нравиться ему так же сильно, как и он мне?

***

Две недели после моего дня рождения, здоровье матери ухудшилось еще больше. Кожа у нее была цветом бумаги и холодная, глаза остекленели от болеутоляющих. Я ослабила хватку, боясь причинить ей боль. Она выглядела такой хрупкой. В глубине души я знала, что это ненадолго. Я хотела верить в чудо, но я уже не была маленьким ребенком. Я знала, что это не так. Иногда мне хотелось остаться той наивной девушкой, какой я была раньше.

— Ария? — спросила мама тоненьким голоском.

Я подскочила на стуле и наклонилась ближе.

— Нет, это я, Лилиана.

Мама посмотрела на меня и мягко улыбнулась. Оно выглядело ужасно печальной с ее измученном лице. Когда-то она была такой красивой и гордой, а теперь стала лишь оболочкой этой женщины.