— Пессимистично, — произнес я, давая собеседнику кружку. — Не шевелись. — Я налил воды и сунул в кружку лазерные когти.

— Хм, хитро! — произнес я он.

— Ну, за знакомство! — сказал я, поднимая кружку. Но тут до меня вдруг дошло, что я не знаю его имени.

— Как тебя зовут, кстати? — спросил я.

Моего собеседника звали Рико, и он пришел из Радужного, который отличался гедоническим уклоном и простотой отношения к жизни. Его приветливость была характерна для местности, в которой он проживал. Собственно, не удивительно, что он согласился составить компанию. Для жителей Радужного это в порядке вещей.

— А что с твоей химерой? — спросил он.

— Она подцепила какую-то заразу, — сказал я, а про себя начал думать, что Гемелла, может как остаться химерой, так и стать человеком, и Рико это увидит. Если она станет человеком, то, придя в Горгород, он будет рассказывать всем о заразе. Это создаст волну паники. Люди начнут бояться неведомых вещей, и тогда появится всё больше условий для войны. Страх — дело пагубное: человек начинает верить в некоторые вещи бездоказательно, откатывая в своем развитии назад.

— Она боролась с похожей человекоподобной химерой. Та воткнула в неё что-то. Моя её победила, но немалой ценой.

— А, понятно. Переживаешь? — спросил он понимающе.

— Да. Очень.

— Будем верить в то, что она выкарабкается.

Мы посидели, помолчали какое-то время, будто у обоих одновременно закончились вопросы, а после Рико спросил меня:

— А что ты здесь делаешь? Почему не в полисе? Здесь ведь небезопасно.

— Я решил сменить полис и хотел отправиться в Радужный, — сказал я, подумывая о том, чтобы встретиться с Орэмом. Возможно, это всё-таки Ромеро, и нам удастся пообщаться.

— Но там же эти монстры! — удивленно произнес Рико.

— Монстры есть везде, — ответил я. — Важно знать к ним подход.

— Ты говоришь, как мастер, — с улыбкой произнес мой собеседник.

— Так и есть, — ответил я, улыбнувшись.

— Да ладно! Ты не похож на мастера.

— А на кого я похож?

— На психа, который хочет в Радужный.

Мы посмеялись. Рико оказался интересным собеседником. Мне этого не хватало: простого человеческого общения. Удивительно, как порой человек в нём нуждается. В процессе общения выяснилось, что у Рико нет палатки и что он спал на деревьях. Мы решили, что будем спать по очереди. Так было безопаснее, поскольку один спит, а второй охраняет обоих. Первым я отправил спать его, а сам сел и снова задумался о времени. Оно и правда пошло быстрее, чем шло до этого, и это меня радовало.

Запись 101. «Сегодня меня заметил путник. Мы познакомились. Рико интересный собеседник. Благодаря ему, возможно, я теперь знаю, где находится Ромеро. Это вдохновило меня жить дальше. Наверное, странно, что на это нужно вдохновляться, но мне порой не хватает желания жить. Живешь, не задавшись целью, пытаешься как-то развлечься, время проходит, и ты устаешь от этого развлечения. Наверное, человеку важно, чтобы у него была какая-то цель в жизни. Все эти мелкие цели — они как бумага под дождем: намокая, разрываются на волокна и растворяются в суете дней. А вот большая цель — её не так-то просто размыть. И сил она дает больше, и глаза начинают гореть. Всё становится осмысленным. Хочется жить и достичь этой цели».

Если это Ромеро, то что же он задумал? Зачем ему армия человекоподобных химер или химероподобных людей? Если бы он хотел просто изменить себя, он бы так и сделал. Но создавать армию... Это явно война. Возможно, он и правда задумал создать новый порядок вещей. Учитывая то, что он уже успел сделать, у него были все шансы перевернуть мир вверх дном. Возможно, это и к лучшему. Вот был бы я, похожий на полухорька или полуконя. И кто бы мне подошел, будь у меня выбор?! Наверное, какая-нибудь ящерица, змея или геккон. Я вполне был бы не прочь иметь мордочку, как у Гемеллы.

Ночь шла, а я всё размышлял, каким бы я был, будь у меня возможность смешаться с каким-нибудь существом. В раздумьях я не заметил, как подошла моя очередь спать. Рико спал, уткнувшись в Гемеллу. Присмотревшись, я заметил у Гем первые изменения: у неё отпали когти и цвет шкуры стал на несколько тонов светлее. Разбудив Рико, я показал ему, где что находится, подлил Гем воды и лег спать. Но, черт возьми, уже тысяча первый раз я очутился у того самого злосчастного болота! Снова осмотрелся и увидел примятые камыши, подсохшую кровь на листве и плавающую каску. Мне хотелось её подцепить сухим деревцем, как обычно, но я знал, что она утонет, что ни делай. С правой руки я перецепил когти на левую, чтобы начать бороться, и встал в стойку возле болота. Я ждал водную химеру оттуда, но она вцепилась мне в правую кисть откуда-то сзади. Я запаниковал и начал бить выключенными когтями по пасти химеры, но та лишь мотала меня, как тряпку, из стороны в сторону. Без особых усилий она сбила меня с ног, и я оказался под ней. Когда она начала отходить, чтобы я оказался на уровне её пасти, моя рука вновь попала на излом, но на этот раз я проснулся не от того, что меня пожирала водная химера, а от реальной боли вывернутой руки.

