Какое-то время Аррайде казалось, она не дождется ответа. Кай, скрипнув стулом по полу, сел рядом:

— Любая религия не любит инакомыслящих. Она сильна… догмами. И цепляется за них до конца. Дальше.

— Там немного. Раз в три, четыре года пепельноземцы находят среди племен очередного Возрожденного — по каким-то особым приметам. Ирчена не смогла их назвать. Возможно, это какое-то кольцо, Предков, как она сказала…

Аррайда осеклась. Ей показалось, что рядом с Кольцом Окружения сверкнуло еще одно… Девушка потрясла головой. Продолжила:

— Немедленно Храм объявляет загонную охоту, — будто им делать нечего! — и очередной Нереварин исчезает… его объявляют сумасшедшим, прячут, убивают, может быть… "для его же собственной пользы, ad majorem dei gloriam". Так пропала девочка Пикстар, найденыш. Ее воспитывали в пепельных землях возле Альд-Редайнии, на Дагон-Фелле. А потом назвали Воплощением. Священники Альмсиви объявили Пикстар умершей, но тела никто не видел. Все.

Косадес налил суджаммы себе и подчиненной. Проследил, чтобы выпила.

— О новом задании — завтра. А теперь спать, — он кивком указал на постель.

— А ты?

— А я на скамье.

Мастер-шпион демонстративно сгреб с вешалки пару плащей.

— Или пойду во двор. Что чужая кровать, не волнуйся. Стражу не позову… — Кай улыбнулся и задул лампу.

В скомканной постели остался его запах. Аррайда до подбородка натянула шершавое одеяло, взбила подушку и неожиданно быстро уснула, обняв ее и прижав к щеке.

— Просыпайся… Ну, просыпайся… Почему ты дрожишь?

Косадес сильно тряс Аррайду за плечо. Девушка вцепилась в его руку, как цепляются за ветку, выбираясь из трясины.

Светало. Лучи, пробиваясь сквозь толстое зеленоватое стекло, разгоняли сумерки по углам.

— Ты кричала… И… горишь вся.

Закашлявшись, она попыталась сесть в кровати:

— С-сон…

— Сон? Тебя напугал страшный сон?

Вместо того, чтобы смеяться или ерничать, Кай прижал Аррайду к себе, обнимая. Ладонью стер слезу, ползущую по ее щеке.

— Н-не уходи… — Аррайда взялась рукою за горло. Было трудно дышать и говорить. Сон стоял перед глазами. Кисельно-розовая полумгла, шеренги мертвецов, выстроившиеся по обе стороны зала: бесконечный, неподвижный коридор. И еще один мертвец, высокий — на полголовы выше совсем не низкой девушки-редгарда. В золотой маске, закрывающей лицо, он вел Аррайду за руку, как в свадебном шествии, что-то говорил, шутил, смеялся. Ему отвечали — но не было слышно ни звука. Аррайда хотела закричать, и не могла: грудь не поднималась, и воздух застревал в горле.

Она пересказывала Каю увиденное: сбивчиво, невнятно, путаясь в словах — и сон постепнно блек, отпускал. Стало легче дышать.

— Это все?

Она слабо кивнула.

— Послушай меня: никому не рассказывай об этом. Если просто сон — забудь. Если сон вещий, ты либо пророчица, либо ведьма.

Мастер-шпион шевельнул плечом:

— Для Альмсиви это равнозначно: пророчица или ведьма. Ты видела над Вивеком каменную луну? Там тюрьма для таких — тех, кто видит вещие сны. Я бы не хотел…

Он оборвал себя. Не отпуская ее руки, потянулся к полке. Сунул Аррайде кусок коры, велел разгрызть и жевать. Рот наполнился жуткой горечью. Девушка едва сдержала рвоту и даже не сопротивлялась, когда мастер-шпион раздел ее догола и обтер разбавленным уксусом. И тут же ушел за Тьермэйлином.

Молодой альдмер ворвался в дом моргающий, как разбуженная днем сова. Чихнул от резкой уксусной вони, бросил сумку и, пролетев комнату наскозь, исчез во дворе. Вернулся оттуда, вытирая лицо рукавом; с волос капало, со слипшегося хвоста на затылке текло за шиворот; на коричневой рубахе темнели пятна и разводы. Зато спать «клинку» расхотелось. Лин запалил голубоватый магический огонек. Выволок смущенную девушку из-под спешно натянутого одеяла, пальцами пробежал за ушами, посмотрел язык и горло, прослушал и простучал спину:

— Что болит? А кости крутит? А… Похоже, кроме жара, ничего нет, — сдался он наконец. — Кай, я предупреждал: я не врач…

Косадес стал менять промокшее постельное белье. Лин раздул жаровню, поставил на огонь котелок и начал отвешивать и перетирать сухие травы. Залил их кипятком. Потянулся ароматный дым. Аптекарь, зажмурившись, принюхался:

— А-а… вообще с чего началось?

