Можно ли квалифицировать это обстоятельство как фактический отказ оппозиции от ряда своих идейных позиций? Можно и должно. Это есть сознательное свертывание боевого знамени оппозиции перед лицом своего поражения. Да иначе и не могло быть. Обвинения были выставлены в расчете на построение новой партии. Но раз эти расчеты отпали — должны были отпасть, по крайней мере временно, и обвинения.

Третий этап — это полная изоляция оппозиции на XV конференции ВКП(б). Следует отметить, что оппозиция не получила на XV конференции ни одного голоса, оказавшись, таким образом, в полной изоляции. Представьте себе тот шум и гам, который подняла оппозиция в конце сентября этого года, отправляясь в поход, в открытый поход против партии, и сравните эту шумиху с тем фактом, что оппозиция осталась на XV конференции, как говорят, в единственном числе, и вы поймете, что нельзя было пожелать оппозиции “лучшего” поражения.

Можно ли отрицать тот факт, что оппозиция отказалась на деле от своих обвинений против партии, не решилась повторить их на XV конференции, несмотря на требования делегатов?

Нет, нельзя, ибо это есть факт.

Почему же стала оппозиция на этот путь, почему она свернула свое знамя?

Потому, что развертывание идейного знамени оппозиции означает, обязательно и неминуемо, теорию двух партий, оживление всяких Кацев, Коршей, Масловых, Сувариных и других грязных элементов, развязывание антипролетарских сил в нашей стране, похвалы и поцелуи со стороны социал-демократии и либеральных буржуа из русской эмиграции.

Идейное знамя оппозиции убивает оппозицию, — вот в чем вопрос, товарищи.

Поэтому, чтобы не сгнить окончательно, оппозиция оказалась вынужденной отступить и отбросить прочь свое знамя.

В этом основа поражения оппозиционного блока.

Я кончаю, товарищи. Мне остается сказать лишь несколько слов о выводах с точки зрения смысла и значения решений XV конференции ВКП(б).

Первый вывод состоит в том, что конференция подвела итог внутрипартийной борьбе после XIV съезда, оформила ту победу, которую одержала партия над оппозицией, и, изолировав оппозицию, положила конец той фракционной вакханалии, которую навязала нашей партии оппозиция в предыдущий период.

Второй вывод состоит в том, что конференция сплотила нашу партию больше, чем когда бы то ни было, на основе социалистической перспективы нашего строительства, на основе идеи борьбы за победу социалистического строительства, против всех оппозиционных течений нашей партии, против всех уклонов в нашей партии.

Актуальнейший вопрос в нашей партии теперь — это вопрос о построении социализма в нашей стране. Ленин был прав, когда говорил, что весь мир смотрит на нас, на наше хозяйственное строительство, на наши успехи на фронте строительства. Но для того, чтобы добиться успехов на этом фронте, необходимо, чтобы основной инструмент диктатуры пролетариата, наша партия, был готов к этому делу, чтобы он сознавал важность этой задачи и чтобы он мог послужить рычагом победы социалистического строительства в нашей стране. Смысл и значение XV конференции состоят в том, что она оформила и увенчала дело вооружения нашей партии идеей победы социалистического строительства в нашей стране.

Третий вывод состоит в том, что конференция дала решительный отпор всем и всяким идейным шатаниям в нашей партии и облегчила тем самым полное торжество ленинизма в ВКП(б).

Если расширенный пленум Исполнительного Комитета Коминтерна одобрит решения XV конференции ВКП(б) и признает правильной политику нашей партии в отношении оппозиции, в чем я не имею оснований сомневаться, то это приведет к четвертому выводу — о том, что XV конференция подготовила некоторые немаловажные условия, необходимые для того, чтобы ленинизм восторжествовал во всем Коминтерне, в рядах революционного пролетариата всех стран и народов. (Бурные аплодисменты. Овации всего пленума.)

“Правда” № 285 и 286, 9 и 10 декабря 1926 г.

