Прежде чем Марк успел подать Джимбо сигнал о встрече на кухне, рядом с ним вдруг вырос дядя Тим и огорошил предложением

— Марк, а что, если ты приедешь ко мне в Нью-Йорк на неделю-другую, а? Скажем, в августе?

Удивленный и обрадованный Марк ответил, что с удовольствием приехал бы, и спросил Тима, говорил ли он об этом с отцом.

— Поговорю. Попозже, — ответил Тим.

Перед тем как вклиниться в толпу в поисках Филипа, он улыбнулся Марку.

В следующие десять минут Марк потерял из виду Джимбо: соседи и коллеги отца похлопывали его по щеке или теребили за предплечье и как заведенные бормотали, каждый раз делая вид, будто это чистая правда, все те же бесполезные и тягостные фразы: «Представляю, как тебе сейчас тяжело, сынок... Ей сейчас там покойно... На все Божья воля, понимаешь... Эх, малыш, а вот когда умерла моя матушка...»

Наконец Марк заметил, что из глубины столовой на него смотрит Джимбо, и направился к нему.

— Ну, как ты? — спросил Джимбо.

— Лучше, чем ты думаешь.

Тихо переговариваясь, их папаши стояли в нескольких футах спиной к мальчикам. Рядом с дядей Тимом стоял мистер Бэттли и что-то вещал.

— Лады, — сказал Джимбо. — А знаешь... — Уголки его большого рта загнулись книзу, глаза сузились. Сейчас на лице Джимбо было неподдельное сострадание. — Йоу, мне так жаль твою маму. Я хотел еще там тебе сказать, но не знал как...

Без всякого предупреждения в душе Марка пронеслось незнакомое ощущение, иссушив все, к чему прикоснулось. За пару секунд перед ним разверзлась бездна чувств, и мальчику показалось, что навалившийся вдруг на плечи столб воздуха едва не придавил его к земле. Марка ослепили слезы. Он поднес к глазам руку, выдохнул и будто со стороны услышал, что издал сдавленный горестный звук.

— Нет, ты правда в порядке?

Голос Джимбо вернул его к жизни.

— Вроде да...

Марк вытер глаза Его тело все еще трепетало от пережитого ощущения.

За его спиной Джеки Монэген говорил:

— А это правда, что Нэнси была родственницей того жуткого типа, который жил рядом? Кто-то что-то говорил, не помню кто...

Его отец отвечал:

— Лучше б этот «кто-то» помалкивал.

— Я типа упустил кое-что там... — сказал Марк, заинтересовавшись, о чем говорит отец Джимбо. Теперь Джеки рассказывал, что родственник его мамы рисковал жизнью, спасая каких-то детей. Марк повернул голову как раз в тот момент, когда Джеки говорил его отцу, что дети были черными. Ну, приехали, подумал Марк, сейчас польется грязь.

— Ну, не удивительно, — сказал Джимбо.

— Да нет, я не о похоронах, — сказал Марк. — До меня сейчас дошло то, что я должен был понять раньше. Даже странно, как я это упустил

— Что упустил-то? — спросил Джимбо.

Марк придвинулся к Джимбо поближе и прошептал:

— Дом!

— Что — «дом»? — переспросил Джимбо и тут же понял. — О нет. Слушай, забей, а? Дом-то здесь при чем?

— При том. Слышал бы ты, как мама отчитала меня за одну только мысль о нем. Задай себе вопрос — почему она убила себя?

— Я не знаю, — жалобно проговорил Джимбо.

— Вот именно. Я не послушался ее и не обходил дом стороной, и что-то в нем убило ее. Вот что произошло, Джимбо. И пора завязывать крутиться вокруг да около. Мы должны залезть туда.

Джимбо не нашелся что ответить, и в повисшей тишине оба мальчика отчетливо услышали слова Филипа Андерхилла:

— Черт меня дернул породниться с семейкой психов.

Марк побледнел. Незамеченный Филипом и Джеки, он прошел мимо них и скрылся в сгустившейся вокруг стола толпе. Джимбо поспешил за другом и догнал его у арки в кухню, где, к его удивлению, Марк остановился как вкопанный.

Когда Джимбо встал рядом с Марком, его поразило выражение лица друга: рот приоткрыт, и половина лица, обращенная к Джимбо, совершенно белая. Если б не пульсирующая на виске тонкая голубая жилка, Марк казался бы мраморной статуей.