— Может быть, с идола?

— Я тоже за него хватался. Но здоров, как гуар… — и горестно вздохнул: — Только вот спать хочется… Хорошо «спящим». Дрыхнут себе наяву. И зараза такая странная… Исключительно данмерская, — он перелил зелье в котелок и прикрыл крышкой. — Развернись, значит, плечо, раззудись рука, — а как дадут легионеры в морду… так я не я, и хата не моя… Может, они и не спятили? Так, прикидываюся?..

Тьермэйлин сердито заправил волосы за уши.

— В Балморе ведь ничего такого? Никто голышом не бегал и с дубинами в драку не лез?..

Кай сверкнул зелено-желтыми глазами:

— Мне всегда казалось, что сотрудник тайной службы обязан быть молчаливым, сосредоточенным, и говорить исключительно по делу.

— Ага, чтоб сразу знали, кого ловить.

Тьермэйлин засунул котелок в водяную баню.

Косадес первым прервал молчание:

— Ты предупредил Раису, что статуэтки могут быть опасны?

— Угу.

— Хорошо. Довари свое варево — и отправляйся в Гнаар-Мок.

— Если за идолом — так я собрал осколки. Только заняться ими не успел, — Лин с силой потер лицо. — И мне бы опытного мага в помощь. Эдвину Элберт, например.

Кай помешал Аррайде подняться, потрогал лоб ладонью.

— Лежи смирно! Так что с Эдвиной?

— Да ничего… Когда архимаг Вварденфелла Требониус Арториус официально запретил главе альдрунской гильдии исследовать реликвии двемер, эта глава, Эдвина Элберт, пропала. Отсутствует вторую неделю, в гильдии обеспокоены и обещают награду за любые сведения. Парсуну мне показали. Она самая.

— Ну вот, узнали, кто твоя подружка, — улыбнулся Аррайде Косадес. — Выздоравливай.

Наемница послушно прикрыла глаза.

Рассветное серебро. Вивек. Балмора

— Отвяжись! Сгинь! — юная хаджитка, золотистая с белыми полосками, подскакивала на берегу сточной канавы под Кварталом святого Олмса высоко и упруго. Казалось, вот сейчас она свалится в вонючую воду, но всякий раз удерживалась на краю. У Аррайды от ее прыжков закружилась голова, и наемница уселась прямо на камни, привычно сдвинув меч.

— Если б не Анисси, я бы с тобой вовсе не говорила, — фыркнула полосатая красавица. — И не буду! По крайней мере, пока этот помет дохлой гончей сторожит наверху.

— У дохлых помета не бывает.

— Да-а? — юница сощурила правый глаз. — А он тогда кто? Да у меня шерсть дыбом!

Хаджитка кокетливо причесалась когтями и поправила усы. Пожалуй, ей не доставало только пуховки с пудрой, чтобы походить на благородную.

— Аддхиранирр, а откуда ты знаешь про Анисси?

Кошечка насмешливо фыркнула:

— Мы — сутай-раты, семья. И я, и она, и тетка ее… ну-у… и мы в Гильдии.

— И я — в Гильдии, — Аррайда вздохнула. Вот же попала тогда, после невольного купания в Одай. Но что тетка Анасси в воровском братстве, и предположить не могла! Аррайда почесала нос фигурно вырезанной половинкой двемерской монеты: совместив свои кусочки, они с полосатой и узнали друг друга.

— И не надейся! — Аддхиранирр, наконец, перестала прыгать; поддернув кожаную юбку, упруго присела на корточки рядом с Аррайдой, сопя так, что отдавалось под шлемом. — Сначала убер-ри его! Утопи! На двубой вызови! Вот тогда и поговор-рим.

— Объясни толком! — вознегодовала Аррайда. — Почему я должна убивать невинного человека?

— Невинного?!.. — завопила Аддхиранирр. — Дочка герцога к Джобаши сбежала, так и этот туда же, мол, будем узы крепить между нами. А у самого лапы потные, и воняет, как алит!

Кошка передернулась.

— В общем, он мытарь, звать Дувианус Платориус. И пока с ним не разделаешься, ко мне не приходи.