Товарищи! Раньше чем перейти к существу вопроса, позвольте сделать некоторые фактические поправки к заявлениям оппозиции, к заявлениям, которые либо искажают факты, либо представляют измышления и сплетни.

1) Первый вопрос — это вопрос о выступлениях оппозиции на расширенном пленуме ИККИ. Оппозиция заявляла, что она решилась выступить потому, что ЦК ВКП(б) не сделал прямого указания на то, что выступление оппозиции может нарушить “заявление” оппозиции от 16 октября 1926 года, что если бы ЦК воспретил им выступление, то лидеры оппозиции не решились бы выступить.

Оппозиция заявила, далее, что, выступая здесь, на расширенном пленуме, она примет все меры к тому, чтобы не обострять борьбы, что она ограничится простыми “объяснениями”, что в атаку против партии она, боже упаси, и не думает идти, что она не имеет никакого намерения, боже упаси, выставить какие-либо обвинения против партии и апеллировать на ее решения.

Все это неверно, товарищи. Это совершенно не соответствует действительности. Это лицемерие со стороны оппозиции. Факты показали, а особенно выступление Каменева показало, что выступления лидеров оппозиции на расширенном пленуме были не “объяснениями”, а атакой против партии, нападением на партию.

Что значит поставить открыто вопрос об обвинении партии в правом уклоне? Это есть атака против партии, это есть вылазка против партии.

Разве ЦК ВКП(б) не указал в своем постановлении, что выступление оппозиции обострит борьбу, даст толчок фракционной борьбе? Да, указал. Это и было предостережением оппозиции со стороны ЦК ВКП(б). Мог ли пойти дальше этого ЦК? Нет, не мог. Почему? Потому, что ЦК не мог воспретить выступление. Каждый член партии имеет право апеллировать на решение партии в высшую инстанцию. ЦК не мог не считаться с этим правом членов партии. Стало быть, ЦК ВКП(б) сделал все, что было в его силах, для того, чтобы предотвратить новое обострение борьбы, новое усиление фракционной борьбы.

Лидеры оппозиции, они же члены ЦК, должны были знать, что их выступления не могут не вылиться в апелляцию против решений своей партии, в вылазку против партии, в нападение на партию.

Таким образом, выступления оппозиции, особенно же выступление Каменева, которое не есть его личное выступление, а есть выступление всего оппозиционного блока, ибо его речь, которую он читал в письменном виде, была подписана Троцким, Каменевым и Зиновьевым, — это выступление Каменева есть поворотный пункт в развитии оппозиционного блока от “заявления” 16 октября 1926 года, где оппозиция отказывалась от фракционных методов борьбы, к новой полосе существования оппозиции, где она вновь возвращается к фракционным методам борьбы против партии.

Отсюда вывод: оппозиция нарушила свое же собственное “заявление” от 16 октября 1926 года, вернувшись к фракционным методам борьбы.

Так и запишем, товарищи. Нечего лицемерить. Каменев был прав, когда говорил, что кошку нужно назвать кошкой. (Голоса: “Правильно!”. “А свинью — свиньей”.)

2) Троцкий говорил в своей речи, что “Сталин после февральской революции проповедовал ошибочную тактику, которую Ленин характеризовал как каутскианский уклон”.

Это неверно, товарищи. Это — сплетня. Никакого каутскианского уклона Сталин не “проповедовал”. То, что у меня были некоторые колебания после возвращения из ссылки, я этого не скрывал и сам писал об этом в своей брошюре “На путях к Октябрю”. Но у кого из нас не бывали мимолетные колебания. Что касается позиции Ленина и его Апрельских тезисов[19] в 1917 году, — о чем именно и идет здесь речь, — то партия знает прекрасно, что я стоял тогда в одних рядах с тов. Лениным против Каменева и его группы, боровшихся тогда против тезисов Ленина. Люди, знакомые с протоколами Апрельской конференции нашей партии в 1917 году, не могут не знать, что я стоял в одних рядах с Лениным, воюя вместе с ним против оппозиции Каменева.