Джимбо не отваживался смотреть в сторону кухни. После появления в окулярах отцовского бинокля того существа последнее, чего он желал в жизни, — увидеть его на кухне Марка Андерхилла, Мысль об этом сковала его ледяным страхом.

Джимбо понятия не имел, сколько простоял рядом с Марком, не в силах от страха повернуть голову. Марк не двигался; Джимбо даже казалось, что тот не дышал. Еще ему казалось, что они оба — и Марк, и он, скованный неподвижностью Марка, — стояли так целую вечность. И весь мир вокруг них тоже был скован; а жилка на виске Марка пульсировала, пульсировала, пульсировала... Во рту Джимбо пересохло, язык казался распухшим и тоже недвижимым

Осознание собственной трусости заставило его повернуть голову и обратиться лицом к тому, что вторглось в кухню Марка. В это мгновение из окружавшего его воздуха будто вытянули половину кислорода, и свет померк, словно тонко настроенный реостат реагировал на дыхание, а не на прикосновение руки. В воздухе повис слабый запах экскрементов и тлена, словно где-то в отдалении разлагался труп.

Звук, напоминающий жужжание насекомых, прилетел со стороны сетчатой входной двери.

Однако увидел Джимбо всего лишь мистера Шиллингтона, прислонившегося к мойке рядом с миссис Тафт, которую, казалось, огорчило то, что говорил ее сосед. Когда они умолкли и взглянули на мальчиков, Джимбо увидел в глазах мистера Шиллингтона раздражение, а в глазах миссис Тафт — слезы. Две мысли пришли в его голову практически одновременно: «Мистер Шиллингтон крутил роман с миссис Тафт и только что дал ей отставку» и «На секунду-другую время остановилось, но секунд этих на самом деле не было».

Кажется, подумалось Джимбо, некий жизненно важный механизм остановился, выдержал паузу, а затем неохотно и натужно возобновил работу.

Рядом послышался голос Марка:

— Он всегда стоит к нам спиной.

Джимбо слышал это и словно переводил с иностранного языка. Когда наконец он кое-как понял значение слов, смысл сказанного остался непонятен. Единственным мужчиной на кухне был мистер Шиллингтон, делавший вид, будто несказанно рад тому, что двое подростков во все глаза смотрят на него.

— Линде что-то в глаз попало, — подал он голос и улыбнулся. — Миссис Тафт что-то в глаз попало, я вот пытаюсь помочь ей.

— Кто? — шепотом спросил Джимбо у Марка.

— Ты что, не видел его? — Будто не веря своим ушам, Марк повернулся к Джимбо.

— Нет, но что-то произошло... — пожал плечами Джимбо.

— Ребята, — вновь заговорил мистер Шиллингтон, — вы только не подумайте про нас чего такого. — Его вытянутое худое лицо удивительно меняло цвет. Под скулами проступили красные пятна, а от глаз и вверх лицо побелело.

— Произошло, это точно, — сказал Марк.

— Нет, не произошло, — настаивал мистер Шиллингтон. Линда же будто ушла в себя, сморщив нос и озираясь по сторонам.

— Простите, — сказал Марк. — Это я не вам. — Он повернулся к Джимбо. — Ты правда не видел его между ними и дверью, спиной к нам?

Джимбо помотал головой.

— Марк, кроме нас двоих, здесь никого не было до того, как вы с другом сюда ввалились.

— Ладно, мы сейчас вывалимся, так что можете продолжать глазную хирургию, — сказал Марк. — Пошли, Джимбо.

Поразительно невинными взглядами Линда Тафт и Тэд Шиллингтон наблюдали, как Марк тянет за собой из кухни Джимбо. Когда ребята достигли двери, Марк толчком распахнул ее и вытащил Джимбо на задний дворик. Дверь с грохотом захлопнулась.

Джимбо расслышал слова Линды Тафт:

— Тебе не кажется, как-то странно пахнет, а?

Голосом чуть громче шепота Марк произнес:

— Он. Был. Там. Стоял у двери. Лицом к стене — так, чтобы я видел его спину.

— Ну, мне что-то такое показалось, — сказал Джимбо, все еще чувствуя себя так, словно он не вполне проснулся.

— Говори. Скажи мне, Джимбо. Я должен знать.