— Доброе утро! — произнес Рико. — Как спалось?

— Утро доброе, — ответил я. — Как обычно, ужасно. Постоянно снится один и тот же кошмар. Никак не могу с ним справиться.

— Я слышал, что кошмары снятся тогда, когда человек сильно беспокоится. Что сны — это выражение нашего подсознания, которое стремится нам помочь. Эти ночные кошмары снятся тебе не для того, чтобы нанести вред, а, напротив, чтобы ты мог преодолеть это. Кошмары — это засевшая проблема.

— Ты хочешь сказать, что кошмары мне снятся, чтобы я преодолел свои страхи и избавился от переживаний, которых в реальной жизни не замечаю?

— Да! Точно! Именно это я и хотел сказать, — с улыбкой произнес Рико.

— Но в реальности я не беспокоюсь о том, что мне снится.

— Так ты можешь этого не замечать. У психиатров даже есть что-то на эту тему. Люди могут не замечать своего уродства. Могут прямо уже гнить, но не замечать этого. Отказываться видеть.

— Ну, я думаю, у меня всё не настолько плохо.

— Вот! Отрицание! Верный признак, между прочим!

— Да ты притягиваешь всё за уши! — сказал я, рассмеявшись.

— Я пытаюсь помочь, — ответил Рико. — Вдруг это натолкнет на мысли?

Я отошел подальше от палатки, чтобы справить нужду, а сам задумался над словами Рико о том, что ночные кошмары — это попытка подсознания помочь человеку справиться с его страхом. Помочь пережить какую-то травмирующую ситуацию. И моё незамечание каких-то признаков — это не здравая оценка состояния, а вполне типичное проявление анозогнозии, когда у больного просто отсутствует критическая оценка реальности. Я ведь об этом не слишком-то и задумывался за столько времени.

— Там! Там! — кричал Рико, показывая на меня пальцем. Я рассмеялся:

— Да ладно, я просто ссу в поле.

— Да нет! Летит! Там! В небе!

— Что?! — спросил я.

Только я застегнулся, как меня подхватила воздушная химера. Рико помчался вдогонку за мной, но я успел прокричать ему, чтобы он оставался у палатки и никуда не уходил. Больно мне не было. Да и страх, как таковой, отсутствовал, поскольку я же был в костюме, а он подходил для любого случая. Поначалу я хотел проткнуть химеру шипом, но не смог дотянуться до неё. В суматохе, увидев реку, я использовал костюм на максимум, и он вновь нагрелся. Я хотел избежать падения в воду, поскольку не знал, как костюм себя поведет под водой, но, волею случая, как раз полетел именно в неё: просто не успел прикинуть траекторию полета и время нагрева костюма. Конечно, надо было проткнуть лапу химеры или вообще её отрезать, сделав лезвие, а не шип, но — что успел сообразить, то успел. Удар о воду я практически не почувствовал. Да и внимание было сконцентрировано на том, чтобы понять, тону я или нет, держит ли костюм на воде и каковы мои шансы выжить. Многое пронеслось перед глазами в те секунды. Я, задержав дыхание, махал руками желая всплыть, но чем активнее махал, тем больше кислорода тратилось и тем страшнее мне становилось. Сдавило носоглотку и лобные доли. Грудь была будто свинцовой. Наступила асфиксия, сопровождающаяся жутким страхом, от которого я начал делать глубокие глотки воздуха. Несколько секунд я, вытаращив глаза, еще не понимал, что не тону. В прозрачной воде меня потихоньку несло течением. Отдышавшись, я начал стараться всплыть, чтобы выбраться из речки. И к тому моменту, когда я уже почти всплыл, в меня вцепилась водная химера и начала мотать из стороны, в сторону, стараясь разгрызть. Костюм стал твердым и не дал ей меня прокусить. Я, сделав шип, проткнул ей голову. Мотать она меня перестала, но вот челюсти не расцепила. Резать ей пасть было не удобно. А тем временем меня всё сильнее уносило вниз по течению. Понимая это, я разозлился, включил костюм на полную, но вода гасила тепло и не давала возможности прожечь ей пасть. Осознав это, я проткнул ей мышцы и сустав пасти, отчего хватка ослабела. Немного погодя у меня хватило сил из неудобного положения разжать пасть и всплыть. После чего я потихоньку сумел добраться до берега, сделав кисть винтом, который, словно лодочный мотор, тянул меня выбранным курсом.